Ветеран рассказал, кого до февраля 2022 года он не стал бы "исполнять". И после чего от этих высоких принципов пришлось отказаться.
"Наблюдатель" уже рассказывал о воине, бросившем строительный бизнес и услышавшем зов Родины.
Вот продолжение его истории.
О надвигающейся беде
То, что грядет ненастье, понял 08.08.2008. Жил тогда на юге, и пригласили нас на свадьбу. Мы стоим с женихом и невестой, и мимо нас проходит снаряженная колонна из БМД, и идет она в обратную сторону от полигона, в сторону границы с Абхазией. Понял, что нечто назревает.
Осень 2013. У меня строительная фирма своя была. Много коттеджей строили. Приезжал вечером домой, включал ТВ и с ужасом наблюдал, что там (в соседней стране. - Прим.авт.) творится. Тогда понял, что дожили мы до конфликта. Однако не было еще осознания, что придется еще раз в этом участвовать. Хотя после событий в Одессе был порыв поехать туда. Видел все эти кадры, и меня разрывало: слезы вперемешку со злостью. На меня не так майдан повлиял, как события 2 мая.
Но жена не отпустила, ребенок долгожданный только что родился. Она сказала:
Я в декрете, сын выстраданный. Куда ты пойдешь?
Когда в десятых числах сентября 22-го вышел закон об ужесточении наказания за дезертирство, мы с ребятами общались. Сказал им: "По ходу дела мы туда пойдем". И тут выходит закон о мобилизации.
Как у снайпера-разведчика у меня первая категория призыва. Это те, кто идут в первую очередь. Прятаться не было и мысли, и не получилось бы. Свернул бизнес, дела передал, приехал в военкомат. Сказали: " Здрасьте, мы вас ждали". Выдали повестку на начало октября, закупился и 5 октября я уехал на сборный пункт, получили оружие бронежилеты, ночь переночевали и поехали на направление. Прибыли в лесополосу, далеко от фронта. Километров 40-50. Выгрузили из КаМАЗа со словами:
Падайте, где увидите.
Мы ночью где-то залегли, а на утро уже начали какие-то шалаши ставить. Повезло нам: две недели дождей не было. Мы спали на улице, в плащ-палатках вместе с мышами. Полевки на наши печенье охотились.
Привезли пять ребят с другого города. Поехали на полигон. Инструктор посмотрел, как с дистанции в 250 отстрелялся. Он посмотрел, его устроило. Потом повесили "колокол", это такой щит железный на расстоянии 700 метров. Я отработал нормально, а те пятеро, кого привезли, оказались не снайперами, а срочниками. Из них троих взяли, один вообще под вопросом был, и то старшего уговорили взять этого парня.
Четыре дня буквально обучение шло. Инструктор рассказывал, я что-то подсказывал. Например, как пристреливать винтовку, что делать, если прицел сбился. Приезжали в "посадку" (лесополосу. - Прим. Наблюдателя), старший уходил, я начинал их гонять, рисовал таблицы, изучили, как поправку делать на ветер. Заставил парней это выучить наизусть. По СВДшным (СВД – снайперская винтовка Драгунова. - Прим.Наблюдателя) моментам рассказал, что знал. Заучили так, что от зубов отскакивало.
Единственный тяжелый момент был это физический. И то первое время. Как бы ты до этого не занимался, это совсем другие нагрузки. На сборном пункте нам и летний, и зимний комплекты выдали, и берцы. И за нами должен был КаМАЗ приехать, чтобы отвезти в казармы на ночевку. До них километров пять пути. Транспорт в итоге вечером не приехал, и мы в темноте пошли, груженые.
Когда до точки дошли, ботинки снял, и понял, что мизинцы растерты наглухо, чуть ли не до маслов. Подумал, смогу ли с такими ногами работать. К счастью, быстро зажили.
Еще с непривычки и мотор (сердце. - Прим. Наблюдателя) выскакивает. Нагрузки длительные. Вот пять километров пути есть, а отстать вариантов нет. Тебе 40+, а вокруг все молодые и в грязь лицом ударить не хочется. Упасть лицом в грязь не охота. Через силу дошел.
