Гастон Феардан несколько лет спустя подкрепил свою версию “Необычной истории о самой ценной монете, известной нумизматам”, в газетной статье, которая до сих пор ускользала от внимания ученых. В интервью нью-йоркскому корреспонденту “Чикаго дейли” в декабре 1882 года Гастон был назван "заклятым врагом Ди Чеснолы". Его считают единственным настоящим “нумизматом” в Америке, человеком, “настолько сведущим в монетах, в классической археологии, и в антикварном деле, что едва ли его можно сравнивать с кем либо другим”. Отвечая на вопросы репортера о монетах в целом, Гастон Феардан сделал следующее заявление:
Я сам продал Луи Наполеону самую ценную монету в мире. Когда я впервые услышал об этом, я ужинал с несколькими джентльменами в Лондоне. Один из них рассказал о бродяге в лохмотьях, который в тот день предложил ему купить великолепную золотую монету из Центральной Азии размером почти с его ладонь. Он прогнал его, назвав шарлатаном и мошенником. Описание монеты разожгло мое воображение так, что это поймут все коллекционеры. Я поспешно извинился, вызвал такси и отправился в пригород, в убогий квартал, где, как я знал, обычно собирались индийские торговцы. Я искал несколько часов, прежде чем нашел человека из Бухары и вытащил его из его убогой постели. Мы уединились в комнате, и там, сняв верхнюю одежду, смуглый мужчина достал из подмышки потный мешочек, а из мешочка достал самую великолепную монету, которую я когда-либо видел. Очевидно, это была ПОДЛИННАЯ АНТИКВАРНАЯ вещь с печатью индийского царя Эвкратида, одного из преемников Александра Македонского. Я был очень взволнован, но старался казаться невозмутимым. На аверсе была выгравирована голова царя, а на реверсе - изящные рельефные изображения Кастора и Поллукса [диоскуров]. Дата изготовления - около 185 года до н. э. Он сказал, что сначала монету нашли семь человек, но они поссорились из-за нее, и пятеро были убиты. Он и его друг были единственными, кто выжил. Он назначил за нее непомерную цену, но я отказался ее платить. В конце концов я предложил ему 1000 фунтов стерлингов — около 5000 долларов — и дал ему всего десять минут на обдумывание предложения. После этого я сказал ему, что должен каждую минуту снимать по 100 долларов со своего предложения. Не прошло и десяти минут, как монета была моей. Я отнес ее императору Наполеону. Он предложил мне за нее 6000 долларов, и я принял это как приказ о том, что столь редкое сокровище никогда не должно покинуть пределы Франции. Теперь ее можно увидеть в Париже среди антикварных трофеев, и она удостоена чести быть помещенной в отдельную витрину под присмотром часового. Это самая прекрасная монета в мире.
Почти во всех отношениях эта версия совпадает с более ранним сообщением Гастона в New York Times. Единственными заметными отличиями являются отсутствие переводчика и время, отведенное продавцу из Бухары, чтобы принять предложение в размере 1000 фунтов стерлингов. Опять же, Феардан не приписывает Фоксу активной роли в разбирательстве. Французский эксперт, похоже, уверен в этих событиях, и ему явно доставляло удовольствие рассказывать всем и каждому об этом величайшем приключении в его жизни. Его связи с прессой Америки девятнадцатого века сделали Эвкратидион самой известной новинкой в области древней нумизматики.
Мы можем пойти дальше воспоминаний Феардана, опубликованных в американских газетах. Самое раннее известное сообщение об огромной золотой монете Эвкратида на самом деле содержится в опубликованном дневнике сэра Маунтстюарта Эльфинстоуна Гранта Даффа (1829-1906). Сэр Маунтстюарт записал 1 июля 1867 года, что он “видел большую золотую монету Эвкратида” на заседании Совета Азиатского общества. Этот показ "Эвкратидиона", должно быть, состоялся всего за несколько дней до июльского ужина, на котором Гастон Феардан узнал об этом предмете, поскольку монета поступила в парижскую имперскую библиотеку 18 июля. Автор дневника, который действительно был членом совета Азиатского общества, правильно описывает монету как “весящую около двадцати наших соверенов”. Он добавляет:
Это весьма примечательное изделие было привезено из Бухары одним евреем, который, впервые приехав в Париж, зная, что Запад богат и любит необычные предметы, скромно потребовал за него миллион франков. Поскольку никто не хотел заключать сделку по такой цене, он приехал в Лондон и вступил в переговоры с Британским музеем. Конечно, люди там были очарованы этим раритетом, и вскоре они начали обсуждать вопрос о цене. “Какова, - спросил еврей, - его внутренняя ценность?” "Столько-то", - ответили они. “Когда он был отчеканен?” затем он спросил. Примерно в таком-то году, - таков был ответ. “Что ж, - ответил еврей, - [отсчитывая] с этой даты я бы хотел получить 5 процентов [вероятно годовых дивидендов от внутренней стоимости].”
