В ДЕНЬ ПАМЯТИ В. ВЫСОЦКОГО
День памяти замечательного человека заставляет снова задуматься о его доле и роли, о современном звучании наследия.
У Владимира Высоцкого есть «Баллада о борьбе», в которой поётся о разном оружии, включая книги:
Если, путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, —
Значит нужные книги ты в детстве читал!
Мысль благотворная, хоть сами стихи не ахти. Вообще, одно из самых больших моих разочарований как редактора было чтение двухтомника «Избранного» артиста, который мы издавали в «Советском писателе». Если незнакомый по песне текст был не подкреплён всплывающей интонаций и мелодией самого Высоцкого – он, как правило, не цеплял, был мало интересен.
В разгар популярности Высоцкого Святослав Рихтер, которого посещали они с Мариной Влади, записал в дневнике: «Высоцкий с удовольствием спел под гитару свои песни. Мы симпатично посидели". Но вот – следующая запись:
18.02.1976
Владимир Высоцкий. Пластинка с четырьмя песнями.
Здесь я никак не могу вибрировать, не в отношении музыки (это просто мусор), не в отношении слов (это для тех, кто читает газеты). Это мне сверхнеинтересно и несимпатично. Сам Высоцкий вероятно действительно талантлив в своем роде, и толпа за него".
Всем было понятно, что живое исполнение и общение с Высоцким производит более сильное впечатление даже по сравнению с пластинкой. Сильная энергетика! Она действовала даже на профессионалов, в том числе на ироничного Валентина Гафта:
И пусть по радио твердят, что умер Джо Дассен,
И пусть молчат, что умер наш Высоцкий --
Что нам Дассен, о чем он пел - не знаем мы совсем,
Высоцкий пел о жизни нашей скотской.
Он пел, о чем молчали мы, себя сжигая, пел,
Свою большую совесть в мир обрушив,
По лезвию ножа ходил, вопил, кричал, хрипел,
И резал в кровь свою и наши души.
И этих ран не залечить и не перевязать,
Вдруг замолчал - и холодом подуло.
Хоть умер от инфаркта он, но можем мы сказать --
За всех за нас он лег виском на дуло.
Стихотворение – чисто актёрское, экзальтированное – «о жизни нашей скотской» - ну уж!) и с ужасной концовкой-пародийной строкой. Но, в общем-то, характерное: так нам 44 года и внушают – по всем СМИ и даже по официозным телеканалам, где всегда вокруг 25 января и 25 июля пускают концерты вроде «Своя колея», где Валерия и похожая на китаянку Успенская поют и пищат песни Высоцкого (цирк!).
На кладбище тоже приходят странные порой поклонники...
Как написал один поклонник: «Интересен Высоцкий был тем, что и при жизни, и после физической своей смерти он рассказывает нам голую и не приукрашенную правду о том времени, о жизни и быте обычных советских людей, о высокой и чистой Любви. На фоне тогдашних песен о Ленине и партии, о том, что "не расстанусь с комсомолом - буду вечно молодым". (Лев Лещенко, кстати, пел). И сегодня увы нам очень не хватает правды. А Высоцкого нет и о правде спеть просто некому».
Вот те раз! Полная свобода слова, выход на неограниченную аудиторию с помощью новых технологий, деньги рекой (никаких забот о хлебе насущном), а о правде - «спеть просто некому». Но именно так обыватель и думает. Об этом на могиле Высоцкого говорили и пели под гитару 25 июля немолодые, потрёпанные жизнью люди.
Я смотрел на этой сборище и грустно думал:
Когда кругом – сплошной обман
И горе застит солнце –
Зачем весь этот балаган
И благостный Высоцкий?
Сколько ни внушай, что это – «сам голос правды и протеста», что это – «кровоточащая душа народа», с годами становится всё очевиднее, что это – достаточно декоративное, больше артистическое, чем поэтическое явление, лицедейство с надрывом и остроумием. Недаром его так любили партийные и ответственные работники (сам убеждался) – они нутром чуяли: это прикольно, энергично, но их всевластию и лицемерию – не грозит. Только изолгавшийся и обозлившийся журналист Александр Минкин (что с ним сейчас?) продолжает балаганно утверждать, что в России есть только два поэта – Пушкин и Высоцкий.
Сам день памяти на Ваганьковском кладбище с охапками гвоздик на могиле, поклонниками и выступающими доказал, насколько это – устаревающее, в отличие от Пушкина, явление. Сам Высоцкий говорил, как вспоминает питерский писатель Дмитрий Каралис, который в эти дни опубликовал воспоминание, как он начинающим журналистом взял интервью у Высоцкого в Доме моряков: Там был один характерный ответ:
— Понимаете, в чем дело, ребятишки… — Он смотрел на нас как на приятелей, которым вынужден сообщить досадную весть.— Дело в том, что мы живем в безвременье… Безвременье — это когда ничего не происходит.
Ну, да – безвременье, спокойные «года застоя». Нам, дожившим до скончания первой четверти 21 века, окунувшимся в трагические события, в страшные времена лжи, раздрая, кровавой вражды, приходится читать об этом с ностальгическим вздохом – благословенные 70-е. Открытие России и Русского Севера, расцвет фольклора, театра-кино и литературы. Когда Высоцкий говорил о безвременье, Ростоцкий снимал «А зори здесь тихие», Шукшин - «Печки-лавочки», Белов писал «Привычное дело», а Бондарев «Горячий снег».
Ну, будем считать, безвременье.
Хотя бы для того, чтобы оправдать заголовок этой заметки – «Возмутитель безвременья». Попади он в наши времена с потоком безумных событий, ему бы и сняться в приличном фильме нельзя было, и к любимой в Париж через Ереван пришлось бы летать, если под санкции за Крым не попал, и не дай бог в «Крокус-сити» выступать.
А так выигрышно получилось – взрывал застой.
Но лучшие его песни, как я считаю – о далёкой войне и о вечной доле мужчины-воина.