Елена никогда не открывала спину. В ее гардеробе не было вещей, способных обнажить нежную, молочно–белую кожу между левой лопаткой и поясницей. Максим узнал о том, что скрывала Елена только после свадьбы — в первую брачную ночь. Тогда пышное, воздушное, казалось — сотканное из облаков и утренней росы платье, когда он покончил распутывать шнуровку, соскользнуло вниз, открывая стан возлюбленной… И он увидел его. Длинный, болезненного розового оттенка шрам змеился вниз, как будто по спине девушки прошелся когтем какой–то кошмарный монстр…
Максим застыл — шокированный этим зрелищем. Новобрачная тоже замерла, но язык тела — приподнявшиеся, напряженные плечи и склоненная обреченно голова выдавала то, что она боится вопросов… И Максим ничего не спросил. Вместо этого, обошел ее, встал перед ней, бережно взял за подбородок, приподнимая его, чтобы встретиться взглядом и сказал самые главные слова:
– Я люблю тебя. Ты у меня самая красивая. Я всегда буду с тобой, ты — моя судьба.
С тех пор прошло целых пятнадцать лет брака. В нем уже через год родилась дочка — Лера. В нем хватало разного — мгновений счастливых, когда казалось — весь мир в их распоряжении и грустных, тяжелых, которые, казалось, волею судьбы испытывали на прочность их союз, проверяли, готовы ли эти люди оставаться вместе несмотря ни на что?
Елена и Максим Ржанковы жили в маленьком городке, который вырос на берегу Волги сравнительно недавно — в конце семидесятых годов. Это был маленький городок того сорта, атмосфера в котором способна не меняться десятилетиями. Здесь было много памятников архитектуры, тенистых улочек с акациями и черемухой, всего один торговый центр, но зато — шесть рынков и два кинотеатра, меньший из которых, к удивлению знатоков экономики (если бы они, конечно, однажды вдруг решили обратить на него внимание), выживал не благодаря показу голливудских блокбастеров, а за счет проката ретро-картин.
Семья Максима принадлежала к старожилам городка, семья Лены, состоящая только из нее и мамы — Софии, перебралась сюда когда девочке едва исполнилось девять лет.
Дочка Лера росла умницей, родители обожали ее… Правда теперь, когда она вступила в чудный возраст подростка, хватало и забот — Лера вдруг стала проявлять характер и как снисходительно отзывался о ее поведении классный руководитель: «вести себя как типичный современный подросток», иными словами — Лера была упрямой, спорила порой с родными лишь бы ради того, чтобы поспорить и дружила не с теми, с кем они одобряли. В принципе, она не водилась с совсем уж неблагополучной молодежью, но вот приятель один — Денис, бывший на два года старше Леры, очень ее родителей настораживал. Потому что… Был, как они считали, странным — одевался во все черное, тусовался с такими же мрачными юными личностями, писал тоскливые стихи и увлекался роком, уже даже успев вместе со своей группой «Полночные Тигры» дать несколько маленьких концертов в клубах города. Денис был из неполной семьи — его воспитывал с двенадцати лет дедушка, после того, как родители мальчика погибли в автокатастрофе. Елена не уставала повторять Максиму, что это, видимо, из-за Дениса их дочка так полюбила черный цвет, увлеклась готическими художественными романами и даже пробует петь… Впрочем, последнее у девочки получалось очень даже недурно.
Елена и Максим верили в то, что их брак — большая удача, а встреча — была просто даром свыше. Они были просто счастливы жить своей маленькой, уютной семейной жизнью… Но потом все изменилось.
Как-то утром, когда на дворе стояла такая солнечная и теплая погода, что просто не верилось — что уже октябрь по календарю, в семье Ржановых все собирались по своим делам. Лера ушла в школу. Елена — на работу, а Максим немного задержался — потерял среди бардака на столе, который, кстати, накануне сам и развел, кое-какие нужные ему бумаги…
Когда позвонили в дверь, он подумал, что это, вероятно, соседка Регина — она на днях занимала у них хлеба, потому что в магазинчике у дома закончился, а ужинать с чем-то надо было. Вот и решил, что это она, видимо, занесла хлебобулочное...
