Это малоизвестная страница Второй мировой войны.
Когда Гитлер принялся завоевывать Европу, в Шанхай потянулись еврейские беженцы. Этот огромный мегаполис казался привлекательной «точкой». Благодаря западному капиталу развивались экономика, социальная и культурная инфраструктура. Конечно, беспокоило японское вторжение в Китай, но международный сеттльмент – там проживало около 60 тысяч иностранцев – поначалу сохранял свою автономию. И главное, в Шанхай не требовалось визы. В США, Великобританию и многие другие страны евреев пускали «со скрипом» или не пускали вовсе, так что выбор «шанхайского маршрута» был понятен.
Добирались морем, билеты на пароходы раскупали на месяцы вперед. С началом войны открылся транзит через территорию Советского Союза. Им воспользовались польские и литовские евреи, которым выдавал визы один из «праведников мира» ‒ японский консул в Каунасе Тиунэ Сугихара. Многие «транзитники» потом переместились в Шанхай. Этот канал действовал до нападения Германии на Советский Союз.
Однако японские власти с 1938 года ограничивали приток чужестранцев. Сначала стали принимать только тех, у кого была определенная сумма денег, рабочий контракт или близкие родственники в Шанхае. А летом 1941 года иммиграция была прекращена.
Беженцев прибыло около 18 тысяч, но общая численность еврейской общины была больше. Многие осели здесь еще в конце XIX ‒ начале XX века. Включая евреев из России, спасавшихся от погромов.
Очистить Шанхай
В справке консульского отдела посольства СССР в Токио, подготовленной в 1942 году, указывалось, что в Шанхае проживало 57,733 иностранцев. Из них ‒ 16,980 русских, 11,607 евреев из Германии, около 450 человек, зарегистрированных по литовским, латвийским и эстонским паспортам и 1672 советских граждан. Среди русских эмигрантов (в том числе белоэмигрантов, по советской терминологии) было немало евреев, а среди советских граждан они составляли подавляющее большинство. Что касается тех, кто был зарегистрирован по паспортам государств Балтии (к тому времени уже присоединенных СССР), то это были как раз евреи-транзитники.
Формально Шанхай входил в сферу юрисдикции марионеточного китайского правительства, однако реальными хозяевами города были японцы. Иностранцев они до поры до времени терпели, однако, когда разразилась война с США, ситуация изменилась. 8 декабря 1941 г., то есть на следующий день после атаки на Перл-Харбор, на территорию сеттльмента вошли оккупационные войска.
Англичан, американцев и представителей других стран, воевавших с Японией, отправили в концлагеря. Средства на их строительство – любопытный штрих – выделили правительства этих стран, через швейцарское консульство. Несмотря на это, условия жизни там оставляли «желать много лучшего». Японская администрация, отмечалось в документах консульского отдела, утверждала, что выделяет тысячу долларов в месяц на содержание одной семьи в лагерях, но этому никто не верил. Ходили «упорные слухи о самом варварском обращении японцев с заключенными». В начале года стало известно о гибели трех человек. Японцы объясняли это тем, что они якобы покончили с собой «из-за отсутствия алкоголя, к которому они привыкли».
В более позднем донесении консульского сотрудника говорилось о 9 концлагерях, в которых содержалось около 6 тысяч британцев, американцев, бельгийцев и голландцев. «В лагерях царит страшный голод. Передача посылок интернированным разрешается один раз в месяц весом в 10 фунтов, но для получения посылок нужно иметь друзей и крупные деньги, поэтому посылки получают очень немногие. Сообщают о большой смертности в лагерях, случаях массовых заболеваний, психических потрясений и о жестоком обращении японцев с заключенными».
