Автор: Роман Коротенко
Итак, продолжаем знакомиться с положительными сторонами метода истории повседневности на примере жизнеописания Василия Геттуна — который при императрице Екатерине II Великой пас чужих коров, при императоре Александре I стал потомственным дворянином, а при императоре Николае I пропал без вести.
В предыдущем рассказе мы остановились на том, что отставной начальник канцелярии Погарского уездного суда городовой секретарь Вася Геттун в 1798 году в возрасте 27 лет прибыл в Санкт-Петербург ходатайствовать по спорному делу помещицы Энгельгартовой, чей супруг продал соседу графу Разумовскому три деревни за 10 000 рублей, хотя красная цена им была в 30 раз дороже.
Вася был влюблён в малолетнюю дочь помещицы, Наденьку Энгельгартову, и поэтому с энтузиазмом вызвался добиться признания сделки по продаже деревень незаконной.
Во исполнение сего замысла Геттун прибыл в Санкт-Петербург, где спустя некоторое время познакомился и завёл дружеские отношения с экспедитором канцелярии генерал-прокурора г. Дубровицким, у которого и находилось в производстве дело Энгельгартовой.
И вот, будучи однажды вечером у Дубровицкого в гостях, Вася случайно увидел черновик служебной записки, в которой излагались обстоятельства по делу сосланного на каторгу копииста Усова.
Как оказалось, копиисту Усову стало известно, что горнозаводчик Турчанинов, на которого он работал, намеренно занижает сведения об объёмах производства своего предприятия, чтобы платить меньше пошлины в казну.
Усов сообщил об этом в Горную экспедицию (местный орган власти по надзору за горной промышленностью), которая прислала к Турчанинову для разбирательства своих инспекторов.
Прибывшие инспекторы действительно выявили у горнозаводчика недоимки на 948 рублей.
Однако по итогам разбирательства был бит плетьми и посажен под замо́к не горнозаводчик Турчанинов, а копиист Усов, так как он
... доносил о тысячах, а по следствию оказались только сотни неумышленной со стороны заводчика утайки по́шлин.
Разумеется, копиист Усов опротестовал решение Горной экспедиции в высшем органе горнозаводского надзора — в Берг-коллегии; однако Берг-коллегия ничего противозаконного в решении Горной экспедиции не нашла.
Тогда копиист Усов через свою супругу попытался отправить жалобу в Сенат уже на Берг-коллегию, но его жену при выходе из тюрьмы обыскали, найденную жалобу отобрали, и передали непосредственно в Берг-коллегию:
Вот матушка, правдуха коллегия, что негодяй Усов и на тебя взгородил!
Коллегия «прогневалась», провела собственный суд, и приговорила копииста Усова ещё раз наказать плетьми, после чего сослать на каторгу в Сибирь, что и было исполнено.
Восстановленная справедливость
В ту ночь Вася Геттун так и не сомкнул глаз, и к рассвету составил подробную докладную записку по делу копииста Усова, которую в шесть часов утра Дубровицкий передал своему непосредственному начальнику, генерал-прокурору князю Лопухину:
По прочёте оной докладной записки, Лопухин сперва не поверил, чтобы в самом деле могло случиться такое беспутство, а потом, удостоверившись в истине, приказал справиться, кто именно подписал такое определение, где они теперь, и ежели из них кто есть в С.-Петербурге, то послать к ним записки, чтобы они завтра поутру явились к нему в шестом часу.
Как можно видеть, у высокопоставленных российских чиновников рабочий день начинался довольно-таки рано.
А следует отметить, что копиист Усов был отправлен на каторгу в 1786 году, то есть за 12 лет до того, как его дело попалось на глаза Васе Геттуну.
И из прежнего состава Берг-коллегии оставались в столице живых только трое человек, и ещё один на тот момент служил губернатором в Казани.
И вот по прибытию этих троих бергколлегиантов к Лопухину им прочли записку Васи Геттуна, после чего все трое «... зарыдали, пали к ногам генерал-прокурора и, извиняясь, что не помнят, как они подписали такое определение, умоляли его о защите их».