– Что случилось? – спросил Максим, когда на пороге обнаружилась Елена.
Белая, как полотно, вот-вот в обморок упадет, а поддерживал ее, чтобы не упала, сосед.
– На железку наткнулась, – ответил он за женщину, которая могла только стонать глухо сквозь стиснутые от боли зубы.
Взгляд Максима инстинктивно заметался по телу Елены, отыскивая повреждение и оно обнаружилось внизу — левая нога сильно пострадала, а штанина джинсов была разорвана и намокла.
«Новые совсем. Так радовалась, когда купила. Вышивка это молодежная, ковбойская», пронеслись в голове фоновые, неуместные совсем мысли, пока Максим перехватывал с рук соседа жену и усаживал в прихожей на банкетку.
– Все будет хорошо! Держись! Я вызову скорую! – обратился к супруге.
– Уже, – вздохнул Емельян и сняв кепку — в которой ходил круглый год, за исключением самых лютых морозов, почесал в затылке. – Мы это, вместе до остановки шли, через наш то двор. А там это, сам знаешь, в каком состоянии дорога! Ну а она возьми, да и слети в яму. Вроде как неглубоко, а ногу вывернуть можно! А тут вон оно как… Еще хлеще! Железяка эта, будь она неладна! Откуда взялась? Может, запчасть какая? Гаражи же рядом, видимо, кто-то из мужиков потерял, ну, или выкинул…
Под разговор соседа Максим присел рядом с женой и осторожно, боясь причинить еще боль, осмотрел ногу. Придется наложить швы. Но кажется, все не так уж страшно… Могло быть и хуже! Шрам, конечно, останется… Или нет? Со свежим наверняка что-нибудь сможет сделать пластический хирург и деньги на это найдутся! Максим кивнул своим мыслям — он не позволит Лене потерять красоту таких ножек! Его жена была, есть и будет самой красивой! Хватит с нее одного шрама… Того самого, о котором они никогда не говорили.
Скорая приехала быстро. Максим поблагодарил соседа за участие и, естественно, сказал, что поедет с женой. На работу, естественно, не пошел и к счастью, начальник отнесся к ситуации с пониманием, только сказал, что назавтра нужен очень желательно — а то проект встанет. Максим очень надеялся, что до завтра Елене станет лучше. Из больницы вернулись уже после обеда. Елена попросила мужа не срывать Леру из школы, не пугать — пусть лучше все узнает, когда придет домой.
– А я то хотела на рынок зайти, перцев на лечо взять, – вымученно усмехнулась Лена, когда муж со всеми удобствами устроил ее в постели.
Обезболивающие хорошо подействовали и теперь женщине хотелось одного — поспать. Вот только… Спать хотелось ее телу. В то время как в рассудке, откуда-то из глубин поднималось нечто темное… Тягучее и мутное, как болотная жижа… Оно все поднималось и намекало — давай, засыпай! Тогда и вспомним кое о чем, детка… Кое о чем, о чем ты так хочешь, да все никак не можешь забыть…
– Перцы никуда не убегут, – улыбнулся Максим и поцеловал жену в нос. – Купим еще и приготовишь свое фирменное лечо. Все, отдыхай! Есть хочешь? Приготовить макарон с сыром? Или пиццу закажем?
– Я не хочу пока есть…
– Значит, пиццу. Постоит, а как проголодаешься…
– Максим! – поймала его за руку, вцепившись в запястье. – Мне страшно…
– Малыш, все уже позади! Помнишь, что сказал врач? Рану обработали, как положено, антибиотики прописали, можно не бояться… Скоро опять будешь ходить, да хоть бегать и танцевать! А если ты о шраме волнуешься, то…
– О шраме, – перебила его Елена. – Мне сегодня так страшно стало… Ты же знаешь, я за все эти годы… Мне везло — я не ломала ничего, все нормально было, никаких травм… А теперь… Я не могу! Я должна тебе рассказать!
– О чем рассказать, малыш? – присев на край постели, Максим успокаивающе погладил жену по руке.
