Окончить свой жизненный путь на Новодевичьем кладбище не дано простым смертным. Здесь покоятся актёры, режиссеры, писатели, выдающиеся деятели эпохи. Наш герой упокоился на Новодевичьем осенью 1919 года. В 2015 году его с трудом идентифицировали, а на памятник над давно безымянной могилой вновь нанесли имя. Спустя два года с ещё большим трудом обнаружили его единственный фотографический портрет.
Американские индейцы не любили фотографироваться, будучи уверенными, что с помощью снимка можно украсть душу. Индейцев не хоронят на Новодевичьем, человек, о котором пойдёт речь, никогда не был в Америке, а большую часть жизни прожил в ныне глубоко провинциальной Вичуге. Однако душу свою берег не меньше краснокожих дикарей. Его подлинный доживший до наших дней портрет это не фотографический снимок, а уникальный храм, поражающий воображение и ныне. Храм Вознесения Христова, также известный как Красная Церковь - безоговорочный архитектурный шедевр, прижизненный памятник отцовской любви, человеческим амбициям и, наконец, самому фабриканту Ивану Кокореву, человеку, спустя 100 лет после смерти с трудом обнаруженном на Новодевичьем кладбище.
Нынешняя Вичуга - районный центр в Ивановской области. Население в 30 тысяч и колоритный памятник Ленин. На пьедестале вождь мирового пролетариата в неизменной кепке похож на пловца, готовящегося рыбкой нырнуть в плитку центральной площади.
Не скажешь, что каких-то сто лет назад в этих землях жили купцы -миллионеры.
При жизни Ивана Кокорева современной Вичуги не существовало. Город появился спустя шесть после его смерти и поглотил в том числе и родовые промышленные гнёзда фабричных династий. Коноваловы, Миндовские, Морокины, Разорёновы, Пелёвины, крупные промышленники здешних мест, были выходцами из старообрядческих семей. Лоскутное одеяло селений -промышленных центров на месте нынешней Вичуги появилось благодаря расколу. Бегуны, радикалы- староверы, бежавшие от восторжествовавшей после Никонианских реформ власти Антихриста, не шли ни на малейшие компромиссы с новыми порядками, отказываясь от паспортов, денег, не признавая церковную власть и даже существовавший институт брак. Однако находились люди, готовые помогать бегунам и готовые идти на компромиссы с властью. Этими людьми и были предприимчивые вичугские крестьяне дававшие бегунам работу на своих предприятиях, а заодно и державшие "общак" бегунов, предназначенный для помощи ударившимся в бега или залегшим на дно. В общак попадали и деньги нажитые не самым праведным путем, в Поволжье действовали шайки раскольников, помышлявшие грабежами Свой первый капитал вичугские старообрядцы как раз сколотили на пристанодержательстве. Позже ходили легенды о потайных ходах , скрытых комнатах и схронах на вичугских фабриках , где бегуны жили, работали и умирали, спасая души. На кладбища несли пустые гробы, а последний приют сектанты находили прямо на фабриках.
К середине позапрошлого века оформились основные промышленные центры в вичугских землях: Коноваловы обосновались в Бонячках, в Тезино балом правили Разорёновы. В Новой Гольчихе вели дела Миндовские и Морокины.
У основателя династии Дмитрия Разорёнова, выкупившегося за 100 000 рублей у генерала Павленкова, было трое сыновей - Егор, Алексей и Герасим. Егор и Алексей рано умерли и их имущество отошло вдовам. В дальнейшем дело отца продолжат три сына Алексея Фёдор, Александр и Никанор. К 70-м годах XIX столетия Фёдор и Александр совместно вели дела на предприятии в селе Вичуга, а в Тезино держали фабрики Герасим и Никанор. Именно здесь и развернулась провинциальная игра престолов.
Никанор Разорёнов отошел от дел и всё свободное время посвящал спасению души и укреплению собственной веры. Он построил в Тезино деревянный храм, где до конца жизни был старостой. Фабрикой управлял его зять Михаил Кормилицын. Другие Разорёновы Кормилицына не жаловали, не то за прогрессивные взгляды, не то за спесивый нрав. Когда Никанор Разорёнов задумал построить на Волге прядильную фабрику, он хотел осуществить этот проект совместно с родными братьями Фёдором и Александром. Однако те отказались, едва узнав, что строительство поручено Кормилицыну.
