С тех пор, как принц заделался душеприказчиком, прошло уже почти два года, а с епископом у него отношения так и не наладились. Термин «душеприказчик» для своей новоизобретенной забавы он позаимствовал совершенно беззастенчиво, поскольку считал, что для наследственных дел и нотариальных кунштюков нужно иное название. Ну и кроме того, был уверен, что разбираться с бедами души надо ещё до того, как она покинет бренное тело.
Святой инквизиции это не особо нравилось, но трогать странного принца она пока не торопилась. Вел он себя необычно, но спокойно. Открыл личный прием, как лекарь, выслушивал приходящих, давал необычные советы, предпочтение отдавал тем, кто с прибабахом, иначе говоря, не от мира сего. Денег при этом не брал, но и на святыни не клеветал и не посягал. В общем с епископом они взаимно делали вид, что их друг для друга не существует.
Впрочем, парадокс, такое лечение душ сделало принца человеком изрядно нелюдимым. Чем больше он вникал в людские беды и выслушивал проблемы, тем больше сторонился самих людей вне своей душеприказной кельи. Многие бывали в его приемном кабинете с креслом и лежанкой для посетителей, но никто не знал, чем он занят в остальных комнатах своего дома. Прислуги он не держал, во дворец матери почти не наведывался, завел привычку таскать вместо шпаги трость и перестал много говорить всем и обо всем, чем грешил раньше. В общем, стал личностью таинственной и незавидной для партии, как-то незаметно перейдя из первых женихов в категорию завзятых холостяков.
Несостоявшийся брак его с дочкой советника короля также не стал поводом для шуток, хотя в начале и болтали в народе что-то на тему "рыбак рыбака...", но потом замолчали.
Девочка недолго горевала (по слухам не горевала вообще) и скоро сбежала с бродячей труппой комедиантов. Отец поначалу проклял её, потом одумался, смирился, а она вернулась через несколько лет и привезла ему пару внуков и ещё одну головную боль в виде нового увлечения. По приезду сразу открыла лавку снадобий и чудных вещей. Книжную лавку, как хотела сначала, открывать было глупо, неграмотный люд все равно ничего не купил бы, и не потому, что неграмотный, а по причине дороговизны книг вообще.
Теперь же, отчасти назло отцу, Офелия целыми днями торчала в лавке, гадала на чудных картах. Как обычная торговка, с милой улыбкой продавала средства от головной боли, поноса и для мужской силы, чем изрядно подорвала авторитет местного аптекаря. Втихую же из-под прилавка она осторожно приторговывала амулетами и веселящими курительницами, но только проверенным покупателям.
Постепенно из блаженной, как давно поговаривали при дворе, она стала просто чудной, а потом и вовсе влиятельной дамой со странностями. Этот негласный титул ей нравился, поскольку оставлял больший простор для действий и позволял избежать пересудов. Замуж так и не вышла, заявив отцу, что свой долг по наследникам уже выполнила. Сами наследники, хулиганистые мальчуганы жили теперь с дедом, и тот окончательно примирился с миром и с тем, что дети должны быть лучше родителей.
Королева мать и отчим принца вместе правили недолго. Случилась небольшая внутренняя война, Клавдий идти не хотел, но поневоле пришлось возглавить небольшое войско и дать отпор. В междоусобице и сгинул, свалившись вместе с конем в ущелье. Королева горевала недолго, их союз и до этого не был особо счастливым, и к тому же отодвинул от родного очага сына. Теперь же она, распрощавшись с надеждой получить от Гамлета наследника, целыми днями раскладывала карты, в меру пила, помня, что пьянство не красит дам, и при возможности радостно привечала заезжих астрологов.
Лаэрт уехал в Новый свет и, говорят, сделался миссионером. Сестре он не писал и, по слухам, отцу написал всего одно письмо, о том, чтобы его не беспокоили более. Розенкранц и Гильденстерн постранствовав по свету, вернулись каким-то опустошенными. Оба почти сразу женились, завели детишек, имения, регулярно дрались на дуэлях до первой крови, регулярно же надирались в трактире на выезде из города и горланили неприличные песни, запомненные за время путешествий. Гильденстерн любил сходить к Гамлету на сеанс терапии, и всегда возвращался ненадолго посветлевший и молчаливый.
Если кто и говорил когда, что прогнило что-то в Датском королевстве, то автор этих строк явно давно здесь не бывал. Гниль высохла, заросла мхом, приобрела милый пасторальный вид. Да и немудрено, более спокойной и размеренной жизни старожилы не припомнят, а это, как известно, совсем не способствует ни притоку гостей, ни паломничеству, ни иной известности королевства, ну и прекрасно.
Говорят, приезжал в гости к принцу известный английский драматург с непроизносимой фамилией, да и тот сбежал через неделю, заявив, что "без страсти жизнь, что чёрствый хлеб с ножа. Тому лишь вкусен, кто с большого перехода иль после боя, голодом томим. У вас же мухи дохнут от тоски..."
А может быть ничего такого он не говорил, но, в любом случае, спокойствие и мир пришли сюда надолго. И если забредете случайно в один из местных трактиров, вам любой скажет, что «спокойствие и мир залог душевного здоровья. И кто знает, было бы лучше, если бы история сложилась как-то иначе?». Ну а мы об этом и вовсе промолчим…
Источник: Смотритель маяка моя авторская группа