– Шрам на спине… Ты никогда не спрашивал откуда он…
– Потому что знал, что ты не хотела бы об этом говорить. Я просто уважал твое личное пространство и… ту часть прошлого, которая не для меня. Но это нормально, – поспешно добавил в конце. – Мы любим друг друга уже столько лет и это неважно, поверь! Ты не обязана ничего мне рассказывать…
– Но я хочу! – Елена часто дышала, глаза ее лихорадочно блестели. – Я никому об этом не говорила… То есть… С тех пор, как мама и я переехали в этот город, чтобы… Начать все заново. Нам пришлось переехать.
Максим молча слушал. Елена знала его очень хорошо… Но даже она не могла бы понять, что он чувствовал… Какая палитра чувств и воспоминаний раскрывалась в нем по мере того, как она говорила. Потому что он умел контролировать себя. Пришлось научиться. Чтобы выжить в мире, который однажды разорвался на куски, грозя уничтожить, растоптать, не позволить просто существовать как самый обыкновенный человек…
Все случилось, когда Елене было семь лет. Тогда она с мамой жила в другом, большом и шумном городе. София была матерью-одиночкой. Совсем юной девушкой она приехала из деревни учиться в город, не желая повторения судьбы родителей, которые предпочли горячительные напитки единственной дочери…
Именно здесь, в ВУЗе и случилась любовь. Первая, обжигающая! И несчастная — молодой человек, который уже готовился получать диплом, как оказалось, лишь поиграл в любовь с хорошенькой провинциалкой. А потом жестоко оборвал все ее надежды, сказал, что ему пора уезжать домой, на другой конец страны, где родители уже выбрали ему хорошую невесту. София была разбита этим предательством…
И только то, что у нее будет ребенок — помогало держаться. Конечно, было страшно непросто — вчерашней студентке с младенцем на руках, но помогло хорошее образование.
Закончив ВУЗ, София стала преподавать немецкий в одной частной гимназии — этот язык она не просто знала, но и обожала. По сути, немецкий язык был единственным звеном, которое связывало ее с далекими предками, приехавшими из Германии еще в конце девятнадцатого века. Жили мать и дочь в съемной комнате коммуналки, но повезло с соседями — это были тихие, интеллигентные люди…
Елена росла умненькой, непоседливой, смешливой девочкой. И больше всего на свете она обожала яблочные пироги и сказки. Мама часто приносила ей новые книжки из городской библиотеки… Именно там однажды она и познакомилась с Михаилом. Они просто столкнулись у книжных полок — он брал какие-то книги по фольклору, а она искала какой-нибудь сборник сказок, который был бы дочери еще неизвестен… Слово за слово… Михаил предложил продолжить знакомство, но София отказалась — не нужны ей были никакие отношения! Она жила дочерью и была счастлива этим… Но и тех нескольких сказанных в библиотеке слов, тех нескольких как бы нечаянно брошенных взглядов, их оказалось достаточно… Чтобы Михаил выбрал цель.
Потому что он уже очень давно ходил по городу и присматривался… Верил, что его особое, как он сам считал — дарованное по наследству охотниками чутье, поможет найти ему добычу.
Двери в кошмар распахнулись в солнечный августовский день, когда Леночка возвращалась из школы. Вообще, это был один из главных плюсов гимназии, в которой преподавала София — что дети учителей могли учиться в ней бесплатно. И почти всегда София забирала дочку с последнего урока, отводила домой… Но в этот день Софию вызвал к себе директор — нужно было обсудить кое-что по поводу успеваемости класса… Леночка попросилась домой дойти одна, сказала, что она уже большая и может перейти дорогу на зеленый, потом миновать двор и подождать маму на лавочке у подъезда, тем более, что в портфеле ее ждала новая книга сказок — которую она взяла почитать у одноклассницы, обменяв, между прочим, на целых четыре наклейки с золотыми рыбками.
Малышка застыла у светофора. Рядом гудел ремонт дороги — рабочие дробили старый асфальт. Елена испугалась — а вдруг мелкие камушки в нее тоже полетят? Все так страшно гудело! Потом подъехала маршрутка и девочку чуть не увлекло ринувшимися в нее пассажирами… Потом какой-то нетрезвый гражданин поссорился с другим нетрезвым типом и Леночка совсем испугалась, чуть не разревелась! Переход дороги теперь казался просто невыполнимой задачей… И девочка решила пойти в обход, то есть перейти на другом светофоре, а для этого нужно было миновать один двор, пройти через узкую и почему-то темную даже в ясный день арку… Но Леночка помнила о том, что чудища — живут только в сказках и поэтому бесстрашно выбрала новый маршрут.
