С понедельником, друзья! Сегодня предлагаем к прочтению рецензию Стефании Даниловой – литературного критика, члена Союза Российских Писателей и Российского союза профессиональных литераторов, литературного критика «Печорин.нет» – на роман Филиппа Палабра «ПЕРЕЗАГRUSЬКА. Путешествие немца-профессора по России».
Первое, на что хочется обратить внимание – это на псевдоним автора: Филипп Палабра. В переводе с испанского это означает «слово». А часть слова «labra» отсылает нас уже к латыни: «труд». «ПЕРЕЗАГRUSЬКА. Путешествие немца-профессора по России» на первый взгляд кажется сценарием для роуд-муви (и действительно, впоследствии мы обнаружим, что сам автор считает это произведение сериалом а-ля Тарантино). Синтаксис располагает к тому, чтобы считать произведение именно киносценарием – это, безусловно, плюс. Не все произведения обладают, так сказать, «встроенной прошивкой» для потенциальной экранизации. Несмотря на внушительный объем – 50 страниц – читателю не приходится мучительно продираться через словонагромождения, и уж точно не предстоит решать ребусы и разгадывать загадки набоковского или павичевского толка. Иными словами, текст идеально подходит, чтобы читать его в поездке. Пусть за окном несутся однообразные леса или облака, или вовсе непроглядная тьма: под стук колес или гул турбины приключения немца зайдут особенно уместно.
Но приказа готовиться к безудержному юмору не поступало. Там, конечно, есть главы в стиле «как нас приняли за однополую пару», однако это не про «согрешить с повесточкой», а про силу дремучих стереотипов – ибо длинноволосых и ухоженных мужчин иногда принимают за не самых традиционных представителей мужеского пола (скандинавы, например, негодующе поднимают топоры на этом месте и готовы отправить считающих так отнюдь не в Вальхаллу).
Это многомерная история о таинстве межкультурной коммуникации, о переводе с немецкого на русский – и русского на немецкий, но – не текста, а мировосприятия. Первая же глава задает удивительной высоты планку: у немца спрашивают, в чем смысл жизни. Задают эдакий «последний», «достоевский» вопрос, одного ранга с «кто виноват» и «что делать». Тема для русского человека обычная, он этим вопросом, может быть, каждый день задаётся. Неважно, чем он занят в настоящий момент: пробивает пакет в «Пятерочке» или любуется вневременным чудом древнерусского храма. Ему не придется лезть за ответом в карман. Может, ответ его и будет безумным, но он будет. А вот немец Мартин совершенно этого не ожидал. После такого вопроса все красоты экскурсии прошли мимо него. Мозг экстренно учился выстраивать сверхновые нейронные связи, осваивая картину мира, прежде ему неведомую.
Немцы известны многим как носители «квадратиш, практиш, гут» культуры, где логистика блестяще выверена, где за версту благостно пахнет стабильностью и комфортом. И такой вопрос, который задан Мартину, способен разрушить эту эргономичную дженгу вмиг.
Далее Мартин и его друг пускаются в безудержное путешествие, преисполненное контрастов: вот экскурсии всех мастей, вот бесконечный спор между двумя столицами, вот различные курьезные и каверзные сценки – с продавцом, который по-мартиновски должен был броситься обслуживать дорого выглядящего клиента, но и глазом не моргнул; или с российскими служителями порядка, о которых антироссийская пропаганда успела создать в Европе жутковатый образ. Все это – интерактивный учебник пресловутой межкультурной коммуникации. Как одно видится глазами хайдеггеровского Другого, но оказывается на поверку вовсе третьим. Так, с полицейскими Мартин сталкивается на третий день, после многочисленных экскурсий, но в его памяти «это случилось сразу», потому что сила негативного воспоминания равна чернильной кляксе.
А гречка, а русское непереводимое слово «волюшка», а обойденные медиаобъективами святыни, а московское метро, а стена Цоя, а Третьяковка, а открытые нараспашку задние двери машины – и зазря осужденный русский человек, который ничего оттуда не украл? А «Москоу невер слипс» и «Мойка 25 час» в ней же, и Юрьев-Польский на контрасте? А вылеченная русским молоком аллергия на молоко? Все то, что кажется нам привычным, освежается в восприятии благодаря этому произведению. Отличный повод взглянуть на Россию и русских глазами туриста, которые становятся все более влюбленными в русский мир! Точнее, сначала – в дикий русский трип (и это слово автором выбрано не случайно!). Мы знаем, что Мартин расстался с девушкой, однако изумление от России если и не лечит, то сполна перекрывает силой неизгладимых впечатлений эти болевые эмоции. А сделать так, чтобы разбитое сердце не болело – задача под силу лишь искуснейшему магу. Или тем, что Минздрав не рекомендует. Поэтому и «трип». Но вместо сомнительных субстанций – расширяющее сознание небо Санкт-Петербурга и лихие поездки на русской птице-тройке (зачеркнуто) автомобиле туда и обратно.
Зачем г-н Палабра играет не только с содержанием слов, но и с их формой, обликом, облачением, выделяя иные предложения курсивом, а иные предоставляя в увеличенном кегле, лично мне осталось совершенно непостижимым. Это в СМИ допустимы выделения той или иной цитаты, вводящего в суть дела первого абзаца, стихотворения, если формат подразумевает такую геймификацию. В тексте «Приключений…» такие игры кажутся излишними. Текст читабелен и привлекателен сам по себе. Дам совет для будущего книги: было бы замечательно издать это произведение для специфической, допустим, немецкой эмигрирующей в Россию аудитории. Взаимодействие России и Германии плодотворно, и заинтересованные издательства явно есть! В таком случае уместно было бы оставить выделение жирным не всего, что уже выделено автором, а специальных терминов, не известных ранее нашему немцу. Старорусский квас, Звенигород, волюшка. И эффектно закончить тезаурусом. Уверена, что в подобном издании это произведение имело бы наибольший успех и открыло бы множеству едущих в Россию немцев более заповедные грани отечественной души.
Однако, это максимально патриотичная работа. Любить Россию может не только человек русский, но совершенно любой национальности человек. И нередко новые оттенки любви в исполнении «иноземца» могут поспособствовать еще более трепетной любви собственной… «Прививка правды, об которую любая пропаганда обломает зубы», живое и глубоко личное знакомство с необъятной страной, оставившее если не самого Мартина, то его душу – в России навсегда, самое действенное средство. Больше никакого zweisamkeit – одиночества вдвоем, тоже малопереводимого немецкого слова.
