"Превозвестник" Федос Иванов.
В этой части речь пойдет о рассказе «Пустоплясы» с подзаголовком святочный рассказ.
Возвращаясь к первой части, надо сказать, что Николай Семенович с известной долей юмора, иногда невеселого, относился к попыткам разных «немцев» (под эти именем мы разумеем всех вообще иностранцев, оказавшихся в России), занесенных в самую гущу народной «рассейской» жизни, наладить дело по-настоящему в наших диких палестинах. Достаточно вспомнить Гуго Пекторалиса из «Железной воли» или семейство Шкотов из «Загона».
Здесь же юмора вовсе нет. Здесь пойдет речь о праведном человеке, на этот раз природном коренном русском. Когда речь идет о русских людях, Лесков, как правило, иронию отставляет в сторону, а ее место в его произведениях занимает горечь от нашей безалаберной жизни. Таким именно произведением и является рассказ «Пустоплясы».
Напомню запамятовавшим незамысловатый сюжет с тем, чтобы потом свободнее перейти к «прениям».
Итак, на некотором постоялом дворе «в студеную зимнюю пору» набилось множество разнообразного русского «работного» люда; когда отогрелись у печи, пошли разговоры… От податей и неурожаев вскорости добрались по русскому обыкновению и до «судьбы божества». Отчего мол Бог Иосифу за семь лет открыл, что в Египте «неурожай сойдет», а нам того не делает, мы и живем, беды над собою не чуя, а кабы мы заранее знали, то нашлись бы и как ни то приготовились бы. Однако всех резонеров перекрыл «один кто-то с печки» своим рассказом о случившейся в селе Пустоплясове поучительной истории.
Был в этом селе хороший урожай, «средственный», а у соседей вокруг хлеба совсем не родило. Люди плачут, а пустоплясовцы Бога славят. «По другим деревням вокруг мякиною и жмыхом даваться, а мы в утеху себе говорим: ведь мы не причинны в том, что у других голодно. Мы ведь им вреда на полях не делали и даже вместе с ними на полях молитвовали, а вот нашу молитву Господь услыхал и нам урожай сослал, а им не пожаловал. Все в Его воле: Господь праведен; а мы своих соседов не покидаем и перед ними не горжаемся: мы им помогаем кусочками».
Да и правду сказать, пустоплясовцы голодным соседям не отказывали, подавали Христа ради. Раз подашь, другой подашь, а на третий и скажешь: «Бог подаст, милые! Не прогневайтесь!» На всех все одно не хватит. Сами же и убоинкой баловались, и лепешечками, и винцом. Помаленьку дошло дело и до забав да игрищ: молодежь наряжалась медведями да чертями, девки – цыганками, и бегали всей толпой на постоялый двор шутки шутить. Старики и степенные мужики больше к вину приобщались.
Нищие только мешали наслаждаться жизнью, так как голод окрест становился все жестче. Как завоют за окном: «Божьи любимчики! сотворите святую милостыньку Христа ради!», так и кусок в горло не лезет.
«И надо бы, кажется, это понять, а вот, однако, не поняли; тогда и превозвестник пришел, – его прогнали».
Им оказался свой же деревенский мужик Федос Иванов. Начал он народ донимать словами. Нехорошо мол, что живем мы как бесчувственные. Бедственным людям норовим корочку бросить, а себе лепешечек, да с убоинкой. Нешто это добродетель есть?
Или вот еще что говорил: «Напрасно вы думаете, что, веселясь, другим, которые бедствуют, вы помехи не делаете. Вы зависть сеете и тем суть Богу противники. Теперь, братцы, надо со страдающими пострадать, а не праздновать – не вино пить да лепешкой закусывать».
Игрунам да забавникам пустоплясовским эти речи не больно-то нравились. Со страдающими страдать? Их Бог наказует, а мы-то чем провинились?
Старики на Федоса кривилися, а молодежь стрекотала: «Чего тут ты, дядя Федос, очень развякался! Что ты поп, что ли, какой непостриженный? Нам и поп таких речей не уставливал. Если нам Бог милость сослал, что нам есть что есть, то отчего нам и не радоваться? Пьем-едим тоже ведь все в славу Божию: съедим и запьем и отойдем – перекрестимся: слава те, Господи! А тебе-то что надобно?»
Федос не сердился, а только знал, что ответить.
«Несмысленные! Что тут за слава? Никакой славы нет, что вы будете лепешки жевать до отвалу, когда люди кожурой даваться! А вы вот такую славу вознесите Христу, чтобы видели все, что вы у него в послушании. Ведь его же есть слово к нам: «Пусть знают все, что вы мои ученики, если имеете любовь между собою».
Но ничего Федос не успел со своею проповедью. Наотрез ему все грубили, а пуще всех его же внучка Мавра. Очень была вертлявая деваха и никаких резонов слышать не желала. Сама же деда подвергала критике.
«Ты, – бывало, скажет, – очень уж стар стал, так вот и пужаешь всех, и нет совсем при тебе никакой веселости. Чего ты пристаешь ко всем: «Бог» да «Бог»! Это мы и в церкви слышали, и крестились, и кланялись, а теперь надо веселого!»
Федос не унимался. Так всем надоел, что старики уж ему стали припоминать, каким он был озорником и охальником в молодые годы. Федос со всем соглашался, все признавал, да еще говорил, что вы мол не все знаете. Слава Богу, что многое уже позабылося. Потому так и говорил Федос с односельчанами, как грешный человек, – уговорами.
«А если бы я был человек не грешный, а праведный, так я бы и говорил-то с вами совсем на другой манер; я бы вам, может, прямо сказал: «Бог вам это запрещает, и может за это прийти на вас наказание!»
Народ, разумеется, не внимал, хотя федосовы речи вкупе с собственной совестью удовольствие от изобилия плодов земных несколько отравляли.
Наказание, о котором толковал Федос, против обыкновения, не замедлило.
Та же Мавра в риге по неосторожности уронила фонарь со свечой, солома вся разом полыхнула, потом рига занялась, тут же поднялась буря, будто ждала, зашумел ветер и погнал огонь по всему селу и «…истлил за единый час все, чем мы жили и куражились…»
«И стало нам хуже всех тех, которые докучали нам, потому что не только у нас весь хлеб погорел, а и жить-то не в чем было, и пошли мы все к своим нищим проситься пожить у них до теплых дней».
А дед Федос, хоть на пожаре и опекся весь и не вставал уже, все ж гнул свое: «Вот как жили мы в Божьих в любимчиках – совсем, было, мы позабылись, – хотели все справлять свои дурости, а теперь Господь наставит нас на лучшее».
С тем и отошел ко Господу.
Совесть свою пустоплясовцы одолели; посылал Господь пустоплясовцам «превозвестника» – не послушали. Кому охота приятное на полезное переменять? А раз не послушали, то «сверху» последовали оргвыводы.
И ведь с каждым может такой «превезвестник» встретиться. А, может, и со всеми нами грешными россиянами разом.
Что делать станем? Услышим ли его?
Как нам в разум войти?
Помогай, Господи!