К полудню все устали от тряски. Коваленко дал приказ вознице остановиться.
- Перекусим здесь, потом дальше поедем.
- Капитан сказал не останавливаться! - возразил Селантий.
- Я сейчас командую! – почти крикнул Коваленко, бойцы удивились его тону.
- Как скажешь. Может, к куму моему заедем, пообедаем? Тут всего ничего осталось.
- Поехали.
Хутор в четыре дома встретил тишиной. Из-за ограды одного из домов, прихрамывая, вышел мужчина, приветливо махнул рукой.
- Кум мой, Алексеем зовут, - представил его возница.
Он торопил лошадь, стегая её прутом. Кум Селантия открыл большую воротину, лошадь охотно вошла во двор.
- Молодцы что заехали! – пропищал мерзким голосом кум, - дочка борща наварила. Нам во век столько не съесть!
Пока родственник возницы обхаживал бойцов, Коваленко думал: «Зачем варить столько борща, если нет возможности его весь съесть?».
По команде Коваленко бойцы вошли в хату, предварительно помыв руки в бочке с дождевой водой. Посередине комнаты стоял длинный стол, две лавки.
- Кто ещё на хуторе живёт? – спросил лейтенант хозяина дома.
- А никого более нет, мы с дочкой одни остались. Да вы садитесь за стол, обедать будем.
В комнату вошла девушка, она с трудом несла большой чугунок. Поставив его на стол, едва заметно посмотрела на лейтенанта. Нарезав толстыми ломтями хлеб, девушка вышла в сени.
- Все руки помыли, а я нет, командир называется. Сейчас приду.
Коваленко вышел на улицу, где его за рукав потянула дочка кума.
- Самогона много не пейте, - успела сказать она, перед тем как скрипнула дверь, на крыльце стоял Селантий.
«Отдыхать, не работать» - говорят люди, так и есть. Бойцы, да что там и сам Коваленко, соскучились по домашнему уюту. Сытный обед и крепкий самогон разморили. Кум Селантия предложил им отдохнуть на сеновале, лейтенант согласился.
Коваленко проснулся от того, что кто-то толкал его соломинкой в щёку.
- Ухо к щели приложи и слушай, - услышал он голос дочери кума.
Лейтенант сделал вид, что поворачивается на другой бок, вдруг кто из бойцов не спит.
- Селантий из дворян, я слышала, как он с моим … , - девушка не решилась произнести слово «отцом», - вспоминали прошлую жизнь, ту, что до революции была. Мой … , - снова пауза на месте слова «отец», - приказчиком у него в имении был, и никакой он ему не кум.
- Чего отца выдаёшь?
- Приёмная я, ещё маленькой к себе взял, вырастил себе прислугу. Насилует, издевается, как хочет. Убила бы! Своих двух дочерей он перед самой войной в Польшу отправил, как знал, что будет. Дальше слушай. Три дня назад, ночью, к нам немец приходил, Селантий у нас ночевал, видно его ждал. Говорили они недолго, я подслушала. Немец приказал Селантию передать «старшему», чтобы тот нашёл ремонтные мастерские.
- Кто такой «старший»?
- Не знаю.
- По-немецки понимаешь?
- Русский это был, только в немецкой форме.
- Спасибо.
Сон как рукой сняло. Коваленко лёг на спину, нужно было всё обдумать. «Вот почему у Селантия, или как его там, ногти чистые – осталась барская привычка. А как «кум» перед ним заискивал! Раболепие из человека не выбить. Если с этими двумя мужчинами всё ясно, то кто такой «старший»?». Коваленко в уме представил происходящее, как математическое уравнение. После знака «равно» стоял капитан, который отправил его за миномётами. «А мне сейчас, что делать?» - задался вопросом лейтенант.
Когда бойцы проснулись, стало вечереть. Коваленко сделал вид, что поддался на уговоры хозяина дома остаться ночевать. Вечером поели запеченной в костре картошки, «кум» порезал сала, выпили по стакану самогона. Утром всех разбудил Селантий.
- Командир, ехать пора.
- Ну, раз пора, поехали, - согласился лейтенант.
Скрипя колёсами, телега ехала по просёлочной дороге, бойцы крутили головами, любуясь окружающим видом, Коваленко же был на стороже. Из кустов их окрикнули, спросили пароль. Ничего такого лейтенант не знал, оставив Селантия с телегой на дороге, бойцы, в сопровождении часовых, скрылись в лесу.
Старший лейтенант внимательно изучил документы Коваленко и бойцов.
- С ними ещё гражданский был, мы его на дороге оставили, - доложил один из часовых.
- Надо было его тоже сюда тащить! – вскипел старлей.
- Так приказ был: пускать только военных.
- Ладно, идите. А вы чего приехали? - старлей повернулся к Коваленко.
- За миномётами.
- Откуда у нас миномёты? – спросил старлей, сверля глазами лейтенанта.
- Я не знаю. Мне приказали, я приехал.
- Нет у нас миномётов, и пушек нет, и самолётов нет. Танк хочешь?
Было не понятно, говорит ли старший лейтенант серьёзно или издевается.