Это было лишь первым шагом в решении задачи, которую поставили перед собой оккупанты ‒ «очистить Шанхай от иностранцев и сделать его городом, находящимся под полным влиянием японцев…». Конечная цель ‒ присвоение всей собственности, материальных ценностей, имевшихся в городе. «За последние 5 месяцев, отмечалось в докладной записке советскому послу в Японии Якову Малику второго секретаря посольства Халина (апрель 1943 г.), ‒ в Шанхае произошли заметные изменения экономической жизни города в худшую сторону, что объясняется простым грабежом японцами Шанхая, являющегося для них ценным источником. Японцы выкачивают из Шанхая для внутреннего потребления все что только можно – всякого рода сырье и продовольствие, запасы которого исчислялись в Шанхае в огромных размерах. Грабеж происходит путем введения в обращение пресловутой военной иены, единица которой приравнена в 5,5 раз больше основной денежной единицы Шанхая ‒ китайского доллара».
Спустя год заведующий консульским отделом И.А.Волгин писал, что японское управление «наложило на город-гигант обязанность быть для Японии резервуаром выкачки из него материальных ресурсов». Многие иностранные резиденты, предприниматели и финансисты, владели недвижимостью, банками и различными предприятиями. Эту собственность японцы отнимали, а ее владельцев лишали всех прав.
Началась регистрация жителей не китайского происхождения, которая преследовала следующие цели: «во-первых, полную ликвидацию англо-саксонского влияния, которое продолжает еще оставаться в Шанхае. Во-вторых, регистрация является первым шагом к осуществлению японской идеи изгнания вообще иностранцев из Шанхая. Японцы в условиях войны не могут допустить наличия в таком стратегическом пункте, как Шанхай, иностранной колонии почти в 60.000 человек, из которых большая половина настроена явно антияпонски».
Иностранцы делились на группы, для каждой предусматривались специальные нарукавные повязки и значки. Русским ‒ белые значки, тем, кто из Восточной Европы – желтые, евреям – голубые. Значки должны были носить «все лица обоего пола, начиная со школьного возраста». Помимо личных значков, всем «эмигрантам и подданным» было предписано «иметь особые значки для вывешивания на дверях их квартир и других помещений, а также на автомашинах, велосипедах, конных экипажах, катерах и лодках».
Советские граждане могли значков не носить, их паспорта служили охранной грамотой. Япония и СССР были связаны пактом о нейтралитете, обязывавшим оба государства «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой». Однако рано или поздно репрессивная политика могла распространиться на всех иностранцев: «Не исключена возможность, ‒ констатировали дипломаты, ‒ что вслед за изгнанием евреев из Шанхая в такой же плоскости станет вопрос о советских гражданах, хотя до настоящего времени никакого нажима японцы на советских граждан не оказывают».
Японцы требовали от посольства предоставить им данные о советских гражданах, но «на основании указания из центра Посольство отказалось делать эту работу, ссылаясь на отсутствие консульства в Шанхае». Японцы проявили настойчивость, предложив помочь им с регистрацией заведующему Дальневосточным отделением ТАСС В.Н.Рогову. Но и он, конечно, не согласился.
Антисемитизм в Японии и План Фугу
После окончания регистрации японцы продолжили «очистку» Шанхая и первым делом взялись за евреев («В качестве первого и наиболее неотложного вопроса была поднята проблема изгнания евреев из Шанхая»). Но при этом нужно уточнить, что отношение японского руководства к евреям было далеко не однозначным. Антисемитизма, подобного тому, который имел место в Германии и вообще в Европе, в Стране восходящего солнца не было.
Евреи там селились с конца XIX века, хотя их общины не отличались многочисленностью. Перемены происходят в период Гражданской войны на российском Дальнем Востоке в 1918-1922 года. Японские солдаты и офицеры, принимавшие участие в иностранной военной интервенции, познакомились с антисемитизмом, характерным для значительной части российского общества. В частности, для белогвардейских формирований, с которыми сотрудничали японцы. Взгляды на революцию 1917 года как результат «жидомасонского» или «жидо-большевистского» заговора хорошо сочетались с «Протоколами сионских мудрецов» (их потом перевели на японский язык и издали в Японии) ‒ фальшивкой, имевшей широкое хождение в России. А в конце 1930-х ‒ начале 1940-х годов существенным фактором стало давление со стороны Германии. Нацисты настаивали, чтобы союзник по Тройственному пакту принял участие в «окончательном решении» еврейского вопроса. Это придало импульс антисемитским настроениями в Японии, которые поощрялись официальными кругами.