Все эти истории, к сожалению, усиливают ура-патриотический настрой, который прослеживается в воспоминаниях Гастона Феардана: коварный, зловещий, потрепанный азиат с когтистыми руками и змеиными глазами, побежденный хладнокровным французским экспертом; жадный бухарский еврей, собирающий проценты за две тысячи лет на древней монете.
Заключительные слова сэра Маунтстюарта завершают рассказ: После долгих торгов она была в конечном счете куплена Феарданом, как я слышал, за 1100 фунтов стерлингов и передана Императорской библиотеке, по-моему, за 1300 фунтов стерлингов.
Автор дневника здесь прав, указывая на Феардана (а не на Фокса) как на владельца монеты, хотя и немного преувеличивает суммы, выплаченные и полученные (по 100 фунтов стерлингов в каждом случае). Ничего из своей последней фразы сэр Маунтстюарт не мог знать 1 июля, так что это, должно быть, более поздняя доработка опубликованной версии дневника.
Следующее известное упоминание о монете можно найти в письме генерал-майора Александра Каннингема, адресованному полковнику Чарльзу Сетону Гатри. Эти люди, служившие в королевских инженерных войсках, проявляли большой интерес к древним монетам - страсть, которую оба офицера развили за годы службы в Индии. Выдержка из письма Каннингема, опубликованная в журнале Азиатского общества Бенгалии, гласит:
Но что такое двойной золотой мохур по сравнению с огромным золотым Эвкратида, который Ага Зебалун Бухари только что привез из Бухары? Его диаметр составляет 2,5 дюйма, а вес - десять статеров, или одиннадцать гиней? На одной стороне монеты изображена обычная голова в шлеме, а на оборотной стороне - всадники и надпись. Владелец отказался от 700 фунтов стерлингов, предложенных за него. Он подлинный и превосходит все греческие монеты, обнаруженные до сих пор.
Поскольку это письмо дошло до полковника Гатри в Индии, а затем было передано Артуру Гроту из Азиатского общества Бенгалии как раз вовремя для публикации в номере журнала от 1 ноября, оно, должно быть, было составлено гораздо раньше. Несколько моментов в письме заслуживают внимания. Каннингем называет имя иностранца из Бухары, настаивает на том, что монета подлинная, и знает, по крайней мере, об одном неудачном предложении приобрести это изделие. Эти подробности хорошо согласуются с рассказом Гастона Феардана, опубликованным двенадцать лет спустя, и со ссылкой Маунтстюарта Даффа на продавца из Бухары. Тем не менее, Каннингем описывает монету в терминах, которые не соответствуют Эвкратидиону, увиденному Маунтстюартом и проданному Кабинету медалей; Каннингем сообщает о монете, которая в два раза меньше по весу, но на четверть дюйма больше. Что это - небрежные ошибки или размеры совсем другого образца?
Хайд Кларк, нумизмат, вращавшийся в тех же кругах, что и Гастон Феардан, задавался тем же вопросом по поводу отчета Каннингема. Когда 21 марта 1868 года в лондонском "Athenaeum" появилась копия письма Каннингема, Кларк ответил на него в следующем номере (28 марта). В журнале сообщалось:
На прошлой неделе мы говорили об очень замечательной золотой монете, огромном золотом Эвкратида. “Первые золотые Эвкратида, - пишет мистер Хайд Кларк, - поступили во владение М. Свободы (вероятно такая фамилия) из Багдада и после того, как были предложены Британскому музею, были проданы Императорскому музею в Париже за 30 000 франков, или 1200 фунтов стерлингов. Это то же самое, что описал генерал А. Каннингем? У М. Свободы теперь есть в наличии серебряный Эвкратид такого же размера.”
Встречались ли две большие золотые монеты Эвкратида, одна двадцатистатеровая, а другая десятистатеровая, на лондонском рынке в 1867 году? Существование двух подлинных вариантов Эвкратидиона представляется весьма маловероятным, а собственное нумизматическое исследование Каннингема делает существование двух вариантов в лучшем случае сомительным.
В статье, опубликованной о монетах Эвкратида в 1869 году, Каннингем перечисляет все известные образцы из золота, серебра и бронзы; он ссылается на двадцатистатеровую монету и не упоминает о какой-либо другой разновидности золота. К этому времени знаменитый нумизмат исправил свое прежнее заблуждение относительно размера монеты, которую он назвал “Уникальной, из Бухары”. Действительно, первоначальная неуверенность Каннингема в весе монеты видна из вопросительного знака, который он поставил в письме: “Она... весит десять статеров или одиннадцать гиней?” Во всех цитатах этого предложения, опубликованных позднее в журналах и газетах, редакторы заменили первоначальный вопросительный знак восклицательным, как будто Каннингем был настроен решительно, а не сомневался в размере монеты. Мы можем предположить, что генерал Каннингем видел (или слышал) о той же монете, упоминавшейся в дневнике Маунтстюарта Даффа, а именно об уникальном двадцатистатеровом Эвкратидионе.