44 подписчика

Мемуары Арамиса, Глава 385

18 июля 202418 июл 2024

15 мин

Глава 385

Вначале Атос не намеревался брать с собой Портоса, который собирался навестить старого друга и встретился с ним, когда граф выезжал из Блуа. Поначалу они договорились о том, что Портос проводит графа лишь немного, но мало-помалу, Портос вытянул из графа, не умеющего лгать, сведения и о цели поездки, и о её опасности. Если бы граф сказал Портосу, что его поездка ничуть не опасна, он ещё имел бы шанс отговорить Портоса от идеи совместной поездки. Но как только Портосу стало известно, что поездка, предпринятая графом, сопряжена со смертельным риском, отговорить барона от участия в этой поездке стало просто невозможно.

— Послушайте, Атос, — говорил Портос. — Я уже один раз умер в пещере Локмария. Скажу вам по чести, что это занятие не из приятных, но я его уже пережил. Второй раз умирать от голода, в темноте и тесноте я не согласен. Я предпочитаю получить пулю или удар шпагой. Если же я умру, сражаясь за одного из своих лучших друзей, то мне будет о чем порассказать святому Петру или дьяволу на том свете, смотря по тому, кто меня там встретит. Если же моя вторая смерть будет столь же безрадостной и отвратительной, какой была моя первая смерть, я этого просто не переживу! Ненавижу пещеры. Предпочитаю смерть на свежем воздухе лицом к лицу с врагом!

— Портос, друг мой, вы полны сил, и можете прожить ещё долгую и счастливую жизнь! — возражал Атос. — К чему же вам умирать?

— Почему бы и нет, если уж на то пошло? — возражал Портос. — Я вовсе не собираюсь умирать просто так, от нечего делать. Но я – мушкетёр о головы до пят. Ещё в молодости я подставлял свою грудь любому грубияну, посмевшему задеть меня, и не моя вина, что моя шпага оказывалась проворнее, или мой кулак сильнее! Однако, я привык рисковать своей жизнью из-за таких пустяков, что мне пора уже, наконец, остепениться! Погибнуть на дуэли с каким-нибудь королевским прихвастнем было бы в моём возрасте чрезвычайно обидно. Гораздо лучше погибнуть в борьбе с турками, или защищая своего друга, или, на худой конец, выручая внука Генриха IV. О такой смерти не стыдно рассказать в кругу детишек.

— У вас есть детишки, Портос? — удивился Атос.

— Полагаю, что нет, но кто из нас может поручиться в этом? — усмехнулся Портос. — Вряд ли у меня имеются дети дворянского роду, но если какая-нибудь селянка из Пьерфона или Брасье скажет мне, что они у меня есть, я не смогу поклясться на Библии, что она лжёт.

— Что ж, значит, вы полагаете, что сможете сами рассказать о своей смерти кому-то из этих детей? — улыбнулся Атос.

— Такое важное дело нельзя поручать кому-то ещё, — со всей серьёзностью ответил Портос. — Писатели всегда всё переврут, в их книгах нет ни капли правды.

— Вы находите? — спросил граф. — Сколько книг вы прочитали, барон?

— Вот именно поэтому ни одной с тех пор, как госпожа Кокнар отошла в лучший мир, — ответил Портос. — Последние книги, которые я видел – это те, что она читала мне вслух. Я всегда так сладко засыпал под её монотонный голос! Некоторые из них были обворожительно скучны. Знаете ли, с описанием природы, сельских или городских видов, или те, где автор позволял себе пофилософствовать на славу за счет терпения своих читателей.

— Не сердилась ли на вас господа Кокнар за то, что вы засыпали от её чтения? — поинтересовался Атос.

— С чего бы ей было сердиться, если я её просил почитать именно с той целью, чтобы поскорее заснуть? — простодушно спросил Портос.

— Итак, Портос, вы решительно не разрешаете мне позаботиться о сохранности вашей жизни? — спросил Атос.