О первом дне
В лес, когда приехали, полтора километра до противника было. На второй день поселок, где у нас "Мста" стояла, обстреливать начали. Клали снаряды рядом с нашим домом. У нас был подвал бетонный, мы туда матрасы бросили и спустились от греха подальше. Повернулся на бок и уснул. Проснулся, когда все прошло. Наверх вышел, парни смотрят:
Старый, ты с ума сошел! Мы, молодые заснуть не можем, а ты спишь.
Объяснил, что если прилетит, то ничего не поделаешь. Да и сдохнуть во во сне приятнее. Когда тебя не станет, не будешь жалеть о том, что горячей воды нет.
Об осознании того, что гражданская жизнь позади
Половина людей не понимали, куда едут. Начали пить, когда мы от военкомата отъехали. Они сразу лили в себя до синевы. Два дня лили на сборном пункте, на третий день приехали в другое место, получили снаряжение, но не остановились.
Наступил четвертый день, пятый пришел. И все это время они употребляли. Ночью мы приехал в посадки, а нам незадолго до приезда жути нагнали, что линия боестолкновения рядом, что химари (HIMARS. – Прим.Наблюдателя) прилетают.
В первое утро в посадках надо было видеть их глаза, когда дрон неподалеку зажужжал. На самом деле до врага было 50 километров, но алкаши наши как дали врассыпную по блиндажам. Я спрашиваю потом: "Вы чего?!". Они говорят:
Да это ж дроны вражеские
Только в тот момент поняли они, куда приехали. К чести одного из них, спивавшегося на "гражданке", он в первом бою взял пулемет и начал кошмарить врага так, что им мало не показалось. Он и справа зайдет, и слева сунется. Проявил себя. Затем прошла ротация, она за воротник заложил и его, пьяного, КаМАЗ сбил.
О тонкостях работы
Снайперов немного, поэтому они к первой категории относятся. Эта профессия не каждому дана. Требует смекалки, математического склада ума. Надо уметь многое быстро просчитывать. Надо не только метко стрелять. И мартышку можно метко стрелять научить. Влияет все: как ты лежишь, как стреляешь на выдохе, не все глаз к прицелу поставить могут.
Есть, например, такое понятие , как залунивание, подразумевающее, что ты прицел нормально видишь . Есть "метка дурака". Это, если ты близко к прицелу глаз поднес, то тебе отдачей расшибает бровь. Бывает, что и вовсе не получается у человека попасть в цель, и неважно, сколько выстрелов у него на это есть.
В Чечне у нас были только СВД и ВСС, короткая винтовка для городских условий. За городом она бесполезна: и дальность, и кучность у неё страдают. Основной во время Второй чеченской была СВД.
Сейчас в моем подразделении, не считая ВСС, семь видов винтовок. У каждой свой прицел, своя манера. В Чечне мы во многом опирались на себя, на чух. Сейчас хоть и есть дальномеры, но там не всегда точно выходит. Важно куда лазер дальномера попадет: в дерево, в здание, в человека ли. А когда ты на СВД по тысячным определяешь, то ты с точностью до метра знаешь расстояние.
Важно понимать, какой ветер, косой угловой. Сейчас скорость и направление ветра можно с помощью прибора определить. Раньше снайпер был практически в каждом подразделении. У нас в конце 90-х в разведроте была должность снайпера. И в батальонах были снайперы, а с 2000-х снайперов выделили в отдельное подразделение. Те есть в любом строевом полку есть отдельная рота снайперов. Они существуют, как обособленное подразделение со своими целями. При выполнении той или иной задачи они могут прикрепляться к тому или иному подразделению по два-четыре человека. И для повышения качества выполнения задания работают сейчас парами. Мы и корректировщики, и снайперы. Каждый свой сектор наблюдает. После того, как видим цель, один корректирует, второй работает. Так удобнее, так проще и в случае ранения или гибели повышается вероятность того, что вызовут эвакуацию и тебя заберут.
