Отрывок из "мемуаров" моей бабушки, Коткиной Феодосии Лукиничны, родившейся в 1917 году в городе Мезени Архангельской области.
"Родина! Их две: Родина – Отчизна, страна твоя родная, и… родина – место, где ты родился. Для меня – город Мезень.
С приливами, отливами,
Могучая Мезень,
С лугами заливными и
Ноченькой, как день,
Прими поклон дочерний…
На склоне лет моих
В тихий час вечерний
На берегах родных
Стою. Воспоминанья детства
Теснятся, давят грудь…
Родное с малолетства,
Дай на тебя взглянуть.
Твоей водою вспоена,
Твоею рыбой вскормлена,
Тебе многим обязана,
Забыть тебя нельзя.
Родное всё и близкое…
Чуть выйду на угор –
Вижу полосоньки широкие,
Стога, туго набитые,
Ячмень густо посеянный –
Всё радует мой взор…
А больше люди стойкие,
Трудом, умом богатые,
Поморы всё бесстрашные –
На «слово» скуповатые.
Душой чисты, духом крепки,
Просты и откровенны –
Без ханжества и лести –
А в дружбе неизменны.
Поморы!
Мои предки – поморы.
Я – дочь помора."
Так начинаются бабушкины тетради, которые она писала для нас, внучек Анны и Виктории. Сейчас, став взрослой, я как никогда осознаю, какой был проделан ею труд! И душевный, и, конечно, физический.
Эти тетради уносят меня во времена её детства, помогают понять её юность и переоценить зрелость... Это то, что очень важно для меня, в жилах которой течёт её кровь.
А для всех вокруг - это возможность прикоснуться к нескольким эпохам жизни страны. Разные периоды переданы очень атмосферно.
Оцените сами.
Итак, ГОСТЬБЫ.
"Гостьба! От слова "гости".
Устраивались они один-два раза в год, обычно в дни рождения взрослых в семье. В нашей семье это сначала было в День Рождения мамы – 8 февраля, позднее не раз были гостьбы в День Рождения Алексея Лукича (старший брат - прим. В.К.) – 25 февраля.
Как мы, дети, любили эти приготовления! А готовиться мама начинала загодя: она, вдова с шестью детьми, без копейки пенсии, не хотела и не умела принять гостей хуже других. Помню, как она заранее покупала лучшие шоколадные конфеты, любила «Мишку на Севере», орехи – кедровые и фундук, подбирала хорошие вина: лучшую мадеру, кагор, мускат и т.д., выбирала лучшие сорта муки в зависимости от назначения теста: дрожжевое или сдобное. У нее, помню, всегда для бисквитов и слоек, была крупчатка.
А рыба! Какой только не было!
Студень, холодец были обязательно. Жаркое, сальная каша – непременно. Обычно закалывали хорошего барана.
Все ближе день гостьбы. Обязательно все до блеска мыли и стирали. Крахмаленные тюлевые занавески, крахмаленные камчатные скатерти… Перемывалась лучшая посуда, которая хранилась в стеклянном шкафу в комнате. Посуды было у мамы много. Соседи уносили ее от нас на свадьбы и гостьбы двоеручными корзинами...
Самовары мы мыли и терли до блеска. Эти обязанности были большей частью моими. Я любила чистоту во всем.
Да…хорошее время.
Сдобу мама начинала стряпать со слойки. Как она ей удавалась! Помню эти красивые ромбики, над которыми надо было терпеливо и любовно потрудиться, зная секрет кулинарного искусства, вовремя, полузастывшие на холоде, отправить в русскую печь, где они высоко поднимутся, расслоятся (как говорили, «раздерет их») и чуть «набочатся». Какая вкуснятина!.. Я их не ела с июля 1962 года. Теперь такой вкуснятины никому не испечь. Затем стряпала мама бисквит: все это делалось с любовью и умением. Мезенский пряник, пряженцы, крендель, песочники и многое-многое другое…
Накануне, чаще под вечер, а иногда и утром, в день гостьбы, отводилась дань тесту дрожжевому: пирог с треской, пирог с семгой (как умела мама их стряпать!), пироги с мясом, ватрушки с творогом, с морошкой, брусникой, плюшки и т.д. И, конечно, крендель (он на дрожжах, сдобное тесто, пряности - кардамон). Нет, его не каждая мезенская женщина умела стряпать, мама была мастерица.