— Атос, если вы мне скажите, что вы на моём месте, отпустили бы своего друга одного в подобной ситуации… — ответил Портос.

— Ни слова, друг мой! — ответил Атос. — Вы правы, конечно же. На вашем месте я поступил бы точно также.

— Так почему же я не могу поступить так, как поступили бы вы? — спросил Портос.

После этого друзья пожали друг другу руки чтобы более не возвращаться к этому разговору.

Атос, Портос и Рошфор приехали в Бари. Там они арендовали небольшое быстроходное парусное судно, на котором отправились к острову Крит.

Атос вновь достал письмо, которое заставило его тронуться в путь и вот уже в который раз перечитал его. Вот что в нём было написано:

«Графу де Ла Фер.

Граф! Вы принимали ранее большое участие в судьбе герцога де Бофора, как нам известно. Сейчас его считают погибшим при ночной вылазке в крепости Кандия. Нам стало доподлинно известно, что герцог не погиб, а всего лишь был контужен, вследствие чего он попал в плен в армию Османской империи. Он хорошо содержится, но жизнь его в постоянной опасности. Те, в чьих руках находится его жизнь, не намерены просить за него выкуп, поскольку они не нуждаются в деньгах. Но они готовы освободить герцога де Бофора и предоставить ему возможность вернуться во Францию живым и невредимым на условиях, которые могут быть изложены только вам лично при встрече. Не трудитесь брать с собой деньги, сколько бы вы ни взяли с собой, их будет недостаточно, чтобы освободить герцога. Не трудитесь также приводить с собой войска, если на переговоры явится кто-то кроме вас и одного сопровождающего вас человека, герцог де Бофор немедленно умрёт, и за вашу жизнь мы также не ручаемся. Переговоры состоятся лишь в том случае, если вы прибудете в крепость Кандия один, либо в сопровождении только лишь одного слуги или товарища. Вы прибудете на шлюпке, если к острову приблизится иное судно, оно будет потоплено пушечными выстрелами из крепости. Мы понимаем, что это условие тяжёлое, но другого пути у нас нет.

Наше предложение исходит из дружеских чувств к вам и к герцогу де Бофору, но мы не можем назвать себя, не навлекая беды на себя и на герцога, поэтому все дальнейшие переговоры будут вестись лишь устно и только с вами, граф. Вас встретит на берегу турецкий офицер. Сошлитесь что вы прибыли по письму от Ахмеда-Паши

Друзья герцога и ваши».

— Друзья не пишут таких писем, — сказал Атос. — Кроме того, насколько мне известно, у меня нет друзей в стане Османской империи.

— Маркиз, это провокация, — сказал Рошфор. — Я не могу себе простить, что я не уничтожил письмо сразу же после получения. Поразмыслив о нём, я всё больше убеждаюсь, что это какая-то ловушка. Напрасно мы сюда прибыли!

— Ах, граф, и вы туда же! — ответил Атос с грустной улыбкой. — Не называйте меня маркизом, я не привык к этому титулу и не хочу привыкать. Да, это, скорее всего, ловушка. Но, как я уже сказал, даже если существует один шанс из тысячи, что герцог Бофор жив, и даже если моя поездка в крепость закончится благополучно для меня с вероятностью не более одного шанса на миллион, я всё равно предпочитаю поехать и рискнуть, имея в виду, что мы не можем достоверно знать, жив ли герцог де Бофор, или погиб. Ведь если он жив, и если от меня зависело его спасти, я никогда не прощу себе, что упустил этот шанс! Уж лучше достойно погибнуть от вероломства врагов, чем трусливо пытаться сберечь свою шкуру тогда, когда Судьба предлагает совершить на старости лет кое-что ещё, достойное и благородное!

— С вами невозможно спорить, граф! — ответил Рошфор. — А вы что думаете, барон?

