1892 год
«Ростов-на-Дону. Нам сообщили об одной интересной «истории» в Ростове. Несколько месяцев тому назад, был один господин, который выдавал себя за агента эмиграционного комитета, явившегося сюда за вербовкой эмигрантов. В Ростове он пробыл всего два дня, так как ехал из Владикавказа, где успел также найти охотников эмигрировать. Неопытные эмигранты были рады тому, что их будет сопровождать человек «бывалый» и отправились вместе с ним в Америку. Теперь-то, по полученным на родине письмам, эмигранты сообщают, что «агент» оказался ловким аферистом; воспользовавшись доверием своих спутников, он забрал у них все деньги, так что они находятся теперь в очень печальном положении». (Приазовский край. 199 от 03.08.1892 г.).
1893 год
«Ростов-на-Дону. 1-го августа, приблизительно в 03.00 – 03.30 часов утра, некоторым прохожим на Большой Садовой улице случайно пришлось наблюдать крайне интересное атмосферическое явление. Во время разразившейся над городом давно небывалой грозы, в Братском переулке показался вдруг небольшой огненный шар, диаметр которого доходил до 1 фута. Шар этот несколько мгновений, по-видимому, быстро кружился на одном и том же месте, затем около него послышался сильный резкий удар на подобие ружейного выстрела, и загадочный феномен исчез. Очевидно, он принадлежит к категории тех молниеносных шаров, о которых, между прочим, в одном своем сочинении упоминает французский ученый Араго». (Приазовский край. 197 от 03.08.1893 г.).
1895 год
«Батайск. По полученным в нахичеванской городской управе сведениям, крестьяне села Батайска систематически уничтожают межевые знаки, установленные на границе земель города Нахичевани и этого села. Между прочим, в двух верстах от Батайска снят с места и передвинут на далекое расстояние девятый камень от Салган-Куяна. В то же время, передвинув межевые знаки, батайцы перегоняют свой скот на нахичеванскую городскую землю, причем городские объездчики бессильны что-либо поделать. В виду этого нахичеванская городская управа обратилась к господину окружному начальнику Ростовского округа с просьбой сделать распоряжение к прекращению чинимого батайцами беззакония, к возвращению на место сдвинутых пограничных знаков, а также к привлечению виновных к законной ответственности. Не лишне заметить при этом, что межевые знаки между дачами города Нахичевани и селения Батайска, после долгих споров со стороны батайцев, в силу указа правительствующего сената, еще в прошлом году было возобновлены установленным порядком. Ныне же они вновь уничтожаются и перемещаются. Спор батайцев из-за межи в последнее время превратился в хроническое явление, но спор всегда кончается не в их пользу, и межа восстанавливается в законном виде. Нет сомнения, что местная администрация должна внушить батайцам уважение к закону, по которому и укрепляется межа между соседними дачами».
«Станица Клетская. Против станицы Клетской на Дону, на глубине 3 – 4 аршина, обнаружена затонувшая когда-то баржа с железом. В виду того, что владельца затонувшего судна не нашлось, она была отдана в собственность станицы Клетской. В настоящее время станичное правление вызывает желающих взяться за выгрузку затонувшего железного товара. Охотники до легкой наживы уже нашлись: казаки, умеющие хорошо нырять, натаскали из затонувшего судна топоров, молотков, пил и других железных изделий, как говорят, рублей на 500».
«Станица Верхне-Курмоярская. 22-го июня дочь казака Петра Кувикова, Екатерина, 17 лет, бежала ночью из дома, причем похитила у отца 210 рублей. В ту же ночь она была в станице Потемкинской, где наняла подводу и уехала в город Царицын». (Приазовский край. 200 от 03.08.1895 г.).
1897 год
«Ростов-на-Дону. Торговки бельем на Новобазарном толчке обратились в городскую управу с коллективным прошением о том, чтобы им было разрешено торговать своим товаром на базаре «в разнос» не только по средам и воскресеньям, как это практикуется теперь, но и во все остальные дни недели. Свое ходатайство просительницы мотивируют тем, что, во-первых, «дела их пришли к неутешительному знаменателю»; во-вторых, тем, что при ограничении торговли двумя днями, «борьба за существование для них становится им не под силу», так как всякое появление на рынке в неуказанное время влечет за собой конфискацию товара, протокол и вызов в камеру мирового судьи со штрафом или кутузкой в перспективе, и, наконец, в-третьих, тем, что «ни к чему более, кроме торговли, они не способны, так как обремененные многочисленными семействами».
«Ростов-на-Дону. На 1-е августа текущего года в ростовской окружной тюрьме состояло под стражей 234 мужчин и 41 женщина, а всего 275 человек; из них: пересыльных – 96 человек, подследственных – 72 человека и отбывающих наказание по приговорам окружных судов 19 и мировых учреждений 88. Арестованных в городской и участковых кордегардиях городов Ростова и Нахичевани на 1-е августа находилось 18 человек».
