45 подписчиков

Мемуары Арамиса, Глава 391

24 июля 202424 июл 2024

9 мин

Глава 391

— Базен, как всё прошло? — спросил я.

— Ахмед-Паша упрямился, — сказал Базен. — Но письмо от Мехмеда IV сделало своё дело.

— Он просто освободил их и отпустил домой? — спросил я.

— Дело было очень замысловатым, — ответил Базен. — Оказывается, они чуть было не освободились сами, им удалось бежать из темницы, в которую их поместили. После этого они захватили Ахмед-Пашу в плен.

— После чего он извинился и отпустил их с миром? — спросил я.

— Он разыграл целый спектакль, — ответил Базен. — Сначала он наотрез отказался отпускать их, затем, совершенно неожиданно, пришло письмо от д’Артаньяна с требованием отпустить господ барона дю Валона и маркиза де Ла Фер в обмен на Огюста де Трабюсона, он Ахмед-Паша сообщил, что не согласен на этот обмен. Тогда, как вы и предлагали, ему передали ваше письмо, которое было зачитано вслух. Этого письма сам Ахмед-Паша не ожидал, он разгневался на Оливию и решил закончить игру. С самого начала намереваясь освободить пленников и лишь слегка пожурить мадам Оливию, он изменил свои намерения, так что освободил их с честью, снабдив двумя шпагами из оружейного арсенала, кажется, это были шпаги погибших при вылазках французов, а на мадам Оливию и её сынка обиделся столь сильно, что, кажется, решил расправиться с ними по своим турецким обычаям.

— Это, пожалуй, слишком жестоко, — ответил я. — Я никак не ожидал соблюдения жестоких старинных турецких обычаев от такого образованного человека, как Ахмед-Паша. Что же он велел посадить их в засмолённую бочку и сбросить её в море?

— Что-то вроде этого, — подтвердил Базен.

— Как сурово! — ужаснулся я. — Впрочем, они заслужили свою участь, и уж никак не нам осуждать законы, по которым они будут наказаны. Что ж, Базен, благодарю, иди отдыхай, скажи Жан-Жаку, чтобы меня не беспокоили, мне надо поразмышлять над одним интересным письмом.

Базен поклонился и вышел, а я решил ещё раз перечитать письмо, которое я накануне получил из Венеции. Вот текст этого письма.

«Господин генерал! Поскольку вы утратили звание ванского епископа, а также ваше положение в качестве герцога д’Аламеда при Испанском дворе утратило часть своих выгод, ибо Испания уже не является союзницей Франции, мы видим для вас один простой путь восстановить ваше высокое положение в иерархии католической церкви и упрочить ваше влияние на политику Европы во благо Ордена, если вы согласитесь называться Антонио Пиньятелли.

Настоящий Антонио Пиньятелли, который родился в 1615 году, всего на 7 лет позже вас, пропал без вести. Учитывая некоторое ваше сходство с ним, которое можно усилить небольшими изменениями в стрижке бороды и усов, а также некоторыми другими известными вам приёмами, а также и то, как молодо вы выглядите, и тот факт, что он был нелюдим, так что очень мало людей близко знакомы с ним, вы вполне можете сойти за него. Он родился в княжеской семье Пиньятелли, что находится на юге Италии, в Апулии, как нам стало известно. Вероятно, он погиб во время одного случайного крушения небольшого судна в средиземном море. Он должен был отправиться в небольшое путешествие. Известие о его гибели ещё не распространилось, его считают живым и, кроме того, содействию его карьеры занимаются достаточно влиятельные люди в иерархии римской католической церкви. При этом, однако, он ни с кем не состоял в близких отношениях, внешне вы на него в достаточной степени похожи, поэтому шансы на успех высоки, с учетом того, что самые ближайшие его два друга являются членами нашего ордена, поэтому они подтвердят на любом уровне, что вы – это он. Есть все основания полагать, что для Антонио Пиньятелли готовится кардинальская шапка, и некоторые прозорливые умы прочили его в будущие папы. Вам следует знать, что он получил в своё время образование в иезуитском колледже в Риме, где получил степень доктора по каноническому и гражданскому праву. Ещё в юном возрасте, когда ему было что-то около двадцати лет, Папа Урбан VIII назначил его чиновником церковного суда. Пиньятелли был референдарием в Апостольской Сигнатуре, а также губернатором Фано и Витербо. Позже он отправился в Мальту, где служил в качестве инквизитора с 1646 по 1649. Вскоре после этого он получил священническое рукоположение. Вы с лёгкостью могли бы его заменить с учетом всех изложенных в этом письме обстоятельств.

