Утку подайте
Мила открыла глаза, оторвавшись от короткого сна. Она только что, буквально четыре часа назад родила крепкого малыша. Он так громко кричал в операционной, что нянечка произнесла:
- Герой родился, по всему видно, ишь, как горло дерет.
Его обмыли, показали новоявленной мамочке и унесли в другую палату. А она осталась лежать в зале, улыбаясь светлому образу сыночка, запоминая каждую складочку, глазки, волосики. Чтобы навсегда, чтобы не забыть.
- Живой, здоровый, красивый… Вот и хорошо.
Роды были первыми и достаточно тяжелыми.
Через час ее отвезли в палату и переложили на кровать. Там уже находилось четыре женщины, мирно сопящие в этот предрассветный час, восстанавливая свое здоровье.. Они даже глаза не открыли. Отдыхают, одним словом. Она долго не могла уснуть, витая мыслями в том, что ей пришлось пережить. Такой стресс, боль, смущение и радость в одном флаконе....
Первые роды. Страшила неизвестность и мучили вопросы: Как это будет? Все ли пройдет гладко? Выдержу ли я? А как муж будет рад. в командировке он, когда узнает, сообщат ли ему? Ведь ждал парня, ждал! Точно обрадуется. С цветами прибежит, я его знаю. Он у меня хороший! Все обошлось без последствий и ладненько. Сын у меня. Сын!
Она приняла удобную позу.
В таких мыслях она расслабилась и не заметила, как уснула. Ей снился Дима. Он брал на руки малыша, кружился с ним, смеясь своей трогательной улыбкой… счастье пришло к ним в дом. И тут послышался неясный, непонятный шум. Приглушенные голоса.
Она вздрогнула и открыла глаза.
На соседнюю кровать перекладывали новую роженицу. У нее было бледное лицо. А сама красивая..., ничего так. Черные, как смоль волосы, собранные в пучок, соболиные брови, губы пухленькие. Миле нравились такие женщины, у самой –то были белые брови, еле заметные на коже и губы маленькие, узенькие. Но что природа дала с тем и жить приходиться. Иногда красилась самую малость, но муж был против косметики.
- Ты у меня и так красавица. Зачем тебе портить свое лицо. – Говорил он ей всегда. Она соглашалась и не обращала внимания на свой вид. Хотя… в ней была какая-то скрытая природная красота, изюминка, которую все окружающие замечали и без макияжа.
Люди часто смотрели ей вслед и говорили:
- Какая приятная женщина, прошла, словно светом озарила.
Она пристально вглядывалась в ее лицо, можно сказать - разглядывала.
Соседка еще была под наркозом. Ей делали кесарево сечение.
- Ой, как страшно, - Подумала Мила, - тут хоть все нормально, сама родила, все видела, чувствовала, тяжело, но заживет понемногу, а ей весь живот порезали. Бедненькая.
Бедненькая отошла вскоре и попросила пить. Голос ее прозвучал еле слышно, скорее губы зашевелились и Мила, добрая душа, невзирая на свое положение, встала потихоньку, подошла к ней.
- Что говоришь?
-Пить.
Девушка налила воды и помогла сделать глоток страждущей. Ей стало легче. Еще через час она стала разговаривать.
- Ну, вот и хорошо, - подумала Мила. – Отошла родная!
Всех позвали на завтрак и отправляли кормить детей в общей куче. Наверное, так было интересней, как считали врачи... В одной комнате поместились сразу двенадцать рожениц. Завезли каталку с детьми, раздали. И первый раз она взяла на руки своего сына.
-Какие у тебя глазки, сокровище мое. Прямо папкины, а бровки. Чудо, а не бровки. А щечки. Копия папочка. Вот уж рад будет.
- А мой то, мой, с волосами родился, гляньте девчонки, косы прямо, хоть сейчас заплетай.
- А у моего, вид такой суровый, точно свекор. Нет бы, в моего отца пойти, так в свекра уродился.
- Характер другой будет и все. Не может же он полностью на него походить. Что-то и твое взял.
- Тише вы, болтушки, кормите лучше, - строго сказала медсестра.- К груди прикладывайте, насмотритесь еще дома.
- А мой ни как не может взять.
- Что он не может, давай вот так и смотрите, чтобы нос не закрыть ребенку. Вот, видишь. Другое дело. Не может! Это его святая обязанность.
Первое кормление прошло благополучно, грудь болела, но стала более мягкой, а то налилась, словно камень речной. девочки помогали друг другу советами, делились опытом второродящие, учили неопытных девочек, как правильно держать, кормить, ухаживать за ребенком.
Мила вошла в палату. Новенькая выглядела намного лучше.