«Таганрог. С началом учебного года вновь начали раздаваться жалобы на недостаточность в Таганроге учебных заведений. В этом году, как и в прошлом, очень многим детям придется отказать в приеме в училища за отсутствием свободных мест. Это печальное явление, очевидно, будет продолжаться еще очень долго, так как надежд на увеличение числа учебных заведений в Таганроге очень мало».
«Таганрог. В № 291 «Приазовского Края», в отделе «Таганрог» я прочитал очень любопытную заметку, которая, очень может статься, большинством читателей оставлена без должного внимания, хотя она, по содержанию своему, вполне заслуживает того, чтобы над ней призадуматься. Вот она:
«Сторожем христианского кладбища Павленко задержаны на днях на кладбище два каких-то субъекта, занимающихся отбиванием кусков плит от памятников. Субъекты эти оказались: один – содержателем мраморного заведения, итальянцем Орестом Францони, а другой – турецкоподданным, Алексеем Антоновым. Производившимся в настоящее время полицейским дознанием выявлено, что господа Франциони и Антонов неоднократно являлись на кладбище за кусками мрамора, которые они отбивали от разных памятников».
Господин Франциони имеет мраморное заведение на Петровской улице, главной в городе, и является единственным поставщиков всевозможных мраморных изделий, начиная от мраморных могильных плит и кончая комнатными мраморными украшениями. И вдруг оказывается, что тот же почтенный итальянец, господин Франциони, в ночное время совершает загородные прогулки на кладбище, чтобы похитить наиболее ценные куски мрамора и под другим ярлыком вновь пустить их в дело. Сегодня господин Франциони трудится над могильной плитой, а завтра ту же плиту, воровским манером похитив ее с кладбища, отделывает для мраморных столиков, умывальников и проч.
Вы затратили солидные деньги на памятник родственнику, окружили могилу железной решеткой, щедрой рукой отсыпали господину Франциони следуемое за его работу, но завтра с прискорбием узнаете, что кусок мрамора с памятника исчез: его утащили злоумышленники. Вы вновь идете к господину Франциони. Он вновь ставит на могиле мраморную плиту и вновь получает за это деньги. Таким образом, изобретательный итальянец создает сам себе работу и сам же возмущается, какие, мол, бессовестные люди живут на белом свете – могил, и тех не оставляют в покое! Вы бражничаете с приятелем где-нибудь в саду, забыв о заботах и повседневных волнениях, и не подозреваете совсем, что мрамор столика, за которым вы сидите – это мрамор с могилы вашего друга, брата, отца! А господин Франциони, не боясь ни мертвецов, ни угрызения совести, из своего вполне благоустроенного мраморного заведения тайком, в тиши ночной, отправляется на кладбище, стучит молотком по знакомым плитам и самым святотатственным образом нарушает покой навеки почивших обывателей. Не из нужды он это делает и не ради хлеба насущного! Господин Франциони вполне обеспеченный человек, дело его очень доходное, но… на кладбище есть хороший мрамор, он это знает, он сам его туда положил – взять его оттуда не трудно, и господин Франциони идет и берет. Нужды нет, что тот мрамор неоднократно омыт горькими слезами, что над ним подолгу молились, что он представляет собой для близких людей святыню. Какое дело господину Франциони, когда за этот мрамор можно еще много раз получить деньги.
Слава Богу, что такие случаи очень редки, даже исключительны. Ведь, если допустить противное, на кладбище должно каждую ночь, Бог знает, что происходить. Господин Франциони ломает мрамор, ювелиры отрывают кольца и бриллианты, портные стаскивают с мертвецов роскошные наряды, сапожники отрезывают сапоги… Нет, конечно, этого не может быть. Господин Франциони одинок в своих похождениях, если не считать его спутника, какого-то турецкоподданного Антонова. Но и этот единственный, надеюсь, экземпляр чего-нибудь да стоит. Подумайте: с мертвых господин Франциони стаскивает их последнее достояние, их единственный покров – что же, в таком случае, он может сделать с живыми?» (Приазовский край. 204 от 03.08.1897 г.).
1899 год
«Ростов-на-Дону. В наш нервный век встречаются немало людей, страдающих манией величия, и, что всего удивительней, страдают этой болезнью не только люди знатные, но иногда и простые смертные. Так, например, бассейнщик, заседающий в бассейне, что на углу Братского переулка и Сенной улицы, возомнил себя «персоной» и «по-начальнически» обращается с приходящими за водой бабами, за что и пользуется в этом районе довольно широкой славой. Как ни низок в общественной иерархии чин бассейнщика, но для приходящих за водой баб он все-таки в некотором роде начальство, и они горько жалуются на его обхождение». (Приазовский край. 202 от 03.08.1899 г.).