— Я думаю, что умереть вместе с графом де Ла Фер в борьбе за святое дело – это лучшая участь для барона дю Валона среди всех возможных вариантов! — ответил Портос. — Если же дело выгорит, мы славно повеселимся! В любом случае я настаиваю, что вторым человеком, который поедет вместе с Атосом в крепость, буду я, и никому не уступлю этой привилегии. Даже если мне пообещают, что за освобождение герцога Бофора из меня вытащат по одной все косточки или поджарят меня на медленном огне, я не отступлюсь! Может быть, это будет искуплением за те души, которые мы с графом отправили на небеса за время нашей службы в рядах мушкетёров Его Величества, как знать? Во всяком случае, я приемлю свою судьбу с радостью и с гордостью. Лучше умереть с достойным, чем спастись с недостойными!

Атос ничего не ответил, только крепко обнял Портоса и пожал ему руку, положив свою ладонь поверх широкой ладони гиганта.

По условиям, оговоренным в письме, к крепости Кандия должна была подойти только шлюпка с двумя людьми, в противном случае турецкие орудия потопили бы судно. Хотя Греция не находилась в состоянии войны с Турцией, подобные условия делали поездку даже на греческом корабле достаточно рискованными, что же касается двоих людей, которые должны были отправиться на шлюпке, порукой их безопасности служило лишь «честное слово» авторов письма, а зная, насколько необязательны были в те времена турки по отношению даже к своим союзникам, можно было считать эту поездку безумием.

Когда судно, на котором плыли наши друзья, подошло на расстояние пушечного выстрела к крепости Кандии, капитан отдал команду встать на якорь и спустить шлюпку.

— Если к вечеру мы не вернёмся, снимайтесь с якоря и отправляйтесь к порту Грамвуса, — сказал Атос Рошфору. — Если после этого срока мы сможем уйти от турков, мы постараемся добраться туда, в Грамвус. Если нас не будет трое суток, возвращайтесь домой.

— Мы будем ждать вас трое суток здесь, на рейде, граф, после чего я сам решу, как дальше действовать, — ответил Рошфор.

— Что ж, если наша миссия будет успешной, тогда различия этих двух планов не существенны, — согласился Атос. — Если же она будет безуспешной, никто не вправе запрещать вам действовать по своему усмотрению.

После этого Рошфор пожал руки Атосу и Портосу, и придержал веревочный трап, по которому они спустились в шлюпку.

На берегу Атоса и Портоса ждали четверо турецких солдат, а также офицер и переводчик.

— Вы прибыли по письму Ахмеда-Паши? — спросил офицер через переводчика.

— Да, мы прибыли обсудить величину выкупа за герцога де Бофора, — ответил Атос. — Но прежде мы желаем удостовериться, что герцог де Бофор жив.

— Идёмте с нами, — ответил офицер и пошёл по направлению к крепости.

Прибывшие направились к крепости.

— Проходите сюда, — сказал тот же офицер уже без переводчика на ломанном французском языке. — Скоро вы увидите того, ради кого сюда прибыли. Пожалуйста, сложите на этот стол ваше оружие, когда вы будете отсюда выходить, вам его вернут.

Поскольку Атос и Портос были вооружены лишь шпагами, они сложили их на стол.

— А теперь пойдёмте к герцогу де Бофору, — сказал офицер. — Следуйте за мной.

После этого перед ними открыли железную дверь с толстыми железными засовами, друзья спустились в подвал и подошли к следующей железной двери.

— Мы почти у цели, входите, — произнёс офицер и раскрыл перед ними дверь.

Увидев, что в камере, которую перед ними открыли, есть ещё одна дверь, друзья вошли в камеру, полагая, что за следующей дверью их ожидает герцог де Бофор. Однако, едва они вошли, железная дверь за ними захлопнулась.

Портос с удивлением посмотрел на Атоса, который в ответ грустно улыбнулся, как бы говоря, что такого развития событий он не исключал.

Через минуту в двери открылась зарешеченное окно, в котором появилось лицо женщины.

