Техник судьбы Настя Ягодкина переминалась с ноги на ногу возле двери начальника, не решаясь постучать. В руках она держала заявление на увольнение. Буквы немного поплыли от упавших на них слез, серый лист был весь в заломах и напоминал не документ, а старую тряпку, поднятую с пола.
— Ягодкина, ты чего тут вход караулишь? — послышался голос сзади. Настя подпрыгнула на месте и схватилась за сердце, правда, не с той стороны.
— Блин, Костя! И так нервы на пределе, а тут ты еще подкрадываешься, — выдохнула техник.
— Увольняешься? — нахмурился парень, мельком взглянув на заявление, а затем перевел взгляд на красное лицо девушки. — Что, клиент довел?
— Не совсем, — Ягодкина убрала бумагу за спину. — У моего клиента сегодня это… — она набрала полные легкие воздуха и на выдохе продолжила: — Последний день должен был быть. Я не смогла его закрыть…
Втерев порцию новых слез в кожу, Настя занесла кулачок, чтобы постучать в дверь, но Костя схватил ее за руку.
— Да погоди-ты горячку пороть. Слушай, просто не парься. Мы не убиваем людей, это же судьба делает. Ну, вспомни третий параграф, ты же на пятерки все тесты сдавала: «Техник судьбы не несет моральной, физической и юридической ответственности за исполнение указаний, полученных от судьбопроизводства, при исполнении…»
— Да хватит! Помню я, — прервала Ягодкина коллегу.
— Ну а чего ты тогда паришься? Закрыла ― и всё. Что тебе этот клиент? У тебя их еще сотня будет. Зато сразу двухнедельный отпуск и премия ― красота же. Да ты радоваться должна!
— Я не могу… не мое это.
— Да твое, твое! У тебя коэффициент выполненных задач выше всех в прошлом месяце. Надо просто доделать до конца ― и всё.
— Нет, — замотала головой девушка. — Не справлюсь.
— Ладно, погоди, я тебе подскажу. Только давай отойдем.
Техник загадочно мотнул головой в сторону и увлек Ягодкину за собой во мрак коридора, куда-то к старым театральным креслам.
— Костя, спасибо тебе, но…
— Тихо! — шикнул парень и перешел на шепот. — Слушай и не перебивай, поняла?
Настя сглотнула комок в горле и коротко кивнула.
— Есть одна женщина, раньше работала у нас, сейчас на пенсии. Бабке уже лет четыреста, наверное. Она закрыла больше тысячи клиентов. Причем не только своих, но и другим помогала, ну вот таким, как ты, — нюням.
— Иди в баню, — пихнула его в бок Ягодкина.
— Я шучу. В общем, там тетка ― просто хладнокровная машина. Убивает людей на раз.
— Ты же сказал, мы не убиваем людей!
— Ну а эта убивала. Я слышал, ее клиенты раньше срока коньки отбрасывали. Много слухов ходит.
— Думаешь, она мне поможет?
— Как попросишь, — пожал плечами техник. — Давай я тебе адрес напишу, подсвети мне.
Он достал из кармана ручку, затем выхватил заявление из рук Насти и, приложив бумагу к стене, на обратной стороне листа вывел координаты.
— Это же в другой части страны, — нахмурилась Ягодкина, забрав лист. — И что за адрес: Центральный рынок? Где номер телефона? Как я ее найду там?
— Она работает на этом рынке. Можешь у мужиков в цехе попросить разрешения воспользоваться телепортом. А найдешь по волосам, — подмигнул парень и ушел по своим делам.
Настя вернулась к двери начальника, постояла несколько минут, затем что-то пробурчала себе под нос и твердой походкой направилась в цех, где один из техников-ремонтников проводил ее к старому, покрытому маслом и металлической пылью телепорту, напоминающему обычную бочку с вырезанным в стенке проемом, и, дернув за рычаг, включил аппарат.
***
Центральный рынок был поделен на два: продуктовый и вещевой. Встречались также небольшие закутки и прилавки с пирожками, живыми и неживыми цветами, оптикой и церковной атрибутикой. Ягодкина обошла все отделы, и запахи смешались в ее носу, так что голова кружилась. Техник думала, что женщина с такой характеристикой, как ее описал Костя, должна работать в мясном отделе. Она представляла себе монстра в женском обличье, на чьих руках никогда не засыхает кровь. Но, к своему удивлению, женщину, подходящую по описанию, она нашла в крохотном отделе сладостей.
