Сегодня я хочу бессистемно прогуляться вдоль дорожек и поговорить о захоронениях, которые привлекают внешним видом самих надгробий. К сожалению, при этом о людях информации совсем мало. Как я уже писала, в годы расцвета Донского некрополя город был слишком провинциальным, и всех значимых деятелей стоит искать в Санкт-Петербурге. Думаю, к зиме наконец займусь разбором по некрополям Александро-Невской лавры.
А пока начнем с этой красивой статуи, установленной на месте захоронения Зинаиды Александровны Бутовской, урожденной Базилевич (1826-1861). О ее жизни практически ничего неизвестно, кроме того, что она успела родить супругу четырех детей и занималась их воспитанием в имении в селе Хилково, ныне упраздненном местечке Тульской области. Ее муж, Виктор Иванович Бутовский (1815-1881), директор Строгановского училища (с 1860г. и до самой смерти), завел в имении небольшой конезавод, но руководил им в основном из Москвы, так как кроме руководства училищем на нём еще и было руководство художественно-промышленным музеем (с 1868г.) После смерти муж был похоронен рядом с рано ушедшей супругой.
Справа от надгробия Зинаиды Александровны — колонна с урной наверху, установленная на могиле ее родителей: Александра Ивановича Базилевича (1788-1843) и Александры Ильиничны (1799-1843). Александр Иванович воевал с французами, на Бородинском поле командовал 1-й батарейной ротой, после отличился в сражениях при Бауцене и Лейпциге. Ушел в отставку в чине генерал-майора.
Имя скульптора, изваявшего этот памятник, неизвестно.
В Донском монастыре мало какие памятники можно идентифицировать. Но две работы (я сейчас не беру в расчет надгробия Голицынской усыпальницы) однозначно творения Мартоса:
Иван Александрович Алексеев (1750-1816) — действительный тайный советник, масон, сенатор, в течение месяца занимал должность гражданского губернатора Петербурга. Сейчас сложно сказать, что явилось причиной опалы от Павла I, но она была недолгой, и перед смертью Алексеев успел побыть и членом Государственного Совета.
Анна Петровна Кожухова, урожденная Трубецкая (1793-1827), была внучкой сенатора, действительного тайного советника и писателя Николая Никитича Трубецкого. Её супруг, Алексей Степанович Кожухов (1786-1854), по молодости отличился в русско-турецкой войне, с 1811 года служил адъютантом Кутузова, участвовал в Бородинском сражении и в заграничных походах. В отставку вышел полковником и служил сначала курским вице-губернатором, а потом и губернатором, при этом, говорят, "брал взятки в четыре руки", за что был быстренько отправлен в отставку Николаем I. В отличие от Александра I, новый император не церемонился.
В то время как, говорят, Александр I закрывал на всё глаза, поскольку был весьма неравнодушен к Анне Петровне. К сожалению, скончалась она рано, от простуды, и была похоронена здесь, на Донском. Её супруг доживал свои дни в своём имении в селе Губино, Тверской губернии, и был похоронен там же, на церковном кладбище. Интересно, что его надгробную плиту перетащили зачем-то аж в 1985 году в другую деревню той же области, Пенье, к подножию мемориального памятника солдатам Великой Отечественной войны.
Марья Ивановна Нарышкина, урожденная Салтыкова (1738-1807), была дочерью генерал-аншефа Ивана Алексеевича Салтыкова. Если я правильно разобралась в родовых хитросплетениях, то родной дядя Марьи Ивановны как раз и был мужем той самой печально известной Салтычихи.
Супруг ее, статский советник Семён Васильевич Нарышкин (1731-ок.1800) при этом был похоронен в Александро-Невской лавре. Интересно, что на надгробии Марьи Ивановны указана должность её мужа.
Семён Васильевич был известен не только как чиновник, но и как достаточно известный поэт, писатель и переводчик. Говорят, в молодости его творческие таланты помогал развивать сам Ломоносов. Супруги воспитали двух детей, но кажется что под конец вместе не жили, поскольку Семён Васильевич последние годы жизни страдал от сумасшествия, что нашло отражение даже в его эпитафии:
В благочестии родясь и утвержденный
В любви ко ближнему и Богу непременный
Почтительный был сын и нежный верный друг,
Несчастный в случаях и счастливый супруг.