А потом все как-то быстро случилось… Просто вдруг в арке ей встретился человек, он спросил:
– Малышка, это ты обронила? – и что-то покрутил в руке.
Леночка снова испугалась — неужели ключи выронила?! Или брелок новенький с поросенком розовым в полосатом колпачке? Она полезла проверять то и другое в карман платьица и странному человеку этого хватило… Он вдруг одним прыжком, как ей почудилось, рядом оказался, оскалился страшно и прижал что-то к ее лицу. Леночка хотела вздохнуть, закричать, но вместо этого — провалилась в темноту…
Много позже оглядываясь на то время, которое она провела в логове безумца, Елена понимала, что это нормально — что шесть дней слились для ребенка в вечность, темную вечность, освещаемую вспышками дикой боли и гложущего сердце страха… Что это нормально — что со временем подробности слились в калейдоскоп ужаса, что некоторые из них поблекли, будто выцветшие фотокарточки, но другие — стали ярче и резче, так, что казалось — попробуй, осмелься вернуться к ним в воображении и они порежут тебя, как раскаленная сталь! Малышка была не в силах понять, чего же на самом деле хотел от нее маньяк… Лишь став подростком Елена рискнула однажды углубиться в суть случившегося и мама, хоть и было очень это тяжело, рассказала ей все детали прошлого…
Это отчасти помогло понять — зачем она была нужна сумасшедшему. Но не помогло отпустить прошлое. Елена смогла только как бы запереть его в дальний угол памяти, разума, сознания… Она просто решила однажды — это не часть ее жизни больше! Этого нет!
Конечно, еще она ходила к психологам… Но после тридцати лет оставила эту затею. Финальным стал визит к специалисту, который настаивал, что свое прошлое надо отпустить через прощение… Тогда Елена кричала и бросала в стены все, что под руку попадалось, а потом просто упала на пол и рыдала. Она не понимала! Как это? Простить? То, что с ней творило это чудовище?
– Маленькое отродье! Признавайся, ты уже оборачивалась в волка?
Говорил ей мужчина в черном и причинял боль.
– Маленькая ведьма! Оборотень! Перевёртыш проклятый! Скольких людей вы с матерью погубили, отвечай?!
Те, кто пришел освободить, спасти малышку, были в шоке — логово маньяка походило на средневековый подвал.
– Ты слышал об охоте на ведьм во Франконии? – глухо, бесцветным голосом спросила Елена мужа.
– Да, – Максиму казалось, что воздух в комнате кончился — так невыносимо больно давило в груди. Ему хотелось… Он и сам не знал! Возможно, было бы проще перестать существовать в одно мгновение? Вот только, увы — реальность держала цепко. И еще — любовь к этой женщине. – Шестнадцатый век, княжества Германии. Массовые казни людей, которых обвиняли в том, что они оборотни, ведьмы и колдуны...
Елена вскинула взгляд. У нее были удивительные глаза. Карие с янтарно-рыжими искорками, рассыпанными по радужке. Максим всегда думал, что это — самые теплые и ласковые глаза на свете.
– Он искал таких, как я… Он хотел найти девочку, в предках которой были бы немцы. Но еще он искал не просто девочку… Он верил, что ищет потомков тех, кто был тогда, века назад оборотнями, но избежал наказания… Он мне сказал… Мне! – Елена завозилась на постели, сидя, подтянула колени повыше и обхватила их руками, устроила сверху подбородок и глубоко, судорожно вздохнула. – Что чует… Он сказал, что когда мама сказала ему, что преподает немецкий язык, что наша фамилия — Шварц, перешла от предков, он сказал, что тогда у него открылся третий глаз. Что он смог увидеть! Что у моей мамы… Волчья голова. И он решил, что я такая же… Он хотел, чтобы я призналась. Тогда он смог бы… спасти меня. Но он хотел меня убить.
Елена произнесла последние слова пугающе спокойно.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение — лайк и подписка))