Да, подход стал эффективнее, но и знать надо теперь больше. В условиях боевых действий снайпер принимает решения сам. Корректировщик может что-то сказать, сообщить, что видит иную цель. Он может, если ты не попал, сказать куда ты попали скорректировать. В сегодняшнем понимании рота снайперов – универсалы. Они и стрелять могут, и корректировать артиллерию. Это работа с картами. Смотришь в бинокль, в прицел, и, если что-то видишь, то выходишь на своих и даешь квадрат. По нему отрабатывают минометчики и артиллерию. Плюс у снайперов большое количество дронов. Мы умеем с ними работать, перебираем их, делаем сбросы. Если в других подразделениях есть три-четыре человека, которые их готовят, то мы все делаем сами. Сами разбираем, воги убираем, делаем замедлители.
В само начале, в 22-м году делали все на колене: крыльчатку делали из банок из-под тушенки. Не всегда точно сбрасывать получалось, так как криво получалось, когда молотком её отбивали. А потом у нас старшина съездил и привез два мешка, распечатанных на 3D-принтере хвостовиков.
Вот c хвостовиками из мешка летало чётко. Куда скинул, туда и полетело.
О кодексе чести
Сейчас война гадская. Я уважаю те времена, когда был впереди враг и ты понимаешь, что с ним надо воевать. Стрелковое оружие, артиллерия, тактика. Патроны закончились пошли в рукопашку, на ножах побились. Такая война более джентльменская. Война должна иметь свой кодекс чести. Иначе война превращается в гадство. И нынешний конфликт – это гадство чистой воды.
Лежать больше определенного времени ты можешь только ночью, укрывшись теплоизоляционными одеялами, чтобы тебя с тепляка не спалили и не ударили по тебе. Но есть дроны, которые реагируют на движение, то есть двигаться крайне нежелательно. Не было у нас в начале кампании приборов, которые дроны определяют в радиусе полутора километров. Слышишь, что летит что-то, замираешь.
Ночью приходишь на подготовленную позицию, накрываешься и сектор определенный, откуда они могут появиться, наблюдаешь. При необходимости отрабатываешь по цели. Днем такой возможности нет. Ведь если ночью они ориентируются по приборам, то днем делают это визуально.
О негласном правиле
Со Второй мировой войны повелось так, что не стреляют по тому, кто справляет естественную нужду, потому что в этот момент человек беспомощен. В ходе Сталинградской битвы не стреляли в идущих за водой. Это, как со зверьми, идущими на водопой.
И так же не трогали медработников, потому что они вытаскивают пострадавших. Он зла не может причинить. Есть честь, и врага можно уважать. У нас куча немецких кладбищ. Взять тот же Волгоград. Мы уважали врага, а он – нас. Но сейчас это не так.
Людям специально в м-чевой пузырь стреляют. В плену могут отрезать гениталии, делают из людей моральных инвалидов. Постепенно все эти понятия о чести ушли. Это даже не зверство. А у этих (противников. - Прим.Наблюдателя) нормы морали стерты. И у меня их нет. Да, нужду справить ему дам. Только закончит, отработаю. Штаны одеть не успеет. Буду бить так, чтобы людей на эвакуацию пришло максимально много. Не буду его "обнулять", дождусь эвакуационную команду, и тогда всех положу.
Чувство жалости далеко и надолго ушло. Снайперов в плен не берут, ведь если его обменяют, он вернется в строй. У меня были знакомые с малой родины. Их обменяли, они вечер после обмена высидели и свели счёты с жизнью. Патологоанатом вскрытие производил, а "достоинств" у них не было. Дырку "эти" (враги - Прим.Наблюдателя) им оставили и всё, и ребята не выдержали этого.
Не знаю, чтобы стал бы делать, если понял, что в плен попасть могу. Только в момент крайний ты узнаешь, кто ты есть в этой жизни. Молодые спрашивали, что буду делать, если почувствую, что враг близко. У меня с собой всегда были три-четыре гранаты-эфки. Отвечал им, что зажму одну под горло, и не буду заморачиваться тем, чтобы кого-то с собой забрать. Могут ведь и по рукам стрельнуть, чтобы с собой ничего сделать не мог. И что мне потом мучатся?
