Утро начинается не с кофе, и даже не с чая. Особенно у мужчин начиная с двух лет и до самой смерти. Принц проснулся резко. Он лежит на кровати, всё ещё одетый в рваное платье, сейчас больше похожее на тряпку для мытья полов в челядной. Костяшки сбиты и красуются тёмной коркой запёкшейся крови. Рядом, закинув на него ноги, спит Альма. Луч света, пробивающийся в прорезь штор, подбирается к личику. Принцесса морщит носик и недовольно кривит губы, припухлые и манящие, как спелые ягоды. Волосы свободно растрепало по подушкам, а сон разгладил черты лица, будто и не было страшной ночи.
Однако времени любоваться нет, колено принцессы почти касается того самого, выступающего под платьем. Принц может отбрехаться от любых подозрений, но столь явное доказательство мужественности... Конечно, лгать женщинам умеет каждый мужчина, это в самой их природе, не только человеческой. Птицы отращивают цветные перья и пышные хвосты, пауки приносят пустые коконы, а люди говорят о том, что она особенная. Но даже природное дарование пасует перед столь явным проявлением мужской природы. А луч солнца почти добрался до носика... Альма начала морщить его, приоткрыла рот для чиха, и принц торопливо вскочил. В спину ударило звонкое «апчхи», даже милое, будто котёнок чихнул.
Спеша, прыгнул к окну, раздвинул шторы и прижался к стене, выглядывая наружу. У подножия башни в лучах утреннего солнца нежатся драконы. Шек накрыл Фелаксию крылом, а та свернулась калачиком, уткнувшись мордой в широкую грудь самца.
Дракон тоже проснулся и осторожно, чтобы не разбудить, поднял голову. Увидев бледное лицо подопечного, тревожно подвигал надбровными дугами. Принц мотнул головой, и дракон облегчённо выдохнул. Перевёл взгляд на лес. Всю ночь ветер приносил жуткие вопли, от которых кровь стыла в жилах, а место, где спина теряет благородное название, напрягалось, сдвигая полушария. Истинно говорят, участь некоторых страшнее смерти.
Сейчас только пение птиц, радующихся теплу, и шелест волн под утёсом.
Принц закусил губу, думая о самом мерзком и скучном, чем вообще может заниматься мужчина. Вроде помогает, и давление ниже пояса падает. За спиной сладко зевнула принцесса, босые ступни шлёпнули по голому камню, девушка пискнула и взялась за талию принца. Обняла, прижимаясь к спине, сказала через зевок:
— Доброе утро...
— Утро доброе... — Ответил принц мелодично, но лицо покрылось бусинками пота.
Давление вновь усилилось.
Драконица зашевелилась, медленно высунула голову и огляделась, моргая. Несмотря на плотную чешую, морда выглядит осунувшейся. Дёрнулась, но увидев высунувшуюся в окно Альму, обмякла и прошептала:
— Всё-таки пронесло... а я уж думала конец.
— Да, — протянул Шек, тяжело поднимаясь и расправляя крылья, — сквозь тонкую кожицу просвечивает солнце и видны множество тонких русел вен, — я почти испугался, что сердце вырежут.
— Сердце? — Пробормотала Фелаксия. — Они почти похитили мою принцессу! Плевать на сердце, ещё одного сезона без пары я не выдержу!
Она опустила морду на землю и накрыла крыльями. Хватка принцессы ослабела к великом сожалению принца и облегчению. Альма выбежала из комнаты, молнией пронеслась по винтовой лестнице и, выбежав наружу, обняла подругу за шею. Ткнулась лбом в изумрудные чешуйки.
Принц, убедившись, что утреннее недоразумение прошло, вышел следом. Встал на крыльце, невольно любуясь сценой.
— Да, — начал Шек, стряхивая сон с лап и потягиваясь. — Башню помогу починить, да крестьян перевезу на работы...
Дракон умолк, всматриваясь в нечто у подножия утёса.