Глава 60.
- Какой красивый парнишка, этот Дениска! Шустрый такой! Бедную Туську измучил! Ей бы, старушке, подремать в тенечке! А он все играть с ней хочет. Максиму надо щеночка завести для сына. Вот наиграются тогда!
- Точно! А бабулечка соседка жива ещё. Но совсем старенькая стала.
- Слушай, а Елена Ивановна поправилась. Была, как тростинка, а теперь такая дама кругленькая.
- А тебе только бы дам разглядывать! - фыркнула Ларочка.
- О чем ты, Лариса? Я как зеркальце скажу: ты на свете всех милее, всех румяней и белее, - засмеялся Саша.
Вот так разговаривали Саша с Ларой, выходя от Сорокиных. Они медленно брели по набережной к вокзалу, отдаляя момент расставания.
- Саш, не уезжай сегодня. Останься хоть на день еще! Снова у Мишани в комнате переночуешь, - умоляла Лара.
- Нет, Ларочка, мама ждёт. Я обещал приехать. У нее сердце больное, волновать нельзя.
Саша замедлил шаг, затянул Лару за куст сирени, обнял так, что у бедной девочки перехватило дыхание.
- Поцелуй меня, Саша! - прошептала она.
Он наклонился и прильнул к нежным губам, прижимая её к себе, потом вдруг резко отстранился:
- Хватит на первый раз. Давай расти побыстрее, моя ты любимая! - он приподнял ее, закружил вокруг себя.
- Ой! Поставь! Ты правда любишь меня? Правда, правда?
- А ты сама, как думаешь? Стал бы почти взрослый дядька таскаться за молоденькой девочкой, когда вокруг столько желающих? А я зациклился на тебе, я болен тобой! Довольна? А теперь мне ехать надо, Лара. Осталось пятнадцать минут. Я приеду скоро. Не скучай! - Саша снова поцеловал Ларочку и пустился бежать. Его ждали не только мать и братишки, но и ремонтные работы по дому - крыша, крыльцо и так далее. Он запрыгнул в уже отъезжающий автобус.
Лара, придя домой, села на стул около матери, жарящей котлеты на ужин. Вкусный запах от них витал по всему дому, не давая покоя Барсику. Кот ходил восьмёркой вокруг ног хозяйки, своим мяуканьем убеждая её поделиться с ним, любимым.
- Мам, а я сегодня с Сашей поцеловалась по-настоящему.
- Это как?
- А то ты не знаешь, мам? Я же видела, как вы с папой целуетесь.
- Лара, а тебе не кажется, что тебе рано вот так целоваться? Хорошо будет, если дойдет у вас до серьезного? Мы с папой тебе многое позволяем, но Этого, дочка, делать нельзя. Ты ещё школьница. Есть границы, которые переступать не стоит. Не даром говорят: береги платье снову, а честь смолоду, свое достоинство, девичью скромность. Мы с папой верим, что не придется нам краснеть за любимую дочь и Саше твоему мы доверяем.
- Не переживай, мамочка! Я сама всё это чувствую, нет - я знаю. Мне ведь не пять лет. Краснеть за меня вам, точно, не придется.
На другой день Лариса пришла из школе мрачнее тучи:
- Мам, у нас заболел историк. Ему прямо на уроке стало плохо.
- Это ваш Иван Грозный? Иван Борисович?
- Да, он самый! Из-за наших идиотов, мам. Он ругал их и наклонился над партой Тольки Филатова и Денисюка Вовки. Иван Борисович носит галстук на резиночке. А Денисюк схватил галстук, который прямо перед ним висел, и дёрнул за него. Галстук щёлкнул Ивана Борисовича прямо по шее, по кадыку. Такой щелчок громкий был. Иван Борисович растерялся, а Толька паразит загоготал. Я от злости готова была разодрать обоих и Тольку, и Вовку. Учитель наш сел за стол и схватился за сердце. Люда побежала в учительскую. Вызвали скорую. Говорят, сдвинулся осколок. Я хочу завтра навестить его, если разрешат.
- Ларочка, мне казалось, у вас был хороший класс, отличная классная руководительница Анна Андреевна. А это что же получается? Две паршивые овцы завелись?
- Мы объявили им бойкот, мамулечка. Пусть убираются из нашего класса. Избить бы их!
- Только этого не хватало! Не выдумывай, Лара! Ты же уже взрослая, сама говоришь. А навестить учителя надо.
Навещать не пришлось. Врачи не смогли помочь. Война догнала Ивана Борисовича через двадцать пять лет. Прощание было в школе. Выносили Ивана Грозного под трезвон колокольчика. Его последний звонок заставил плакать и учеников и учителей, всех, кто был на прощании.
Гроб с учителем завалили тюльпанами и нарциссами из палисадников, магазинными гвоздиками. Строгое лицо Ивана Борисовича стало ещё строже. А Лара любила историка. Это он сделал свой предмет ее любимым на всю жизнь.
Хоронили учителя всем городом. На красных бархатных подушках несли его награды. Много наград: ордена, медали...
Играл военный оркестр, раздирая в куски душу.
Вечером приехал Саша, чтобы наутро отправиться перегонять новую Волгу из Горького. В новых джинсах, в рубашке - совсем штатский. Лару он не узнал. Глаза красные. На лице застыло страдальческое выражение.
- Что случилось, Ларочка?
Узнав всё, Саша предложил поговорить с виновниками трагедии по-мужски.
- Ага, ты поговоришь! В лучшем случае пятнадцать суток заработаешь.
- Не заработаю. Я смогу без мордобоя их проучить.
- А толку то, Саш? Ивана Борисовича этим не вернёшь.