В начале 1943 года на Гинзе, в торговом и культурном центре Токио, открылась антисемитская выставка. Ее организовало издательство газеты «Майнити» ‒ одной из крупнейших в стране, с подачи «информационного бюро» кабинета министров. «…Устроители выставки, ‒ отмечалось в докладной записке советского посольства, – японские мракобесы и последователи кровавого Гитлера изо всех сил стараются внушить японскому зрителю… мысль о “засилии евреев в политическом и экономическом руководстве различных стран, а также в науке, литературе и искусстве”.
В основном, были представлены схемы, таблицы, диаграммы, карты, лозунги и плакаты. Из них следовало, что евреи, опираясь «на свои капиталы и капиталистическую систему» хотят поработить все народы мира «и не только стать во главе мира, но и уничтожить его». Жертвами евреев стали Англия и Франция, а США целиком превратились в «еврейскую страну». Утверждалось, что именно евреи стоят за Чан Кайши, с армией которого сражались японцы и пр. Один из плакатов изображал трех евреев неприятной наружности в цилиндрах и фраках. На груди у одного красовался «американский знак», «у второго какой-то масонский знак, у третьего пятиконечная звезда с серпом и молотом».
Организаторы и вдохновители выставки приписали евреям организацию Великой Французской революции и, разумеется, революции в России, расстрел царской семьи и вообще, все, что можно: убийство Павла Iи Александра II, русско-японскую войну 1904-1905 годов (ее будто бы спровоцировал Сергей Витте, женатый не еврейке) и даже строительство Южно-Маньчжурской железной дороги. Этот проект якобы субсидировали американские евреи для проникновения в Маньчжурию и Китай.
Отдельный «уголок» был посвящен «борьбе Гитлера против евреев». Вслед за нацистами «врагами человечества» объявлялись киноактеры Чарльз Чаплин, Бастер Китон и Гарольд Ллойд, другие деятели искусств, выдающиеся ученые, политики, например, бывший нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов (в 1941-1943 гг. посол в США). Посетители могли приобрести антисемитскую литературу, включая изданную в Германии в 1939 году книгу «Евреи под покровительством Сталина». Советский дипломат, побывавший на выставке – отдадим ему должное ‒ высказался четко и ясно: «В целом вся эта стряпня представляет реакционно-омерзительное зрелище с потугами на разжигание ненависти и травли к многим выдающимся представителям науки, литературы и искусства, принесших своей деятельностью много хорошего для человечества».
Несмотря на подобные мероприятия, антисемитизм все же не получил в Японии полнокровного развития. Хотя бы потому, что «подавляющее большинство японцев никогда в жизни не видели евреев». По рассказам очевидцев, в Шанхае японский военный губернатор как-то встретился с представителями еврейской общины и спросил: «За что немцы так вас ненавидят?» Присутствовавший на встрече раввин схитрил и ответил так: «Причина в том, что мы низкорослые и темноволосые». Не факт, что японец поверил, но, во всяком случае, оценил шутку и улыбнулся. Впрочем, вряд именно поэтому «японцы отказались выдавать жителей гетто нацистам».
