30.03.1918г. в захваченной станице Новодмитриевской соединились кубанский отряд и Добровольческая армия. На совет собрались представители командования Добровольческой армии и правительства Кубанской Народной республики. Перед ними стоял вопрос внутреннего взаимодействия и разграничения полномочий. В ходе совещания был выработан протокол дальнейшего взаимодействия:
«…1. В виду прибытия Добровольческой Армии в Кубанскую Область и осуществления ею тех же задач, которые поставлены Кубанскому правительственному отряду, для объединения всех сил и средств признается необходимым переход Кубанского правительственного отряда в полное подчинение ген. Корнилову, которому предоставляется право реорганизовать отряд, как это будет признано необходимым.
2. Законодательная Рада, войсковое правительство и войсковой Атаман продолжают свою деятельность, всемерно содействуя военным мероприятиям командующего армией.
3. Командующий войсками Кубанского края (Покровский) с его начальником штаба отзываются в состав правительства для дальнейшего формирования Кубанской армии…». («1917 и 1918 годы на Кубани», Екатеринодар, 1919г.)
Можно без сомнения считать, что первый пункт о безусловном подчинении кубанцев добровольцам был спровоцирован саботажем наступления отряда Покровского ввиду погодных условий (гололёда) на Новодмитриевскую. Корнилов был разъярен, когда узнал, что красногвардейцы Жлобы беспрепятственно отступили, благодаря неисполнительности кубанцев. С автономией и самовольством (хочу выполняю, хочу нет) кубанцев должно быть покончено сразу!
Чтобы избежать неприятных сюрпризов в предстоящих боях, Корнилов приказал переформировать армию, а кубанские подразделения (2.185 чел.) пустить на пополнение своих частей. И никаких отдельных кубанских подразделений – похоже, что осадок у Корнилова к кубанцам остался. Переформированная армия, увеличившись до 6.000 чел. была сведена в две пехотных и одну конную бригады. Бригады возглавили только добровольческие генералы – С.Л. Марков, Богаевский и Эрдели.
Однако, условия договора и решения Корнилова не могли не оказать влияния на дальнейшую судьбу Добровольческой армии. Ценой отказа от наличия своей армии правительство Кубани неразрывно связывало Добровольческую армию с интересами Кубани. Смысл договора заключался в первостепенном достижении Добровольческой армией той же цели, которая стояла перед кубанским отрядом Покровского – освобождение Кубанской области от большевиков. Фактически, чтобы пойти побороться за власть на общероссийские фронты, где собственно и решался исход Гражданской войны, Добровольческой армии, предстояло порешать все местечковые провинциальные кубанские интересы.
Договор с кубанцами неоднозначно оценивался и добровольцами: «…Получая согласие кубанцев на поглощение отряда Покровского Добровольческий Армией, её командование протоколом признавало и общность задач Кубани и добровольцев. Не слишком ли дорогой ценой было куплено право амальгамы? Не была ли амальгама той чечевичной похлебкой, за которую Добровольческая армия променяла право своего общероссийского первородства на первенствующую роль на Кубани? Принимая в свой состав Кубанского Атамана с Радой и кубанскими добровольцами, и делая кубанские задачи своими, не спускалась ли Добровольческая Армия от общероссийских интересов к интересам провинциальным, кубанским? Переплетая свое будущее с интересами Кубанского края. Добровольческая Армия теряла ту свободу действий, которую она приобрела уходом с Дона.
Стоя в Новодмитриевской, в переходе от кубанской столицы, интересы Добровольческой Армии могли совладать с интересами кубанцев. Но ведь обстановка могла измениться и Кубанский придаток (и не столько конечно войска, сколько кубанское правительство) мог оказаться очень тяжелой гирей на ногах Добровольческой Армии. Автономия кубанской армии (при условии, конечно, её подчинения ген. Корнилову, на что сразу же соглашался и Покровский) поэтому была, пожалуй, выгоднее Добровольческой армии, чем амальгама. При этом условии протокол не связывал бы Добровольческую Армию с Кубанью так, как он ее связал после принятия кубанцами требования слияния с Добровольческой Армией. Подчинение командованию Добровольческой Армии было одно, а слияние кубанских войск с Добровольческой Армией – совершенно другое. И очень большой вопрос, что было выгоднее Добровольческой Армии не с точки зрения интересов минуты, а с точки зрения её будущего...». (Зайцов А.А. 1918 год. Очерки по истории Русской Гражданской войны).
С доводами полковника Зайцова трудно не согласиться. Корнилов под давлением Алексеева, Деникина, Романовского, согласившись на авантюрный кубанский поход, попал во временной цугцванг. Любой ход Корнилова в стратегическом отношении вел к ухудшению его позиции на арене общероссийской Гражданской войны. Мало того, что он ушел на периферию событий, так и ещё связал себя на этой периферии обязательствами. Мог ли Корнилов поступить иначе, как указывал Зайцов? Думаю врядли. Добровольческая армия была слишком малочисленна и все её победы можно объяснить только высокой дисциплиной в исполнении приказов. После боя за Новодмитриевскую была ли уверенность у Корнилова в кубанцах, не выполнивших приказ? Конечно, нет! А впереди Екатеринодар и главные силы Красной гвардии Автономова. Поэтому решения Корнилова последовательны и обоснованы. Просто он оказался в цугцванге.
P.S. Пару слов о дальнейшей судьбе договора добровольцев и кубанцев. Летом 1918г. Добровольческая армия согласно договоренности пошла во второй поход на Кубань, а ведь судьба Гражданской войны решалась под Царицыном.
Продолжение:
1-й Кубанский Ледяной поход. Подготовка штурма Екатеринодара
Уважаемые читатели! Если понравилась статья - ставьте лайк и подписывайтесь на канал.