- Не хочу. Я могу ехать обратно?
- Можешь, - разрешил старлей.
Селантий ждал на том же месте, где его оставили.
- А чего пустые? – спросил он.
- Не готово ещё, сказали послезавтра приехать, - ответил Коваленко.
- Приедем послезавтра. Пошла, родная, домой, - толстый прут опустился на круп лошади.
Возле лога телега неожиданно накренилась, заднее правое колесо соскочило со ступицы. «Специально это сделал, гад!» - подумал Коваленко. Осмотрев поломку, Селантий покачал головой.
- Ремонт нужен, остановимся у кума.
- Хорошо, только поторопись, - лейтенант изобразил зевоту.
С горем пополам добрались до хутора. Кум и Селантий что-то мудрили с телегой, бойцы загорали на солнышке. Дочка кума показалась всего один раз.
- Плохо дело, командир, - к лейтенанту подошёл Селантий, - там работы до темноты, а ночью ехать у меня желания нет.
- К утру починишь?
- Управлюсь, кум поможет.
- Хорошо, ночуем здесь.
Когда шли лесом с рембазы, Коваленко рассказал бойцам про свои догадки, умолчав про разговор с девушкой. Повезло. Бойцы попались понятливые, лишних вопросов не задавали. Вот и сейчас, греясь на солнышке, они косили глазами на мужчин возле телеги. «Как бы не перестарались» - подумал Коваленко.
Ужинали поздно. Со слов кума его дочь спустила в погреб остатки борща, ну, чтобы не пропал, вот его и доедали. Та же бутыль с самогоном стояла посредине стола, чтобы не выдать свою настороженность, бойцам и лейтенанту пришлось выпить.
Стало совсем темно, один из бойцов вышел по нужде, но тут же вернулся.
- Немцы, - сказал он спокойным тихим голосом, - с десяток, прямо напротив дома стоят, других не видел.
Услышав его, Селантий оттолкнул бойца, стоявшего возле двери, и выскочил наружу, кум замешкался, его сбили с ног и связали.
- Ненавижу вас, ненавижу! – пищал он, как крыса, на которую наступили.
- Предлагаю вам сдаться, - послышалось с улицы, - скажете, где мастерские, будете жить.
- К бою, - скомандовал лейтенант.
Бойцы заняли места возле окон, предварительно развязав вещмешки, облегчая доступ к патронам.
Коваленко молчал, молчали и немцы, их силуэты были отчётливо видны в лунном свете.
- Забросайте нас гранатами! – крикнул лейтенант, водя стволом автомата, он пытался угадать немецкого командира.
- Можно и так, но мне жалко ваши жизни. Погибните понапрасну. Селантий знает, где мастерские.
- С чего такая доброта? – спросил лейтенант у своих бойцов.
- Форма им наша нужна, иначе к мастерским не подобраться, - высказал своё мнение один из бойцов.
«А ведь он прав! Потому и не торопятся с нами» - подумал лейтенант и отругал сам себя. Он, умеющий решать сложные арифметические задачи, и не догадался об этом. Неожиданно для всех в полу приподнялся люк.
- Лезьте сюда, - в проёме показалась голова девушки, - спрячемся.
- А потом что? – спросил Коваленко.
- Не знаю, - честно ответила девушка.
- Есть другой выход из дома?
- Здесь, через подполье. Там завалинка так себе.
- Значит так, бойцы, я выберусь на улицу, бой начну первым, а вы поддержите, - распорядился Коваленко, те, кого он видел, согласно кивнули.
- Ну, показывай, где пролезть можно, - обратился лейтенант к девушке, протискиваясь под люк.
Кум перевернулся на спину, задёргал ногами.
- Хочу увидеть, как с вас шкуру снимать будут, - истерический хохот выводил из себя, но бойцы промолчали.
Подполье встретило сырой прохладой. Двигаясь в полной темноте, лейтенант ухватился за юбку девушки.
- Только не сними её с меня!
Коваленко отпустил материю, расставив руки в стороны.
- Здесь надо копать, вот лопата, возьми.
- А лопата здесь как оказалась?
- Я сама так сбежать хотела.
- А чего не сбежала?
- Боюсь я его, вот даже сейчас связанного боюсь. Поймал бы, мучил до смерти. Копай, чего замер?!
Лейтенанту показалось, что девушка его видит, но в такой темноте это было невозможно. Ощупав руками землю под первым венцом сруба, Коваленко стал копать. Немцы тянули с расправой над красноармейцами, это было на руку.
Минут через десять почувствовался свежий воздух. Лейтенант стал расширять лаз.
- Тебя как зовут? – спросил он девушку, не прекращая работы.
- Люба.
- Ах, Люба, Любушка, не быть нам вместе, - пропел Коваленко строчку из песни.
- Почему это нет? – возмутилась девушка.
- Не мешай.
Лаз стал гораздо больше, но работу пришлось остановить. Наверху послышался звон разбитого стекла и голос одного из бойцов:
- Чего так мало дыма, кидай ещё, не жадничай!
- Выкуривают, надо торопиться, - Коваленко отбросил лопату.