Продавец как раз взвешивала финики молодому человеку, и сама была похожа на очень старый ссохшийся финик, который завалился за холодильник и пролежал там несколько лет. Серое, поросшее морщинами лицо, застывшее в одном бессмысленном выражении, бесцветные глаза, в которых отражалась лишь старческая тоска, наряд траурных оттенков ― ничего особенного. Но вот волосы... Волосы были удивительные. Никогда еще Ягодкина не видела такой длинной и толстой косы. Это был целый канат, сплетенный из серебряных нитей, свисающий практически до пола. Ничто в этом человеке не выдавало хладнокровного маньяка. Увядшую несколько веков назад красавицу — возможно, но не убийцу.
— Нет, я тебе не помощница, — отрезала пожилая торговка, когда Настя изложила суть просьбы.
— Но ведь для вас же это не проблема. Вы стольких закрыли…
— Закрыла? Закрыла?! Это так теперь называется? — возмутилась старуха. — Хотя чему я удивляюсь? Никто никогда не переживал за чужие души, особенно молодежь. Сколько помню, все мои коллеги провожали своих подопечных в последний путь с жадной улыбкой. Подумаешь, человека не стало! Зато в отпуск на две недели ― красота, — иронизировала женщина. — Если не можешь работать, уходи и не думай. Это хорошее решение. Я жалею, что не уволилась после первого клиента, — тон старухи сменился с возмущенного на трагичный, редкие брови расслабились, в выцветших глазах появились слезы. — Это был мальчик двенадцати лет, Миша. Я провожала его в последний путь, пока его родители были бог знает где. Прошло триста пятьдесят два года, а я до сих пор помню его уставшее лицо и наш с ним разговор…— она отвернулась и принялась раскладывать коробки с песочным печеньем.
— Разговор? Разве клиенты нас видят? — вполголоса спросила Ягодкина.
— Перед тем как ты провожаешь клиента в другой мир, грани стираются, и человек видит всё невидимое, что его окружает. У вас есть пара минут на общение. Миша не хотел уходить. У него было столько планов. Он мечтал уехать в город, стать мастером, а я должна была поставить точку и… поставила. Эти волосы, — она погладила свою седую косу, а затем сжала ее крепко в руках, словно хотела вырвать с корнями, — они напоминание обо всех, кого я когда-то проводила.
Зашел покупатель, покрутился возле конфет и, фыркнув, ушел в соседний отдел.
— Вы сказали, что Миша не хотел уходить. А что, были те, кто хотел? — не отставала Ягодкина.
— Конечно. Когда человек теряет над собой контроль и вся его жизнь зависит от других, а на судьбофон день за днем приходит одно и то же задание: «Прожить еще день». Когда несчастный в наручниках безумия, а ключи давно утеряны и другие не подходят. Или когда все личные войны проиграны и смерть приходит как к себе домой, без конца поглядывая на часы. В такие моменты люди хотят уйти как можно скорее.
— И вы их провожали?
— Да, провожала, — металлическим голосом сказала женщина, — если они сильно просили.
Ягодкина не верила своим ушам. Это было не просто нарушение всех главных правил, это… Это была катастрофа. Перед ней действительно сидела бунтарка и уголовница.
— Но ведь это же незаконно! Вас должны были судить!
— А почему, по-твоему, я живу уже почти четыре века? — усмехнулась женщина с серебряной косой.
— Таблетки от старости, их же всем дают…
— Ха! Таблетки. Техники судьбы уходят на пенсию в двести два года, если сами не сдуются раньше, — торговка сладостями замотала головой. — Не-ет. Таблетки не дают бессмертия. А я их не принимаю уже триста лет. Это мое бремя, и в тебе я вижу те же сомнения, что были у меня. Так что, если не хочешь такой судьбы, — она показала на косу, — увольняйся и найди себе нормальную работу.
***
Этим же вечером, за два часа до смены, Ягодкина разыскала Костю, чтобы поделиться новостями. Парень зашел в офис бюро, чтобы обновить версию своего судьбофона. Они столкнулись в столовой. Костя набрал целый поднос и, не успев сесть за стол, принялся жевать. Настя взяла только кофе.
— А что, действительно люди видят своего техника за минуту до смерти? — спросила Ягодкина, после того как рассказала о встрече с бывшей сотрудницей.
— Есть такое, — чавкал с набитым ртом Костя.
— И что ты обычно говоришь им?
— Я? Ничего не говорю. Зачем мне с ними говорить? Слушать их нытье? Просто молча жду, пока всё закончится, сливаюсь с интерьером.
— То есть тебе даже не интересно, что у человека внутри?
— Органы внутри и желчь, — надменно цыкнул Костя и отхлебнул из кружки.
— Но ведь ты десятилетиями ведешь человека к его финалу, а иногда целую семью. Разве ты не хочешь рассказать им о том, что это ты подкручивал винтики их судеб, а многие их решения были заранее спланированы и несли какой-то смысл.
