45 подписчиков

Мемуары Арамиса, Глава 393

27 июля 202427 июл 2024

8 мин

Глава 393

— Прежде, чем мы расстанемся, д’Артаньян, скажите, по какой причине вы с лёгким сердцем согласились на то, чтобы Людовик был помещён не в тюрьму, а всего лишь в монастырь, да ещё и доверили мне отвезти его туда? — спросил я на следующее утро, когда мы все стояли возле моей кареты, которая должна была увезти Атоса к побережью.

— Ну, во-первых, почему бы мне не доверять вам, Арамис? — спросил д’Артаньян. — Ведь мы доверяли друг другу даже наши жизни!

— Этого факта недостаточно, — возразил я. — Всего лишь собственные жизни – это не то же самое, что свобода Короля, которого можно вернуть обратно.

— Во-вторых, ведь все мы четверо одинаково заинтересованы в том, что свершилось, так что причин для сомнений нет, — продолжал д’Артаньян.

— Шутите? — спросил я. — Обстоятельства могут измениться!

— Значит, вы не видели Его Величество без маски при достаточном освещении, — сделал вывод д’Артаньян.

— Я провёл с ним мало времени и не разглядывал его внимательно, — согласился я. — Припоминаю, что он всегда старался повернуться ко мне левой стороной лица. Что у него справа?

— Когда Оливия выстрелила ему в голову, пуля попала в железную маску, которая приняла удар на себя и спасла жизнь Королю, — сообщил д’Артаньян. — Внутри маска снабжена смягчающим слоем ткани, но она не была рассчитана на такие удары. Маска ударила по лицу Людовика и в нескольких местах нанесла неглубокие ранения, почти неощутимые, нарушила только верхние слои кожи. Но на внутренней стороне маски остался порошок Кумара. Это такое вещество для нанесения несмываемых ритуальных рисунков на коже.

— Так у него теперь несмываемые рисунки на правой стороне лица? — спросил я. — Они навсегда?

— Полагаю, что навсегда, — ответил д’Артаньян. — Или, во всяком случае, на довольно долгий срок.

«Он что-то недоговаривает, но в целом говорит правду, — подумал я. — Что ж, для начала лучше, чем ничего!»

— Значит, мы можем не беспокоиться о дальнейшей судьбе Людовика, его возвращение на престол не угрожает Франции, следовательно, можно забыть обо всём этом эпизоде и не возвращаться к нему, чему я очень рад, — солгал я, и, кажется, мне поверил только Портос.

— В любом случае впредь будьте осторожны со своими идеями, дорогой Арамис, — сказал Атос.

В его реплике я услышал только заботу обо мне и обо всех нас, а вовсе не о судьбе Короля или каких бы то ни было Принцев.

— Я буду отныне более тщательно продумывать свои эксперименты, дорогой Атос, — ответил я. — А в особо сложных случаях непременно советоваться со всеми вами.

— Достаточно будет, если вы посоветуетесь хотя бы с одним из нас, — ответил д’Артаньян. — Лучше всего пусть это будет Портос.

— Вы шутите! — воскликнул Портос и расхохотался. — Какой из меня советчик?

— Самый наилучший, — ответил д’Артаньян. — Вы, Портос, лучше всех нас отличаете подлые средства и методы от благородных, а ведь это, в конце концов, самое важное!

— А таком случае, если, как я вижу, все вакансии маршалов Франции, маркизов и герцогов разобраны, пусть Король сделает меня своим министром по совести и чести! — сказал Портос.

— К большому сожалению, дорогой Портос, такого министерства нет ни в одном королевстве, и, полагаю, никогда не будет, — ответил я. — У нас, во Франции, где есть даже министерство развлечений и удовольствий, нет и никогда не возникнет министерства по совести и чести. Слишком неходовой товар!

— А у папского престола? — спросил д’Артаньян.

— Там – тем более, — ответил я. — Как вы знаете, в католической иерархии вовсе нет министерств. А если бы и были, то скорее всего совсем по другим направлениям. Министерство ритуалов, министерство мифотворчества, министерство финансов, конечно же!

— Министерство разведки и вмешательства в чужие дела, — продолжил д’Артаньян. — Министерства фальсификации, Министерство провокаций, Министерство одурачивания собственного народа, Министерство клеветы, Министерство воровства.

— Такие министерства крайне необходимы, и они имеются в любом королевстве, — ответил я. — Только они существуют под другими названиями.

— Кто же занимает должности министров таких министерств? — спросил Портос.

— Чаще всего сам Король, — ответил Атос. — Или султан.

— Или Папа, — добавил д’Артаньян.

— Или же верховный шаман, жрец, тетрарх, гуру, сенсей, раввин, — сказал я. — Как же управлять огромными массами людей без руководящей идеи, без пропаганды, без лжи?

