Родители не должны хоронить детей. Могут, но дети обязаны продолжать наш род. Разумеется, когда случилось несчастье или болезнь, тут мало что можно поделать. Но когда чадо кончает с собой, здесь уверенно можно настаивать на таком тезисе. Потому что как ни крути, в их кончине, в любом возрасте, виновны родичи. Это обязано терзать душу отца и матери до самого конца. И такое мучение ни у кого не должно находить отклика или жалости.
Отец семейства, Гарольда Фрай, всю жизнь будто сторонний наблюдатель смотрел на деградацию сына, в результате даже не попрощался с ним. Решил искупить своё безразличие походом к той, которая скрыла его пьяный дебош по поводу кончины неприкаянного отпрыска, и которой остались считаные деньки. Это настолько профанационная идея, под старость можно оправдаться за отвратительное родительство, что картина теряет всяческие художественные ценности, коих, к слову, не так уж и много. Единственное, это актёрский труд Джима Бродбента. Он, если абстрагироваться от посыла ленты, выглядит заявкой на бенефис.
В энный раз зрителю под личиной драмы одиночества, личной трагедии, преподносят кино о самозванце. Его уверенно прозвали Пилигримом не вдаваясь в подробности. Люди вообще не вникаю в то, кого они возносят и ставят на пьедестал. Им важен поступок здесь сейчас. Что руководит их идолом, массе безразлично, важен процесс поклонения. Герой Бродбента жалок на своём пути, но со стороны выглядит мучеником. Ему омывают ноги, примыкают к его «поломничеству» не зная, что отец и муж, сначала проглядел единственное дитя, а теперь и вовсе, оставил безутешную супругу справляться со всем одну.
Это, конечно же, спекулятивная история. Она как бы про веру, но без веры. Христианский след начисто отсутствует. Вполне соответствует всем традициям новой этики, когда безверие, беспринципность и бесхребетность становятся нормой для большого меньшинства. Здесь и мигрантка с высшим медицинским образованием, моющая сортиры, и влюблённый в инвалида солидный джентльмен, наркоман с обаятельной мордой и так далее. Всё и все те, которые теперь под защитой незримого ока «культуры отмены».
Если смотреть фильм с выключенным звуком, можно подумать о божественной составляющей произведения. Свет сквозь свинцовые тучи, различные знаки и символы. Так вот если не слышать скуление Фрая, то можно принять этот фильм, исключительно визуально, за отлично поставленную телевизионную постановку или средней руки продукт какого-нибудь стриминга. Незначительную интригу добавляют флешбеки, откуда мы и узнаем о мерзком бездействии протагониста.
Вторая жизнь Гарольда Фрая манипуляция для тех, кто часто оправдывает себя в вопросах воспитания детей. Им такое кино придётся ко двору, тем, кто вместо занятий и мягкой опеки, ищут индульгенцию собственной неохоте быть рядом с ребёнком. И самое печальное здесь, что фильм никого не сможет побудить к обратной мысли. Развернуть их мировозрение он так же ленится, как и непутёвый отче.