От нежных чувствий он чувств здравия лишился
И, девять лет страдав, в жизнь вечну поселился.
Вообще фамилия Нарышкиных на территории некрополя встречается неоднократно. После того, как семейное захоронение Высоко-Петровского монастыря пришлось "законсервировать" из-за запрета хоронить в черте города, Нарышкины в качестве последнего пристанища избрали Донской монастырь, благо он в те времена в состав Москвы еще не вошёл. Голицыны, вынужденные оставить в покое усыпальницу Богоявленского монастыря, аналогично начали хоронить на Донском. И сотни других фамилий, разной степени знатности. Именно так здесь сформировался уникальный некрополь, сохранившийся до наших дней.
О той, на чьей могиле установлен прекрасная скульптура ангела, практически ничего не известно. На надгробии указано имя — Анна Александровна Сазикова, и дата смерти: "скончалась 24 августа 1892, 65 лет".
Но, судя по фамилии, Анна Александровна имела какое-то отношению к семье ювелиров Сазиковых (сами понимаете, на таком дорогом некрополе, среди дворян, простую крестьянку хоронить не стали бы).
Хотя это как раз были выходцы из крестьянской среды: основатель династии, свободный крестьянин Павел Фёдорович Сазиков, основал первую ювелирную мастерскую в Москве в 1793 году. К 1810 году он и его сын, Игнат Павлович, записались в купечество и основали полноценную фирму.
Мастерство ювелиров было столь высоко, что порой даже превосходило заграничное, и в Европе фирма "Сазиков" сорвала массу оваций. А у нас в стране стала Поставщиком Двора Его Императорского Величества. Отдельно хочу отметить, что Сазиковы были одними из первых ювелиров, кто начал создавать изделия в родном, русском стиле. А не копировать заграничных мастеров.
К сожалению, к 1887 году, после смерти внука Павла Фёдоровича, дело практически угасло: у новых владельцев не хватило то ли таланта, то ли деловой хватки. Все магазины и фабрики были куплены ювелирной компанией Хлебникова.
Следующее в нашем обзоре надгробие примечательно огромнейшим количеством самой разной символики. Над роскошным мавзолеем установлена статуя гения, который держит в руках золотое человеческое сердце. В 2023 году колонна внепланово увенчалась птичьим гнездом, что видно на втором снимке.
Здесь был похоронен Павел Иванович Яковлев (1772-1809), внук одного из самых богатых предпринимателей XVIII века Саввы Яковлевича Яковлева (урожденного Собакина). Родившись в небогатой мещанской семье, он поехал покорять Петербург и первое время торговал телятиной с лотка на улицах (!) Но не буду сейчас слишком углубляться в его впечатляющий карьерный рост, ибо это надолго, и потому лучше поговорим об этом во время обзоров захоронений Александро-Невской лавры.
После смерти Саввы Яковлевича его пятеро сыновей разделили многомиллионное состояние отца (не так чтобы всё прошло благополучно), и дальше начали делить доставшиеся части уже между своими наследниками. Впрочем, такой предпринимательской жилки, как у основателя состояния, ни у кого особо не было, так что род постепенно вырождался. Не без удовольствия, думается мне, учитывая капиталы))
Так и Павел Иванович особо ничем не прославился. Но деньги были, так что один из его братьев возвел это впечатляющее надгробие.
Рядом, за отдельным решетчатым забором, находится семейное захоронение Яковлевых и Барышниковых. Здесь похоронен отец Павла Ивановича, Иван Саввич Яковлев (1746-1801). Во время раздела богатств отца он суммарно получил самую большую часть наследства: сначала, при дележе, — Верх-Исетскую часть металлургических заводов, а потом свою Шуралинскую часть ему продала мать. Так Иван Саввич стал одним из крупнейших уральских заводчиков. Он продолжил развитие доставшейся ему части бизнеса, и строил новые заводы. Но скончался довольно рано, и потом дело продолжали сыновья.