- Слушай, будь другом , подай утку.
Мила подала, потом убрала и легла, уставшая, в мыслях о своем ребенке. Вспоминала его глазки, бровки, жаль, что ручки запеленаты, так хочется подержать, погладить, прикоснуться к тельцу, а вот ножки она сумела прощупать сквозь пеленочку. Все пальчики на месте, значит все в порядке.
Соседка открыла пакет с продуктами, видимо принесли ей, когда все были на кормлении. Она вытащила бутерброд с маслом и щедро намазала его красной икрой. Девочки покосились на нее. Доев деликатес, она приступила к другим вкусностям, распространяя ароматы экзотической кухни. Соседки принюхивались определяя, что же она ест, деликатно отворачиваясь от нее... После ананаса они не выдержали и зашуршали своими пакетами. На свет появлялись картошка с салом, котлеты и огурцы.
-Будешь? - Спрашивали они друг у друга, предлагая незатейливую еду. делились тем, у кого что было, яблоком, молоком, сосиской, и перекусив наскоро, легли отдыхать.
- Мила, подай воды. - Прозвучало на всю палату.
Девушка встала, подала воды.
- Что еще? Скажи сразу, чтобы я не вставала сто раз.
Элла поела, выпила воды и приступила к разговорам, после того, как соседка убрала мусор.
- А где вы кормите детей?
- На втором этаже.
- Как же вы туда ходите?
- Так и ходим, гуськом.
Элла засмеялась.
- Представляю эту картину. Сочувствую. А мне сюда приносят. Муж договорился.
( Сразу отмечу, что это было давно. Тогда еще не было палат на два человека и кюветы с ребенком рядом. И врачи, получив гонорар, не прыгали вокруг роженицы, как тигры в цирке. Это было в те времена, когда в одной маленькой палате лежали шесть - восемь рожениц, рядом друг с другом и проход между ними был совсем мизерным. Приходилось боком пробираться к двери или к окну, чтобы увидеть родственников. Туалет находился в конце коридора один на все отделение. А большой удачей считалась горячая вода в единственном душе. Кормить детей ходили на другой этаж, в страшных серых безразмерных рубашках на голое тело. Женщины в возрасте меня поймут. Перед кормлением нянечки заставляли мыть грудь с мылом, иногда холодной водой, если горячей не было, потом смазывали ее зеленкой или йодом и отправляли в большую комнату с множеством стульев. Завозили на каталке детей и раздавали на полчаса мамашам, со словами: "Радуйтесь, женщины, общайтесь с детьми." И это все было неизмеримо ничтожными проблемами, перед счастьем, увидеть своего малыша.)
- Мой муж приходил, видишь? – Элла начала разговор, показав на сережки в ушах. – С бриллиантами! Домой приеду, еще и колье подарят свекры. Они у меня богатые. Свекруха заведует ЦУМом, а свекор в администрации города работает. Так внука ждали. Теперь подарки дарить будут. Разве я зря старалась? Квартиру нам сразу купили, подарок на свадьбу. Отдельно живем!
- Повезло тебе! - Мила вздохнула. Какие бриллианты? Они с мужем снимали комнату, на которую уходила почти вся ее зарплата. Сейчас, с рождением сына, в двойне тяжелее будет.
- А сама где работаешь?
- Сама я в милиции работаю, при погонах, рука закона так сказать. – Говорила она, намазывая черную икру на кусочек батона.
- И мой муж в милиции.
- А как фамилия?
- Смирнов.
- Дима?
- Да.
- Высокий такой, брюнет, старший лейтенант?
- Да! – Покосившись на соседку, произнесла удивленно Мила.
- Вот умора будет. Когда я приду в отдел и скажу, - Откусывая банан, продолжала Элла, - что его жена за мной утку убирала. Мужики от смеха попадают.
Мила прикусила губу от замешательства. Такого поворота она не ожидала. Из-за ее сочувствия к соседке, над мужем будут издеваться? Смущение, стыд, растерянность охватили ее с головой. За ее труды, бескорыстную помощь, она получила такую благодарность. Оставалось только отвернуться и сделать вид, что спит.
- Мила, слышишь, подай мне утку, - услышала она через время, нудный голос, в один момент, ставший омерзительным.
Ответа не последовало.
- Мил, будь добра, подай утку, не могу уже терпеть. Ты что там, уснула ни как? Девчонки, дайте утку или няню позовите.
Но все промолчали, делая вид, что не слышат... По правде говоря, надоела она всем со своим хвастовством, да и хамоватым отношением тоже.
- Няня, утку мне. – Кричала она изо всех сил, пока не замолчала. Видимо, не нужна стала утка.
Уже вечером Эллу перевели в другую палату.