"И был "Последний день Помпеи" для русской кисти первый день"... Так обобщил Боратынский восторги современников перед картиной Брюллова. Мы же теперь полагаем, что это громадное полотно не открывает нового периода в искусстве, но блистательно завершает старый. Это - прощание с классицизмом.
В самом деле: каков контраст между хаосом взбесившейся природы - и совершенством ЛЮДЕЙ! Но современники ещё не знали, да и мы нечасто вспоминаем о том, что персонажи картины НЕ ВЫДУМАНЫ. Брюллов поработал на раскопках Помпеи, и видел своими глазами, как археологи (да, такой профессии ещё не было, но "раскопщики" были) обнаруживали в слое слежавшегося пепла пустоты с человеческими костями внутри. Догадались заливать их гипсом, и получили жутковатые скульптуры. Это были люди, накрытые пеплом! В тех позах, в которых их настигла смерть.
Особенно потрясли художника три обнявшиеся фигуры - женщина с двумя девочками. Вот они, в левом углу картины. Видно, умоляют богов остановить бедствие.
И малыш на груди у мёртвой матери, увы, реален:
Очень немногим удалось выжить в кошмаре, и один из этих немногих - писатель, мемуарист Плиний Младший. Это он оставил потомству описание катастрофы, и художник просто не мог не вставить этого персонажа в картину. Но, создавая глубину изображения, Брюллов вынужден был затемнить правый угол, и Плиний "ушёл в тень", плохо виден. Вот он:
Так и было: мать упала, и умоляла его спасаться самому, если ещё не поздно. Ответил: "Мы спасёмся только вместе". И дотащил-таки её до порта, до корабля.
Предоставим слово самому Плинию:
"Уже много дней ощущалось землетрясение, не очень страшное и для Кампании привычное, но в эту ночь оно настолько усилилось, что все, казалось, не только движется, но становится вверх дном. Мать кинулась в мою спальню, я уже вставал, собираясь разбудить ее, если она почивает... Уже первый час дня, а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет; на открытой узкой площадке очень страшно; вот-вот они рухнут. Решено, наконец, уходить из города. Мы видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны черная страшная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими."
"Мы не успели оглянуться — вокруг наступила ночь, не похожая на безлунную или облачную: так темно бывает только в запертом помещении при потушенных огнях. Слышны были женские вопли, детский писк и крик мужчин; одни окликали родителей, другие детей или жен и старались узнать их по голосам. Одни оплакивали свою гибель, другие гибель близких; некоторые в страхе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам; большинство объясняло, что нигде и никаких богов нет, и для мира это последняя вечная ночь".
... знакомец обращается к нам с речью настоятельной: «если твой брат и твой дядя жив, он хочет, чтобы вы спаслись; если он погиб, он хотел, чтобы вы уцелели. Почему вы медлите и не убегаете?»
Мы ответили, что не допустим и мысли о своем спасении, не зная, жив ли дядя"... мать просит, уговаривает, приказывает, чтобы я убежал: для юноши это возможно; она, отягощенная годами и болезнями, спокойно умрет, зная, что не была причиной моей смерти. Я ответил, что спасусь только вместе с ней".
Вот в чём дело: могли бы уйти из города раньше, но брат матери, Плиний Старший, как настоящий учёный, пренебрёг опасностью, и отправился изучать редкое природное явление - извержение вулкана! Соседний город Геркуланум показался ему удобной наблюдательной площадкой. А так как Плиний командовал флотом, он отправил в Геркуланум несколько кораблей - вывозить пострадавших. Рассчитывал на последнем уйти и сам, но... задохнулся в газовом облаке, извергнутом вулканом.
"Я считаю счастливыми людей, которым боги дали или свершить подвиги, достойные записи, или написать книги, достойные чтения; к самым же счастливым отношу тех, кому даровано и то и другое. В числе их будет и мой дядя".
Так Плиний завершил свой рассказ.