Державшимся старых порядков вичугским купцам Кормилицын был костью в горле. Наглядней всего нравы, царившие среди фабрикантов-старообрядцев, иллюстрируют упоминавшиеся Миндовские. Вот, что писал об Александре Ивановиче Миндовском один из его потомков: "Отличительной чертой его характера была скупость, какая-то необыкновенная, анекдотичная, плюшкинская скупость. Человек, которому каждый новый день приносил всё новые и новые сотни и тысячи рублей дохода, питался чуть не одним черным хлебом, многими годами носил, не сменяя одни и те же затасканные, замасленные костюмы и в каждом деле торговался, буквально из-за гроша ломаного, старался прижать рабочих и всевозможных клиентов своих на каждом шагу. Скупость эта, кстати сказать, почти в полной мере своей перешла от него и потомству». Не отставал от отца Иван Александрович Миндовский -«Был очень богатым человеком, имел несколько фабрик, много лесов, домов и имений. Отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью».
И вот в этой среде появился Комилицын, считавший себя передовым человеком, готовым тратить немалые деньги на нововведения. И пока брат Никанора Александр чтил семейные традиции и как в старину привечал и прятал на своих предприятиях бегунов, Михаил Кормилицын сделал ставку на технический прогресс. Он закупил новые современные станки. Новшества Кормилицина принесли результат, но явно не тот, на который рассчитывал прогрессист. Рабочие с новыми машинами справлялись с трудом, они часто ломались, что вызывало простои. А просветительская работа фабриканта с рабочими привела к стачке. Мужчины-пролетарии опередили своё время на полтора столетия, потребовав равных прав с ...трудившимися на предприятии женщинами. Недовольство вызвали сокращенный рабочий день для представительниц слабого пола (законом запрещался женский труд в ночное время). С первой стачкой удалось справиться, однако вскоре последовала следующая. 17 июня 1888 года 135 ткачей объявили о забастовке из-за недовольства "разными неправильностями против них со стороны фабричной администрации". Ткачей пришлось успокаивать и обещать удовлетворить все требования. Весной следующего года Кормилицын вступил на тонкий лёд, приняв решение сократить "летние" расценки на 20%. На этот раз упокоить рабочих не удалось. Те выступили единым фронтом, объявили о прекращении работ и устроили грандиозную "красную" вечеринку, в результате которой в Тезине вспыхнул большой пожар.
В последствии огонь будет вспыхивать в этих местах всё чаще и чаще.
Вичугские фабриканты разбогатели, привечая старообрядцев, бежавших в их края от раскольничьих гарей. На голых пятках бегунов тлели угли огня массовых самосожжений, а спустя столетия разгорится пламя.
Для подавления беспорядков, охвативших Тезино, из Костромы прибыли войска во главе с губернатором Калачевым. 28 апреля 1889 года по его приказу на базарной площади села десять вожаков стачки были биты розгами. Проблемы с фабрикой подточат здоровье Никанора Разорёнова. 10 декабря 1889 года он умирает "от головной боли". Еще при жизни, оказавшись на грани банкротства, он вместе с Кормилицыным заложит землю под предприятием и продаст значительную часть паёв Товарищества. Покупателями стали предприниматели Московского торгово-промышленного товарищества во главе с председателем правления Московского торгового банка Николаем Найдёновым. Спустя полгода после смерти Никанора Разорёнова в число директоров войдет зять Найдёнова Николай Варенцов.