Какие куличи к Пасхе она делала! Боже, откуда у нее такое талант, терпение!
Вроде, все готово. Я мелю кофе, который куплен зеленым горошком (кофе продавали на вес) – мама умела его поджарить. Аромат на весь квартал!..
Прежде, чем принимать гостей, мама угостит нас: обедаем основательно с гостинцами, пьем кофе, конфеты шоколадные, орехи – всем. Всех мама накормит и скажет: «Наелись, при гостях ничего не просите, не толкайтесь, не лезьте к столу. Гости уйдут – вы опять будете гостями. Алексей и Александра как старшие будут с гостями в комнате».
Вот мы, затаив дыхание, ждем прихода гостей.
Открывается дверь – входит Агриппина Андреевна. Видная, статная, нарядная. Каким-то особенным, присущим только ей, тембром голоса, приветствует нас – она тетя нам по отцу. Все у нее – в манерах, речи, подборе слов по-особенному степенно, по-поморски правдиво, честно и порядочно.
Вот входит Анна Ивановна Личутина. Она подруга мамы с детства, тоже с Кимжи (деревня недалеко от Мезени, - прим. В.К.), замуж была выдана в Малую Слободу (район Мезени, - прим. В.К.). Вдова. Многодетная мать. Нарядная, яркая, видная!
А вот и Назар Петрович (друг моего отца Луки Андреевича) с женой Пелагеей Федоровной. Назар Петрович Коткин – высокий, плечистый, сильный, мужественный помор! Хорош собою. Большие карие глаза, волнистые волосы, брюнет. Пелагея Федоровна, как всегда, нарядно одетая, в одежде у нее «беечки, басочки, бисером шитые кофточки».
Вот и соседи Бочкаревы – Александр Степанович, Манефа Федоровна – супруги с противоположными характерами, он – с хорошим, добрым характером, мягкой улыбкой на лице, она – с характером, «только что вынутым из-под тяжелого пресса».
Вот и родственники. Племянник мамы Григорий Михайлович Митькин с женой Евдокией Григорьевной. Приходит Мария Михайловна Личутина – также кимжанка. Затем соседи – Олупкин Федор Иванович с женой Ксенией Ивановной и еще многие гости.
Особенно празднично было, когда из Кимжи приезжал дядя, брат мамы, Александра Сергеевич Федорков с женой Антонидой Васильевной.
Все эти уважаемые люди могли найти общий язык, говорили о многом, никаких сплетен, беседовали о хозяйстве и жизни.
Приглашены к столу. Стол красиво сервирован и ломится от вкуснятины. Начинают с рыбных пирогов: пирог с треской и рисом, пирог с семгой и рисом. Наполняют вкусным вином рюмки женщин, мужчин – вином покрепче или водкой. Поздравления, пожелания в адрес хозяев, все это солидно и степенно делается. Женщины держатся красиво, громко не говорили, в разговорах-беседах умели слушать других, никогда не прерывали собеседника.
Часто ловлю себя при этих воспоминаниях на том, что мы, образованные женщины, далеко не так тактичны, каким было поколение наших матерей, неграмотных женщин.
Пьют все кофе. Женщины хвалят стряпню хозяйки – ее умение, удачную слойку, крендель, бисквиты, особенно – вкусный рыбный пирог. Вино женщины лишь пригубят, за всю кофейную трапезу выпьют по рюмочке. Мужчины, хотя пьют вино покрепче, знают меру. Редко приходилось какой-либо из жен сказать: «Не лишнее ли пьешь, впереди еще обед?». Я не помню, когда кто-либо из мужчин «упился» на гостьбе.
