Я приперлась на почту к 8 утра, чтобы быть на кассе первой. Посылки — это всегда долго, да и на работу надо успевать. И что вы думаете: в 8 утра передо мной стояло уже несколько бабулек.
Я думала — пенсия, но нет: одна квартплату принесла, вторая за сканвордами, а третья придирчиво выбирала гречку. В 8 утра! Феномен заиграл новыми красками.
Было дело, я как-то пристала к Анфисе:
- Пись, объясни мне, в чем прикол. Почему старичье вечно куда-то бежит ни свет, ни заря?
- Спроси у Мони, - зевнула Императрица.
- Причем тут я? Мне всего 12 лет!
- А выглядишь на все 20… И суетишься по утрам много.
Моня подавилась слюнями:
- Я суечусь?! Это ты меня постоянно будишь в пять утра: «Моня, где мои таблетки? Моня, где я? Моня, кто я?»
Я плюнула и не стала их разнимать. Они стабильно дерутся каждое утро, это отработанная программа. Пять утра. Солнце давно встало и щекочет пятки сквозь тюлевые шторки, но в комнате царит полумрак. Я просыпаюсь оттого, что по мне кто-то ходит кругами и бормочет:
- Пимидорки… пимидорки…
- Анфиса, твоюжмать...
- Пимидорки полила? - надо мной нависает серая морда, пахнущая вчерашним паштетом.
- Какие нахрен пимидорки? Спать ложись.
- Чего я там не видела, во сне? Надо идти, дверь открой…
- Куда идти?
- Туда! Не знаю я куда… Идти надо…
И смотрит решительно, словно позвала ее неслышимая труба. В глазах твердость и готовность идти до конца — еще бы вспомнить, где тот конец. Ей куда-то очень надо, в хилом тельце кипит энергия. Рядом нехорошо сопит разбуженная Монюня, а я, кажется, начинаю понимать наших местных бабулечек.