— Да нет никакого смысла, — Костя начинал раздражаться, — Ягодкина. Это просто работа. Ау-у! Никто не знает, что там с этой судьбой. Может, и нет никакого замысла, просто кто-то развлекается, посылая нам дурацкие задания. Расслабь булки и живи спокойно. Я даже имена их не всегда запоминаю. Один ушел, другого назначили. Родился, помер. Кому какое дело?
Настя была в шоке. Этот человек, этот циничный кусок личности не имел даже представления о сострадании. И, судя по его словам, все вокруг рассуждали точно так же.
— Ты куда? — спросил Костя, когда Ягодкина резко встала из-за стола, пролив на него немного кофе.
— На работу. Не хочу, чтобы к моему подопечному, моему Аркадию Семеновичу, в самом конце жизни приставили такого техника, как ты.
— Удачи, — закатил глаза парень и принялся за десерт.
***
— Снова ты? — спросила торговка сладостями, заметив на пороге магазина девушку.
— Я остаюсь работать, но прошу вас один раз помочь мне справиться, пожалуйста. Я не хочу быть как все. Хочу, чтобы мои клиенты уходили достойно.
После непродолжительного молчания старуха кивнула. Она взяла упаковку конфет и начала закрывать отдел.
— Зачем это? — спросила Ягодкина, показав на сладости.
— Я всегда угощаю их при встрече, — улыбнулась женщина.
***
Бездыханное тело Аркадия Семеновича лежало на каталке в машине скорой помощи. Врач уже констатировал время смерти. В больницу ехали без мигалок, замолкла сирена. Душа Аркадия Семеновича еще не покинула тело, и формально он был жив. Ягодкина наблюдала со стороны.
— Аркадий, как себя чувствуете? — спросила седовласая женщина.
— Нормально, — сказал мужчина, ничего в действительности не ощущая. — Я умер?
— Почти. Еще минута, и всё закончится. Будете конфетку? ― старуха протянула ему кулек «Мишек на Севере». Аркадий не отказался. — Вы хотите уйти?
— Честно говоря, не очень. У меня же внук вот-вот родится. Дочка до тридцати пяти дотянула с детьми, а я бы хотел немного поиграть в деда. И жену нельзя оставлять сейчас. На даче крыша прохудилась, теплицу надо починить, да и на юг же собирались, в последний, так сказать, раз… — грустно вздохнул мужчина и откусил от конфеты.
— Я бы очень хотела вам помочь. Но судьба так сложилась, что вам нужно уйти, это важно. Таков замысел.
— А что, судьба существует? — искренне удивился Аркадий. — Я как-то не особо во все это верю, знаете ли.
— Существует. Я — техник судьбы, слежу за тем, чтобы всё шло так, как задумано. Вы должны понимать, что ваша жизнь была очень важна. Вы сделали много полезного.
— Это чего же? Ел, спал и ходил на работу? — усмехнулся мужчина.
— Каждый день вы совершали миллион действий, которые имели важные для мира и других людей последствия, просто вы о них не знаете. Вы очень важный человек. Я хочу, чтобы вам было спокойно. Вы сделали много, а всё успеть невозможно.
— Неожиданно, конечно. Но обнадеживает. Мне действительно стало как-то немного легче. И всё-таки, я бы хотел сделать еще чуть-чуть…
— Увы, но…
Старуха не договорила, потому что сидящая напротив Ягодкина резко изменилась в лице. Она показывала пальцем на свой судьбофон, а потом встала и со всего размаху ударила мужчину в грудь, затем еще раз и еще. Появился пульс. Заработали легкие.
— Что, отбой? — спросила женщина, когда Ягодкина подсела к ней.
— Ага! Только что пришло сообщение, что ему дали пять лет! — от радости голос Ягодкиной сделался хрустальным.
— Поздравляю, — заботливо погладила ее по голове торговка сладостями. — Тебе, кстати, постричься бы пора.
— Я решила, что буду отращивать волосы, — сказала Настя, утирая слезы радости.
***
Через две недели в палате больницы Аркадий Семенович рассказывал жене и дочери, как пережил клиническую смерть.
— И что там? Что ты видел? Был кто? — атаковали его родные вопросами, после того как поблагодарили все высшие силы и реанимационную бригаду за спасение любимого мужа и отца.
— Честно говоря, я ничего не помню, — признался Аркадий. — Кажется была старуха, вся в черном, и у нее была коса…
Родственники поменялись в лице. На их лицах читался ужас.
— И что она от тебя хотела?
— Да не помню я! Кажется, угощала конфетами…
Рассказ из серии "техники судеб"
Александр Райн
Если вам понравилась история, поддержите автора лайками, репостами или угостите печеньками 2202206829408835 (сбербанк) буду рад любой вашей поддержке! =) Спасибо