Надпись на идентичном захоронении рядом не сохранилась, но, судя по всему, там была похоронена его супруга, Анастасия Борисовна Яковлева (ок.1749-1805).
По центру участка располагается надгробие с херувимами, размещенное на могиле их дочери, Елизаветы Ивановны Барышкиной (1772-1806).
Как-то там неудобно теперь подлезать с макрообъективом, так что снимка херувимов поближе у меня нет, зато сохранился старый снимок барельефа на надгробии Елизаветы Ивановны, сделанный в те времена, когда никаких оград еще не стояло. Создал барельеф В.И. Демут-Малиновский, и на нём изображено прощание с усопшей: молодую женщину беспощадный Хронос уводит из этого мира, но она оглядывается, ведь за её руки и одежды цепляются осиротевшие дети.
Как видите, Елизавета Петровна умерла достаточно молодой, в 34 года. Однако с момента бракосочетания с Иваном Ивановичем Барышниковым (1750-1834) она успела родить аж 13 детей, из которых 6 умерли в младенчестве. Следом за 13м ребенком ушла и она.
Купец, фабрикант и коллекционер картин (в его галерее был даже Рафаэль), Иван Иванович Барышников лежит там же, рядом с супругой. У него тоже весьма примечательное беломраморное надгробие, главной темой которого стал барельеф, изображающий стремящегося на небо, к любимой супруге, отца семейства. Создал этот барельеф сам И.П. Витали.
По воспоминаниям одного из из сыновей: "Мать моя умная, деятельная хозяйка, несколько вспыльчивая и заносчивая, но с ней отец мой жил хорошо".
Его отец торговал хлебом, особенно удачно поднявшись во времена различных военных действий, поставляя провиант. Сын же сделал ставку на "мирное развитие": не оставляя торговлю в целом, еще и строил фабрики. Но вместе с тем строил и дома, и церкви, и жертвовал на различные нужды.
В итоге Иван Иванович Барышников стал родоначальником новой дворянской ветви.
И пятым захоронением на этом участке стала могила их старшего сына, Ивана Ивановича Барышникова (1792-1829). На его могиле размещена молящаяся у креста фигура женщины, о "массовом производстве" этого типа надгробий я рассказывала в статье о Новоспасском монастыре.
Так, давайте покажу еще одно красивое надгробие, и будем загругляться.
Этот прекрасный саркофаг для Софьи Петровны Тутолминой, урожденной Паниной (1772-1833), тоже изваял Витали (опираюсь на утверждения Саладина), но встречала и версию, что работой скульптора стал только барельеф.
Судя по всему, дама была решительная, ибо отвергла двух предложенных ей женихов (одного из них перед самой свадьбой) и заявила, что выйдет замуж за того, кого выберет сама.
И в итоге выбрала Ивана Васильевича Тутолмина (1760-1839), сенатора и действительного тайного советника, но с тем человека доброго. Он являлся почетным опекуном Петербургского Опекунского совета, а еще целых 26 лет управлял Мариинской больницей. После смерти был похоронен рядом с супругой.
Любопытный факт: детей у четы не было, но однажды, перед Пасхой 1832 года, им подкинули младенца. Ходило множество слухов, чей же это сын на самом деле, вплоть до предположений, что он внебрачный отпрыск самого Николая I.
Как бы то ни было, супруги дали мальчику имя Алексей Андреевич Пасхин и воспитали как собственного ребенка, а после смерти завещали ему всё своё состояние. Сенатор еще и успел походотайствовать о присвоении найденышу потомственного дворянства. Но род Пасхиных прервался на этом единственном представителе: поначалу избрав военную карьеру, он не успел жениться. А потом слишком рано умер, в 1863 году. Похоронили его в Петербурге.
На сегодня прогулку по Донскому некрополю завершаем, и до новых встреч.
Я с каждой новой частью думаю, что вот сейчас-то я допишу обо всём интересном, и закончим пока. Но нет. Еще столько...