— Пожалуй, да, — согласился д’Артаньян. — Сложно назвать нормальным человека, который хладнокровно идёт туда, где его, вероятнее всего, тут же убьют, и вопрос лишь в том, произойдёт ли это в первые секунды, или в первые минуты, или же через час или два. А ведь любому королевству требуются десятки тысяч таких ненормальных!

— Скоро начнётся война с Голландией, так что Франции потребуется более сотни тысяч солдат, — сказал я. — А лет эдак через пятнадцать армия Франции будет составлять уже несколько сотен тысяч.

— Вы шутите! — воскликнул д’Артаньян.

— Ничуть! — ответил я.

— В таком случае Франции потребуется больше маршалов, так что шутка о том, что вскоре маршалами можем стать и я, и Атос, и Портос и даже Рошфор, не столь уж фантастична! — сказал д’Артаньян.

— Только не я, избавьте меня от командования целыми армиями! — возразил Портос. — Хватит с меня полка. А вообще-то я хотел бы удалиться на покой и вести размеренный образ жизни, как прежде, в Пьерфоне. Как только стану герцогом, немедленно удалюсь в Пьерфон!

— Что же мешает вам сделать это прямо сейчас, не дожидаясь герцогского титула? — спросил д’Артаньян.

— Мелкая гордыня! — ответил Портос. — Знаете ли, чувство собственного величия, называемое в Библии тщеславием – это один из самых незначительных грехов. А поскольку все наслаждения греховны, не могу же я удовольствоваться только сребролюбием, чревоугодием, гневливостью, азартностью, бражничеством, авантюризмом, несдержанностью, прелюбодеянием и леностью!

— Вы забыли святотатство и уныние, — подсказал я.

— Эти грехи не доставляют никакого удовольствия, — возразил Портос.

— Не забывайте своевременно каяться, — напутствовал я своего друга.

— Непременно, — ответил Портос. — Некоторые грехи доставляют удовольствие дважды: когда их совершаешь, и когда о них вспоминаешь!

— Ох, Портос, гореть вам в аду! — сказал Атос с иронической улыбкой.

— Мы все солдаты, и, следовательно, все мы окажемся в одном месте – в Аду или в Раю, в зависимости от того, что тяжелей на весах Господа – убийство или героизм и самопожертвование, — возразил Портос. — Если наш героизм искупает убийство, встретимся в Раю, а если не искупает, значит, все кардиналы мира нас обманывают, с Папой во главе! Но ведь в этом случае в Аду окажется всё население Европы, так что мы ничего не теряем и ничем не рискуем.

— Видите, Арамис, каким философом заделался наш Портос? — спросил д’Артаньян. — Какие книги вы читали, Портос?

— Книги? — удивился Портос. — Да я и Библию-то не читал! Зачем читать её дома, если в церкви её для всех вслух читает проповедник? Разве этого недостаточно?

— Более чем достаточно, дорогой Портос! — ответил я. — И впредь ничего не читайте, кроме объявлений о продаже породистых коней и собак. Всё остальное враньё.

— Да и эти объявления – тоже, — добавил Портос. — Лично я пока сам не загляну в зубы коню и не увижу его в деле, ни за что не куплю его, какие бы объявления о нём ни давали!

— Однако, мне пора в путь, — сказал Атос.

— Сударь, я положил в карету съестные припасы от монсеньора герцога, — сказал Атосу Базен.

— «Сударь!» — передразнил Базена Портос. — Когда ты, бестолочь, научишься правильно обращаться к маркизу де Ла Фер?

— Не сердитесь на него, Портос, он долгое время служил в церкви, а там ко всем обращаются одинаково, как в суде – «Сударь», — ответил я.

— Однако же вас он называет монсеньором! — проворчал Портос. — Сколько дней вы вколачивали в него это обращение?

— Я лишь один раз сказал ему, что после того, как он второй раз назовёт меня сударем, я его уволю, — ответил я.

— Ваше Сиятельство, маркиз де Ла Фер, монсеньор, скажите монсеньору герцогу д’Аламеда, чтобы он меня не увольнял! — воскликнул Базен.

— Не бойся, Базен, он тебя никогда не уволит, он лишь грозится, — ответил Атос.

— Благодарю вас, сударь, — ответил Базен и скрылся в доме.

— Мы за эти годы стали относиться к нашим слугам как к друзьям, — сказал я с улыбкой.

— Это ничего! — ответил д’Артаньян. — Главное, чтобы мы не стали относиться к нашим друзьям, как к слугам!

На том мы и расстались.

Быть может, кто-то, читая эти строки, скажет, что я записываю в дневник самые обычные разговоры, и что это попросту скучно. Ну и пусть. Я пишу это для себя. Для меня эти разговоры незабываемы. Мы так редко были вместе, все четверо, и моя память хранит каждое слово, сказанное между нами четверыми. Это – часть моей души. А в ней уже так мало осталось живого, важного и эмоционального!

(Продолжение следует)