Когда закончили пить, хозяйка убирает со стола. Стелет чистую скатерть. Мужики выходят покурить, поговорить, иногда рассказывали «подейки» - смешные вещи о поведении кого-либо в курьезных ситуациях. Много смеются. Женщины чаще занимались орехами, не торопясь их разгрызали, вели свои женские разговоры. Смеялись.
Хозяйка постепенно готовит обед, вернее, все заранее готово, она лишь красиво накрывает. Что же подавалось к обеду? Начинали с рыбы. Подавалась треска, приготовленная по-крестьянски, зажаренная в масле и сметане в глиняных ладках в русской печке. Затем щука, сиги, нельма, окунь, голец, семга. Далее - суп. Это была такая прелесть, что в одном доме его варили, а весь квартал был сыт запахом. Далее подавались студень, жаркое из баранины, сальная каша. Об этом рассказывать у меня не хватает слов. Так все вкусно! Затем кисели, молоко. Я помню не только ягодные кисели, но и вкусный, застывший в специальных формах, молочный кисель.
Во время обеда женщины позволяли себе по рюмочке сладкого вина, мужчины пили водку или брагу. Во время обеда и после него – много пели. Как сейчас слышу, запевает Назар Петрович, или Федор Иванович, или Александр Степанович песни «Степь да степь кругом», "Не одна-то во поле дороженька", «Ванька-ключник» и многие другие русские народные песни. Пели слаженно, отдельные песни пели на голоса с подголосками. Боже, как это красиво, празднично! Разве это не воспитывало это в нас, детях, любовь к родному русскому краю, к русскому народу?! Как мы уважали и ценили старших! Как уважительно относились к труженикам и труженицам-соседям, вообще к мезенцам!
Припоминается: любимой песней двоюродного брата Григория Михайловича был романс «Вот вспыхнуло утро». Он чаще исполнял его соло. Нередко на гостьбах был гармонист. Тогда веселье шло во всю ширь души.
А вот и чай. К чаю «особая» стряпня», больше дрожжевая: ягодные пироги – с брусникой, черникой, морошкой, вкусные плюшки, сдобные дрожжевые булочки, подавались творожные ватрушки, различные варенья.
Вот заканчивалась гостьба. Постепенно гости собирались домой. Мама предлагает унести с собой гостинцы детям домой. Что же уносилось? Все, что осталось от кофе, от чая – многое не осилить, не съели гости. Мама еще добавляет «гостинцы-стряпню». Женщины не берут дополнительную порцию, отказываются, но то, что ими не съедено, укладывают в платки (специальные, чистые, носовые), завязывают и уносят домой. Такой уж был обычай у нас.
Гости прощаются с хозяевами, благодарят за прием и расходятся.
Нам, детям, если мы еще не спим, делается грустно, что гости ушли. Мама убирает со стола. Мы помогаем ей, моем посуду. Она, мама, после ухода гостей обычно дает оценку нашему поведению во время гостьбы. Чаще всего она давала нам высокую оценку, но иногда делала замечания, это обычно в мой адрес. Мама не кричала, не ругала, но говорила так, что запоминалось навсегда.
Потом мы были гостями опять: это вечером и на завтрашний день. Назавтра приходили мамины женщины-подруги, но уже без мужей, пить кофе. Иногда приходил кто-нибудь из мужчин выпить стакан браги.
Обычно на второй день гостьи-женщины отмечали, что, мол, Мария Сергеевна, какие у тебя дети воспитанные, как хорошо ведут себя, ведь их шестеро, четверо еще небольшие, не суетятся около стола, не лезут ни за конфетой, ни за орехами. Как ты их воспитываешь? Одна, мол, без отца, а детям таким можно позавидовать. Маме это было приятно слышать, да и нам хорошо. Мама, когда уходили подруги, говорила: «Вот, ребята, ведь хорошее-то приятно слышать. Вас у меня много, живете сыто, но в труде с малых лет, и все вы знаете, что, если не будете работать и мне помогать, нам жить будет тяжело»…
Какой она, мама, была воспитатель!.. Это Сухомлинский и Макаренко своего времени. Неграмотная, но мудрая женщина, наша мама..."
© Коткина Феодосия Лукинична, 1982-83 гг.