Протолкнув автомат наружу, лейтенант вылез из подполья.
- Здесь сиди, жди, - скомандовал он девушке.
- А если не придёшь?
- Приду. Жди.
В эту ночь было полнолуние. С одной стороны это облегчало задачу, с другой грозило тем, что Коваленко могли увидеть раньше, чем ему это надо было. К тому же был риск, что не все немцы собрались возле входной двери. Две перебежки и лейтенант был возле сарая, отсюда было всё хорошо видно. Из разбитых окон дома валил дым, но огня не было. «А вот и их командир!». Лейтенант взял на прицел немца, который стоял за спинами солдат. Короткая очередь свалила офицера и одного солдата на землю, из дома раздались выстрелы винтовок. Теперь у немцев отпала нужда в красноармейской форме, несколько гранат влетели в окна, раздались взрывы. Трое фрицев корчились на земле, один пытался стрелять из своего автомата, но получалось плохо, большинство пуль улетали в небо. Селантий вырвал из его рук оружие и направил на Коваленко, но ничего не произошло, в автомате кончились патроны. Три пули вошли в грудь возницы, несколько раз дёрнувшись, он затих. С криком «Ура!», из дома выбежали двое бойцов, из-за колодца раздалась автоматная очередь, один из бойцов упал как подкошенный. «Дурачьё!». Обогнув сарай, Коваленко оказался за спиной немецкого солдата, тот почувствовал опасность, но повернуться не успел.
Луна освещала двор дома, лежащих на земле немецких солдат, а чуть поодаль троих красноармейцев.
- Чего выскочили?! – кричал Коваленко на раненого бойца.
- Так в пылу…
- Думать надо было! Люба! Ты где?
Из-за угла дома выглянуло девичье лицо.
- Тута я.
- Собирай вещи, со мной поедешь.
- Навсегда?
- Навсегда!
- Дело у меня одно осталось, подождите, - девушка направилась в дом.
- Что за дело?! – лейтенант снова кричал, он ещё не отошёл от боя.
В комнате, где совсем недавно был идеальный порядок, всё было вверх дном, даже большой и тяжёлый стол был перевёрнут.
- Я сейчас, - суетилась девушка, подкладывая дрова в ещё не потухшую печь.
- Мы уходим, печь то зачем топить?! – недоумевал Коваленко.
- Борщ подогреть надо! Разве не понятно?
Огонь полыхал так, что языки пламени выбирались наружу, облизывая недавно беленые стенки печи. Кум лежал на полу, молча наблюдая за своей «дочкой».
- Чего, дура, удумала? - с тревогой спросил он.
- Борщом тебя накормить. Ты же его любишь.
В чугунке кипело варево, даже стало пригорать. Взяв ухват, девушка вынула из печи чугунок. Его содержимое она вылила на лицо «папаши». Если в лесу жил леший, то он наверняка очень испугался, услышав нечеловеческий крик.
- Говоришь нам пора идти, так пойдём, чего стоять, - девушка вытерла руки о юбку и невозмутимо направилась к двери. Коваленко задержался на несколько секунд. В его мозгу не укладывалось то, что он сейчас видел.
Коваленко и раненый боец не умели управляться с лошадью, выручила Люба. Взяв вожжи в руки, она чуть слышно сказала:
- Поехали.
Почувствовав доброту, а не удары прута по крупу, животное подчинилось.
До своего подразделения Коваленко добрался уже засветло. Не зная дороги, несколько раз плутали. Тела бойцов передали санитарам, их оружие сдали старшине. Капитан с подозрением смотрел на вернувшихся, он не видел среди них Селантия.
- А где возница? – спросил он.
- Сказал, что догонит. Дела у него какие-то были, - ответил лейтенант, раздумывая кому следует доложить о предателе.
В полдень приехал майор из штаба, Коваленко подошёл к нему так, чтобы этого не видел капитан.
- Товарищ майор, разрешите доложить.
Разговор продолжался больше получаса, вечером капитана арестовали.
Через два дня Коваленко пришёл в госпиталь проведать бойца из своего отряда, с удивлением увидел там Любу, она ухаживала за ранеными. Проходя мимо него, она поздоровалась, и как бы невзначай ткнула его локтем в бок.
- Чего это она? – спросил бойца лейтенант.
- Эх, товарищ лейтенант, не знаете Вы женщин. Вот Вы в сердцах крикнули ей тогда «навсегда», она и запомнила. Слово держать надо! – боец улыбнулся, - а чего в доме то было, крик такой был, меня аж на отхожее место потянуло?
- Она мышь увидела, - придумал отговорку Коваленко, встав, он подошёл к Любе.
- Жив останусь, найду.
Люба достала из кармашка халата огрызок химического карандаша. Смочив грифель, она написала на руке лейтенанта одно слово: «навсегда».
Капитан Коваленко своё слово сдержал. Пользуясь тем, что служил при штабе, в конце войны нашёл Любу. Вместе они приехали в его родной город Таганрог, где сыграли свадьбу, а потом родили трёх очаровательных дочек. Борщ в их семье был под запретом.