В отличие от гитлеровцев японская правящая элита не нуждалась в использовании жупела «еврейской угрозы» для консолидации нации и обоснования своей идеологической политики. В контексте идей превосходства японской расы в качестве «недочеловеков» рассматривали другие азиатские народы, но не евреев. С точки зрения официального Токио, они могли даже пригодиться для расширения влияния Японской империи. Во второй половине 1930-х годов разрабатывался так называемый «План Фугу», который предусматривал массовое переселение евреев в Маньчжурию (до миллиона) и создание там процветающего еврейского анклава. Предполагалось, что это усилит позиции Японии в случае конфронтации с СССР, улучшит ее отношения с США и стимулирует рост национальной экономики. Однако крупные еврейские банкиры и промышленники в Маньчжурию не торопились, беженцы большими средствами не располагали и количество их было невелико. Большинство продолжало путь в Северную Америку или голландскую Вест-Индию, а в Маньчжурию и другие районы Китая направлялись немногие. Окончательно план Фугу похоронила война с США.
Тем не менее отношение японской правящей верхушки к евреям оставалось неоднозначным, и в Токио не торопились идти навстречу нацистам. В 1941-1945 годах в Японии находился со специальной миссией штандартенфюрер СС Йозеф Мейзингер, убеждавший «коллег» присоединиться к Холокосту. В 1942 году он посетил Шанхай, предложив ликвидировать всю еврейскую общину – организовав лагеря смерти или любым иным способом. Но встретил со стороны японцев только частичное понимание.
Вывезти в открытое море и затопить
В апрельском донесении 1943 г. отмечалось, что «в рамках очистки города от иностранцев» приоритетом становится «изгнание евреев» и для достижения поставленной цели рассматриваются три варианта: 1) «посадить всех евреев на баржи, вывезти в открытое море и затопить»; 2) «всех евреев вывезти на отдаленный необитаемый остров в Южных морях»; 3) «создать в Шанхае или в его окрестностях Гето». Первый вариант отстаивали военно-морские власти, второй – армейское командование, и третий – министерство иностранных дел. Предпочтение было отдано последнему, соответствовавшему особенностям японского подхода. В Токио явно колебались и строили свою политику в зависимости от развития общей военно-политической ситуации в Европе и на Дальнем Востоке.
18 февраля 1943 года было «издано официально распоряжение японских властей об организации гетто для евреев, беженцев из стран, находящихся под японской оккупацией». Советский консульский работник допустил ошибку – речь шла о беженцах из стран, находившихся под германской оккупацией, не японской. Правда, прибыв в Шанхай, они оказывались как бы и «под японской». Их считали «лицами без подданства» и защиты искать им было практически негде.
Что касается других евреев (включая тех, кто эмигрировал в Китай задолго до Второй мировой войны) то переселение в гетто их пока не касалось. Но они не могли испытывать тревоги – по Шанхаю ходили слухи, что в гетто отправят всех. Из дипломатических документов: «Не исключена возможность, что вслед за изгнанием евреев из Шанхая в такой же плоскости станет вопрос о советских гражданах, хотя до настоящего времени никакого нажима японцы на советских граждан не оказывают».
Когда гетто только было создано, туда переместили около 15 тысяч человек, но со временем численность его населения увеличивалась.
Если граждане СССР оказывались в гетто, то советские дипломаты хлопотали об их освобождении. Главным образом, это касалось членов семей. Муж мог иметь советское гражданство, а жена была «безподданной», или наоборот. Один такой случай приводится в донесении атташе С.П.Суздалева. Его стараниями была освобождена Эдита Маргулес, чей муж был беженцем. Можно представить, насколько драматичным было расставание супругов, но, возможно, это было их общим решением. Никто ведь не знал, какая участь уготована резидентам гетто…
Русские эмигранты срочно подавали заявления о вступлении в гражданство СССР, в надежде, что советский паспорт гарантирует им личную безопасность. Некоторые советские граждане изначально проживали в районе гетто и консульские работники советовал им поскорее уезжать оттуда, поскольку «по логике вещей этот район будет запрещенным для свободного входа и выхода из него и вообще будет подвержен многим другим ограничениям».