Князь Лопухин посоветовал им молиться Богу, а сам поехал на доклад к императору Павлу I в Зимний дворец.
Спустя некоторое время император принял следующее высочайшее решение:
Усова признать невиновным, а чтоб сие всем было известно, при барабанном бое прикрыть его публично знамёнами находящихся там войск: возвратить ему звание копииста; выдать за все годы жалованье по прежнему его месту; определить пенсиона в год по 300 руб. и дозволить или в службу вступить, или жить, где пожелает; с членами-ж Берг-Коллегии за оный поступок их примерно строго должно-б поступить; но по состоянии многих милостивых манифестов и по уважению последующей хорошей их службы, находящихся здесь призвать в Правительствующий Сенат и сделать им в оном строжайший выговор, каковой объявить и губернатору казанскому в указе Сената.
Восстановленная несправедливость
Конечно, с одной стороны можно было бы порадоваться за копииста Усова: было не только восстановлено его честное имя, но ещё и назначена солидная денежная компенсация за незаконное лишение свободы.
Однако, с другой стороны, разве можно считать высочайшую резолюцию по делу копииста Усова справедливой?
Ведь если по справедливости, то выплачивать Усову жалованье за 12 лет и солидную ежегодную пенсию в 300 рублей (для сравнения — жалованье Васи Геттуна до увольнения из Погарского суда составляло 80 рублей в год) следовало бы именно за счёт виновных бергколлегиантов, не правда ли?
А так эти чиновники «по уважению последующей хорошей их службы» отделались всего-навсего строгим выговором.
И на самом деле, оправдательная по сути для чиновников Берг-коллегии императорская резолюция нам о многом говорит.
О чём говорит высочайшая резолюция
По делу копииста Усова император Павел I принял собственно не одно, а два решения.
Первым решением было — восстановление чести Усова, выплата ему удержанного жалованья и, кроме прочего, назначение немаленькой пенсии.
Здесь в принципе всё ясно: император показал, что он отнюдь не равнодушен к судьбам своих подданных, и в случае нарушения их прав по вине государства готов с лишко́м компенсировать понесённые ими потери.
Вторым же решением было — не наказывать строго чиновников Берг-коллегии.
Как сейчас говорится: понять и простить.
И возникает вопрос: по какой причине император так поступил?
Конечно, самым первым напрашивается предположение, что причиной не наказания было обыкновенное кумовство, то есть — эти четверо бергколлегианта были так или иначе близки либо самому императору, либо кому-либо из его приближённых.
Однако, честно говоря, автор статьи в такое совпадение не верит, чтоб прям все четверо из Берг-коллегии оказались в близком кругу Павла I.
И более правдоподобным объяснением императорской мягкости автор считает следующее.
Более правдоподобное объяснение
В своей повседневной жизни наш читатель, скорее всего, сталкивался с феноменом дифференцированной ответственности: различные работодатели совершенно по разному относятся к нарушениям со стороны своих подчинённых.
И если на одних предприятиях, например, предусмотрены огромные штрафы даже за опоздание с перекура, то на других предприятиях закрывают глаза не только на опоздания на работу, но ещё и на ранний уход с работы.
И дело здесь не в мягко- или жесткосердечии начальников.
Просто на одних предприятиях отсутствует дефицит рабочей силы, а на других — наоборот.
Так что чем больше вакансий имеется на предприятии, тем меньше на нём применяется штрафов.
И, судя по всему, в конце XVIII века в Российской империи действительно наблюдался серьёзный дефицит чиновников, особенно высокопоставленных — именно поэтому провинившиеся члены Берг-коллегии отделались по сути лёгким испугом.
И дальнейшая судьба упомянутого в статье экспедитора канцелярии генерал-прокурора г. Дубровицкого — красноречивое подтверждение чиновничьего дефицита в Российской империи.
(Продолжение следует: взлёт и падение экспедитора Дубровицкого)
______________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы познавать интересное.
ТыжИсторик теперь и в телеге, заходите к нам, у нас есть печеньки, котики, рыцари, мракобесы-викторианцы и еще много всего интересного : https://t.me/tizhistorik