Подписано: А. С.».

Я стал размышлять. Пока Филипп является Королём Франции, я могу надеяться вернуть себе звание епископа, затем стать кардиналом. Что дальше? Достаточно ли влияния Филиппа в высших кругах католической церкви, чтобы двигаться дальше? Этот юноша недостаточно крепок, и почти ничем мне не обязан, ведь это не я посадил его на трон Франции. Призрачные мечты! Что с другой стороны? Помощь Ордена. Это – сила. И это – организованная сила. Ещё никогда ни один генерал Ордена не становился Папой. Но никто из них никогда и не стремился к этому!

Нужно ли мне это? Тут и раздумывать нечего! Да, мне это нужно! Я уверен, что я достоин занимать высшую ступень в католической иерархической лестнице. Спросите меня, почему? Да потому что всюду я вижу людей, которые глупей меня! Да, одни из них не видят очевидных вещей, другие предпочитают не замечать, того, что бросается в глаза, третьи всё видят и всё замечают, но не делают верных выводов, и, наконец, четвёртые, которые всё понимают и всё правильно оценивают, предпочитают помалкивать, ни во что не ввязываться, они берегут нагретое собственным организмом тёпленькое место в этой карете жизни, в которой все мы едем, неведомо куда, едем тута, куда вывезет нас полуслепая кобыла по имени Случай! Если не я – то кто?

— А вот и наш друг Арамис! — произнёс входящий ко мне без доклада д’Артаньян.

— Д’Артаньян! Какими судьбами! — спросил я со смешанным чувством.

Я испытывал радость при встрече со старым другом, но мне было удивительно и то, что он вошёл в мой кабинет без доклада и даже, кажется, заметил, что я перед этим внимательно читал письмо на итальянском языке.

— И не только я один! — воскликнул д’Артаньян. — Мы все дружно решили навестить вас! Здесь Атос и Портос! Заходите, друзья, что вы толчётесь в передней, словно бы в гостях?

— Арамис! — почти одновременно вскричали Атос и Портос, заходя в кабинет вслед за д’Артаньяном.

— Я чрезвычайно рад вас видеть, друзья мои! — сказал я. — Я счастлив, Атос, что вы с Портосом избавились от опасности, которая вам угрожала. А я-то составил план, как выручить вас из беды!

— Вы уже нас выручили, и то письмо, которое вы переслали Ахмед-Паше, сделало своё дело, — сказал Атос.

— Позвольте же обнять вас, друг мой! — воскликнул Портос, раскрывая свои объятья.

— Позвольте, Портос, лучше я вас обниму, — возразил я, поскольку для объятий Портоса я не столь крепок.

— Ах да, конечно, — смутился Портос.

— Я распоряжусь, чтобы нам накрыли стол, — сказал я. — А где же мой секретарь?

Я был удивлён, что он не задержал моих друзей и позволил им войти без доклада, хотя я и не был раздосадован, но секретарь должен всё же знать свои обязанности.

— Я объяснил ему, как рады вы будете увидеть нас, если мы войдём без доклада, и он отошёл, кажется ему надо умыться, — сказал д’Артаньян. — Кстати, хотел спросить, вы прогнали Базена и взяли другого слугу-секретаря?