Для гетто отвели шанхайский район Хункоу. На переезд выделили три месяца – немалый срок, особенно на фоне того, как организовывали подобные «переезды» нацисты в Польше и других оккупированных странах. Японцы демонстрировали свою готовность следовать советам союзника, но не хотели впадать в крайность, оставляя для себя поле для маневра.
Впрочем, рестрикции, прописанные в распоряжении, были строгими. Запрещалось покидать гетто без специальных пропусков (исключение делали для врачей, практиковавших в городе). Обитатели гетто были обязаны «носить на левой стороне груди особый металлический значок голубого цвета». Подчеркивалось, что «все они должны зарабатывать на жизнь, не выходя из района ограничения». Не допускались браки евреев с иностранцами для получения гражданства, поскольку это могло позволить покинуть гетто, Шанхай и Китай.
«Ко всем, в ком не заглохло чувство сострадания»
Шанхайское гетто нельзя сравнивать с гетто в Варшаве, Минске, Вильнюсе и многих других европейских городах, узников оттуда не увозили на смерть. Однако работы не было, денег тоже, люди бедствовали. Из дипломатических документов: «В связи с недоеданием и огромной жилищной скученностью в районе “Гетто” много беженцев умирает и говорят, что еврейские кладбища в этом районе чрезвычайно переполнены».
Умирали также от холода и в декабре 1943 года шанхайские газеты поместили призыв японского благотворительного Комитета помощи беженцам «Сакра». Рассказывалось о том, каково жить в гетто и насколько его жители нуждаются в помощи: «Многие… проживают здесь в нетопленых беженских хеймах, получая раз в день тарелку супа на кухне “Китчен фонда” и кусок хлеба; многие ютятся по холодным жалким комнатам и лачугам – среди них старики и старухи, инвалиды и дети. Ослабшие их организмы нуждаются в питании и тепле, и, если мы не в силах предоставить им все это – давайте позаботимся хоты бы о том, чтобы предоставить им теплое белье и платье. В каждой нашей семье найдется что-нибудь, что мы можем уделить для беженцев – то, что нам кажется лишним, может помочь согреть старика и ребенка, предостеречь их от простуды и заболевания. …Помните, что уделяя вещи для беженцев, вы делаете большое доброе дело: с миру по нитке ‒ голому рубашка». Формально этот призыв был адресован «ко всем, в ком не заглохло чувство сострадания», но в действительности ‒ только к евреям, которые не попали в гетто потому, что имели официальные паспорта зарубежных государств.
Комитет действовал не только в Шанхае, но и в Циндао, Тяньцзине и Харбине –и собирал поначалу крупные суммы. «Зажиточным евреям комитет рассылает повестки с начислением определенной суммы взноса. Присылаются иногда такие повестки и гражданам СССР. Некоторые граждане СССР вносить взносы в комитет отказываются, другие вносят. Неплательщики обычно запугиваются тем, что в случае смерти кого-либо из семьи неплательщика, они не будут похоронены на еврейском кладбище, чего религиозные евреи очень боятся».
Поначалу сборы шли хорошо, отмечали сотрудники консульского отдела советского посольства, «но с каждым месяцем они стали затрудняться и с увеличением дороговизны в Шанхае бедствия беженцев все возрастают».
Шанхайского гетто существовало больше двух лет. Люди терпели лишения и жили в постоянном страхе. Японские власти не решились на физическое уничтожение евреев, но многие из них умерли, не вынеся лишений. Другие погибли в результате бомбардировок американской авиации. Общее число жертв – около 2 тысяч.
3 сентября 1945 года Шанхай освободили и гетто прекратило свое существование. Однако гражданская война в Китае и приход к власти коммунистов заставили почти всех членов еврейской общины покинуть город и страну. Об истории гетто напоминает памятник и экспозиция в шанхайском Музее еврейских беженцев.
Ставьте лайки и подписывайтесь на канал