— Граф де Ла Фер! — сказала женщина. — Очень рада видеть вас здесь! Позвольте представиться, Оливия Челик. Мой муж Ахмед Челик, он же Ахмед-Паша. По предыдущему мужу я – Оливия де Трабюсон. Боже, как я ждала этого момента!

— Сударыня, я не имею чести знать вас, — холодно произнёс Атос. — Вы, очевидно, сообщите мне сведения о герцоге де Бофоре?

— Разумеется, — ответила Оливия. — Насколько мне известно, герцог де Бофор погиб при совершении вылазки из этой самой крепости, которая в итоге всё равно отошла к Османской империи. Его жертва была напрасной, как и ваше самопожертвование.

— Но это письмо, сударыня? — спросил Атос. — Ведь в нём было сказано, что он жив, и за него Османская империя требует выкуп.

— Всего лишь ловушка, чтобы заманить вас, граф! — рассмеялась Оливия. — И этого несчастного, который прибыл с вами. Как его зовут?

— Я бар… — начал было Портос.

— Барбье, сударыня, его зовут Исаак Барбье, — ответил Атос, крепко сжимая руку Портоса. — Это мой сосед, селянин, который вызвался мне помочь.

— Он одет как дворянин, — недоверчиво возразила Оливия.

— Он донашивает одежду своего помещика, Антуана де Фийона, моего старинного приятеля, — продолжал Атос. — Они приблизительно одинаковой комплекции.

— Ладно, к чёрту вашего Исаака Барбье, — отмахнулась Оливия. — Мне достаточно вас, граф.

— Повторяю, сударыня, что не имею чести знать вас и не понимаю, по какой причине вам потребовалась встреча со мной.

— Зато я прекрасно знаю вас, — ответила Оливия, — а также я знаю ваших друзей, капитана д’Артаньяна и герцога д’Аламеда.

— Д’Артаньяна, положим, я также знаю, а имя герцога д’Аламеда я слышу впервые, — ответил Атос.

— Так теперь называет себя тот, кто когда-то назывался господином д’Эрбле, — уточнила Оливия. — Это имя вам знакомо?

— Разумеется, — ответил Атос. — Итак, у вас имеются дела к моим друзьям, а, следовательно, и ко мне. Что ж, я вас слушаю, сударыня.

— Дела мои таковы, что я желаю им самого большого зла, которое только в моих силах им доставить, и вы мне в этом поможете, — продолжала Оливия.

— Я не помощник в таких делах, — возразил Атос. — Боюсь, сударыня, что я скорее буду всеми силами мешать вашим планам.

— От вас, граф, уже ничего не зависит, — ухмыльнулась Оливия. — Ваше дело – быть приманкой для этих двух, или, по крайней мере, предметом моего торга.

— Мои друзья – не торговцы, и вам не удастся вести с ними коммерческие дела, — холодно ответил Атос. — Они, разумеется, придут ко мне на выручку, но не теми способами, на которые вы рассчитываете.

— Это мы ещё посмотрим, господин граф! — ответила Оливия. — С вами у меня не было проблем, мой план сработал абсолютно точно. Почему же вы думаете, что вторая часть моего плана хуже, чем первая?

— Я ничего не думаю о вашем плане, сударыня, а своё мнение о ваших методах я оставлю при себе, — холодно ответил Атос. — Итак, если я вас правильно понял, ваше письмо было подлым обманом, герцога де Бофора мы выручить не сможем, следовательно, наше пребывание здесь излишне. Таким образом, мы считаем возможным приложить все усилия для того, чтобы не злоупотреблять вашим гостеприимством и отбыть отсюда как можно скорее.

— Это у вас не получится, господин граф, а также месье Исаак Барбье! — радостно воскликнула Оливия. — Если вы напишете письмо вашим друзьям с просьбой прибыть сюда и попытаться вас выручить, я буду крайне признательна за подобную любезность, но я не надеюсь на сотрудничество. Поэтому я сама уже заготовила такое письмо, а для доказательства, что вы, действительно у меня в гостях, я отправлю им две ваши шпаги.

После этого окошко в железной двери захлопнулось и наступила тишина.