— Мне не требуется много слуг, но у Базена зачастую несколько иные дела, он у меня не секретарь, а, скорее, курьер, — ответил я, после чего обратился к Атосу. — Как же вы спаслись?

— Ахмед-Паша вследствие присланного от вас письма был очень недоволен своей четвёртой женой и, кажется, дал ей развод, — сказал Портос.

— Сверх того наш дорогой д’Артаньян привёз туда сыночка мадам Оливии, так что при разводе будет присутствовать вся её родня от первого брака, — добавил Атос.

— Так вас освободили без боя? — спросил я.

— Мы хорошенько приложили кое-кому, — ответил Портос. — Но у нас не было иного выхода! Кухня у них отвратительная, а пожаловаться на эти неудобства было решительно некому, мажордом не желал с нами разговаривать. Пришлось написать жалобу на лбах официантов.

— Великолепно! — восхитился я. — Каковы же наши дальнейшие планы?

При этом я посмотрел на д’Артаньяна.

— Арамис, они всё знают, я не могу скрывать такое серьёзное дало от лучших друзей, — сказал д’Артаньян.

«В этом твоя глубочайшая ошибка, дорогой друг, — подумал я. — Впрочем, может быть, это не твоя слабость, а твоя сила. Дело сделано, и тут уж ничего не попишешь!»

— Мы знаем, Арамис, что на троне сидит другой, — сказал Атос. —Я догадался об этом по той несоразмерной награде, которую он вручил мне в тот памятный день, когда меня освободили.

— Надеюсь, что вы не собираетесь вернуть её назад? — спросил я.

— Я признаю этого, как признавал того, поскольку в моих глазах между ними нет разницы в их правах, — ответил Атос. — С какой стати я стал бы считать, что выбор Ришельё удачнее, чем выбор д’Артаньяна? Во всём прочем они абсолютно равны.

— Кроме того, ведь тот нанёс вам обиду, а этот оказал вам честь, — добавил я.

— Вы ошибаетесь, Арамис, — сказал Атос. — Ничто не может унизить дворянина, кроме тех поступков, которые совершает он сам. И ничто не может доставить ему честь больше, чем его дела.

Мы с д’Артаньяном переглянулись.

— Как правильно и красиво вы говорите, дорогой Атос! — восхитился Портос.

— Атос, вы живёте в прекрасном мире, который существует только в вашем воображении, — сказал я. — Люди вовсе не таковы, какими вы их представляете, и жизнь намного проще, чем вам кажется, поскольку большинство людей руководствуются простыми принципами эгоизма, а ко всему прочему она и сложней, чем вы описываете, поскольку эгоизм имеет тысячу разнообразных форм и побуждений.

— Я не собираюсь разбираться в этой мерзости, как не стал бы копаться в корыте с ботвиньей для свиней, — ответил Атос. — Та часть жизни, в которой нет должной нравственности, меня просто не интересует, поэтому я считаю её несуществующей.

— Наш дорогой Атос предпочитает тысячу раз напороться на кинжал подлого заговорщика, нежели предвидеть подлость и своевременно увернуться от неё! — подытожил д’Артаньян. — Что ж, дорогой друг, идите прямой дорогой, словно светоч нравственности, а колючки и грязь оставьте нам с Портосом и Арамисом.

— Я всегда готов сразиться насмерть с высокопоставленным подлецом, — ответил Атос. — Но я не стану читать проповеди людям, чьи души считаю потерянными, этих людей для меня просто не существует.

— Прекрасно! — сказал Портос с гораздо меньшим энтузиазмом.

— Смотрите-ка, Атос, даже Портос уже перестал восхищаться вашими нравственными принципами! — сказал я. — А это значит, что нам давно пора сесть за стол!

— Вот это я понимаю и приветствую! — воскликнул Портос. — Арамис, в настоящую минуту ваши нравственные принципы мне нравятся больше, чем принципы Атоса! А после обеда вы сможете вернуться к вашей теме, пока я вздремну часика два.

(Продолжение следует)