Варенцов и Кормилицын были людьми из одного теста - амбициозные прогрессисты, сделавшие карьеру благодаря удачным женитьбам, но ужиться в правлении они не смогли. Столичный модник Варенцов, носивший прозвище Макинтош, к вичугским предпринимателям относился как к провинциалам, посвятив им едкие мемуарные заметки. О Кормилицыне Варенцов язвительно написал: "С подчинёнными держался надменно и гордо. Ходил ли по фабрике или сидел в конторе — всегда в шапке; когда шёл, постукивал палкой по полу, предполагаю, с целью обратить внимание служащих и рабочих, что идёт хозяин. На поклоны рабочих и служащих не отвечал. Независимых и держащихся с достоинством терпеть не мог… Он считал себя всех умнее и лучше: какой-нибудь фабрикант продавал старую износившуюся машину, он её покупал, в слесарной мастерской при фабрике ее переделывали, исправляли, и помещал к себе на фабрику, говоря: «Дурак продал, а вот у меня работает, как новенькая!» А потому его фабрики были в значительной степени набиты разным хламом, поминутно ломались, чинились; получались простои, приходилось иметь большой штат слесарей, но он не унывал, говоря: «За эту машину новую надо дать тысячи, а я её купил за сто, ничего, работает!» И всё остальное было в том же роде. Михаил Максимович образованным и серьёзным инженерам не особенно доверял, а больше полагался на смекалку простых мастеров, вышедших из рабочих, говоря про инженеров: «Где им! Как их можно сравнивать с практиком, проведшим всю жизнь на деле!»
Кормилицын не мог смириться с тем, что фабрика уходила из его рук. Правление Товарищества перевели из Тезина в Москву, прежние хозяева оттеснялись от управления. Гордый и надменный Кормилицын краха своего дела не пережил. Прежде энергичного фабриканта разбил паралич, а занявший его место сын Николай не отличался ни деловой хваткой ни амбициями. Со временем паи семьи Кормилицыных будут выкуплены москвичами, и разорёновская фабрика окажется под полным контролем новых хозяев.
За этими изменениями без всякого одобрения наблюдали представители другой ветви разорёновского рода. Фабрикой Герасима Разорёнова к тому времени управлял его зять (уже третий зять в этой истории). Тот самый Иван Кокорев, будущий безымянный обитатель Новодевичьего кладбища.
Кокорев, как и Разорёновы выходец из старообрядческого рода, был человеком деятельным и жёстким. Стерпеть в родном доме присутствия чужаков он не мог.
Огонь продолжал гулять по вичугским землям. 21 марта 1903 года на тезинской фабрике вспыхнул пожар, уничтоживший более 200 ткацких станков. Настало время для Варенцова принимать чужие условия. Фабричные строения были проданы за смешные 315 рублей Ивану Кокореву. Разорёновский род вновь стал полноправным хозяином Тезина. О происшествии на фабрике поползли слухи. Как говорили древние, ищите того, кому это выгодно. Выгодоприобретатель был очевиден, и за глаза в пожаре обвиняли Кокорева.
В мае 1907 года в Тезино вновь полыхнуло пламя. 19-летняя дочь Кокорева Лидия молилась перед сном, когда из-за ворвавшегося в комнату ветра огонь от лампадки перекинулся на ночную рубашку и пышные волосы девушки. Отец привёз столичных докторов, но спасти дочь не удалось. Лидия умерла на шестой день от ожогов.
И вновь за спиной Кокорева зашептались об истинных причинах трагедии. Говориои, что властный отец запретил дочери выйти замуж за любимого человека, подыскав ей более выгодную партию, а дочь в отчаянии решилась на непоправимое.
Безутешный Кокорев в память о дочери на её миллионное приданное построил храм. Ту самую Красную Церковь. Красный кирпич символизировал огонь, а высокая колокольня - свечу. Украшением храма стали уникальные панно из майолики. Плитки общим количеством до 14 тысяч были выполнены на Абрамцевском гончарном заводе. Внутри храм был полностью расписан палехскими художниками -иконописцами.
Злые языки утверждали, что храм построен убитым горем Кокоревым в попытке вымолить прощение за грехи. За тот самый поджог тезинской фабрики. Чужая душа - потёмки. Кто знает, пламя какого пожара видел Кокорев в красных кирпичах великолепного храма. Слишком часто полыхало в тех землях, слишком много огня, слишком много тайн.
Один бунт, раскольничье сопротивление новым порядкам, породил вичугские фабричные династии, другой, октябрьская революция, поставил на них крест. Род Коноваловых начался со старообрядцев, а закончился министром - масоном. Иван Кокорев упокоился на Новодевичьем кладбище.
Красный - это не только цвет огня, но и цвет крови. В советское время с колокольни сбросили крест и огромный восьмисотпудовый колокол-благовест, и устроили тренировочную вышку для прыжков с парашютом. Играть с судьбой прекратили лишь после того, как разбился насмерть один из курсантов.