— Атос, я полагал, что вы не способны на ложь! — сказал Портос, который всё это время молчал, поскольку Атос сжимал его ладонь изо всех сил.

— Правда хороша лишь при разговоре с правдивыми и достойными людьми, — ответил Атос. — Я правдив, но не паталогически. Всякий нормальный человек способен солгать в том случае, когда это совершенно необходимо. Но нас могут подслушивать, поэтому будьте осторожны в выборе слов.

— Я так считаю, что нам сейчас нужны не слова, а действия, — ответил Портос. — Я прикидываю, как сподручнее выломать двери. Но д’Артаньян научил меня, что прежде, чем ломать преграды, нужно иметь план на дальнейший путь.

— И он был совершенно прав, дорогой мой Исаак Барбье, — ответил Атос. — Не упоминайте имён наших друзей и не говорите, что знаете их. В этом случае хотя бы у вас будет больше шансов выбраться отсюда, — добавил он шёпотом.

— Вы ведь уже были в этой крепости, граф? — спросил Портос. — Вам, по-видимому, знаком её план?

— Разумеется, дорогой Исаак, любой офицер, прибывая в крепость, первым делом знакомится с её планом, и я не сделал исключения в данном случае, — согласился Атос. — Этот каземат находится в подвале, и его задней стенкой является внешняя стена крепости.

— Плохи наши дела, — сокрушённо сказал Портос. — Внешняя стена слишком толстая, её голыми руками не сломаешь. А с какой стороны турки атаковали крепость?

— Вот именно с этой самой стороны была самая ожесточённая атака, — ответил Атос.

— Не делали ли они попыток вырыть сапу? — спросил Портос.

— Делали, Портос, и именно по этой причине герцог де Бофор предпринимал вылазку, — ответил Атос. — Они взорвали вырытый турками проход, который предназначался для того, чтобы взорвать стену.

— Взрыв обрушил начало этого прохода, но, быть может, конец выкопанной турками сапы остался невредим? — предположил Портос.

— Вы предполагаете, что турки успели сделать подкоп под крепостной стеной? — удивился Атос. — Что ж, я видел два обрушившихся подкопа и могу приблизительно указать, на каком расстоянии они были от края стены. Но мы не знаем, в какой из камер находимся мы с вами. Вот если бы мы считали шаги от начала подземной галереи.

— Вообразите, граф, я считал шаги! — ответил Портос. — Эта привычка появилась у меня после того, как я руководил строительством крепости Бель-Иль. Я сосчитал, что мы спустились на два пролёта по двенадцать ступеней каждый, а также прошли по галерее тридцать восемь шагов.

—Великолепно, Порт… Исаак! — воскликнул Атос. — Погодите-ка, я должен в точности вспомнить план и сопоставить его с тем, что видел снаружи.

Атос закрыл глаза и стал что-то мысленно подсчитывать.

— Ваш шаг, кажется, в полтора раза больше моего, в таком случае… Погодите-ка. Один из подкопов должен приходиться под соседнюю комнату, если эта дверь не заперта, — сказал, наконец, Атос.

— Она заперта, но что нам за дело до этого? Замок так себе, хлипкий! — ответил Портос.

С этими словами он взял в руки навесной замок и принялся из всех сил крутить его. Замок выдержал эти манипуляции, зато одна из петель начала шататься. Через полчаса работы она поддалась усилиям нашего гиганта и в руках Портоса оказался не только замок, но и одна из прикрепленных к нему дверных петель.

— Вот вам и инструмент для того, чтобы выворачивать камни из пола, — сказал Портос. — Но мне кажется, что вторая петля будет удобнее.

После этих слов он оторвал и вторую петлю, имеющую форму пластины с загнутым ушком.

— Что ж, начнём копать, — сказал Портос таким спокойным голосом, что можно было подумать, что это действительно некий селянин Исаак Барбье приступает к вскопке очередной грядки, на которой собирается посеять шпинат.

(Продолжение следует)