46 подписчиков

Мемуары Арамиса, Глава 383

16 июля 202416 июл 2024

17 мин

Глава 383

Согласно указанию Кольбера, герцог д’Эпернон забрал у графа де Шюзо четырех гвардейцев и направился в Пиньероль, куда направил его Кольбер. В числе этих четырех отобранных оказался и Франсуа, но вовсе не случайно, поскольку, делая свой выбор, герцог спросил, кому из них лучше знакома дорога к этому городишке. Разумеется, Франсуа ответил, что совсем недавно ездил туда, поэтому он был выбран в число сопровождающих.

Поездка прошла без особенных приключений, поскольку на этот раз за путешественниками не следовали никакие шпионы.

По прибытии к месту, д’Эпернон направился прямо к крепости и заявился к воротам крепости и велел Франсуа постучать дверным молотком в ворота. Франсуа повиновался и постучал, но это не произвело никакого эффекта.

— Стучите громче, они, наверное, все там уснули, — сказал д’Эпернон. — Чёрт бы их побрал! Я бы тоже спал в такую жару, в прелестном местечке! Крепостишко на склоне горы, прогретый летний воздух, пропахшим сосновой хвоей! Тишина! Даже птицы не желают петь в такой жаркий день, только сверчки, или кобылки, да изредка пролетит стрекоза! Числиться комендантом подобной крепости, ведь это же синекура, да и только. Грейся на солнышке, пока жалованье тебе копится понемногу! Уж я думаю, эта крепость никогда не будет подвержена штурму. Запер внутри двух-трёх узников, получаешь на них содержание, из которого половину кладёшь в карман. Да ещё казённое питание, казённая одежда и никаких начальников над тобой! Если бы я не был герцогом д’Эперноном, я, быть может, хотел бы стать комендантом вот такой крепости в глуши, вдали от Парижа! Да что они там, заснули что ли? Стучите сильней!

Но и более громкий стук дверного молотка не возымел своего действия, так что д’Эпернон решился выстрелить в воздух.

Вскоре с крепостной стены кто-то, по-видимому, стражник спросил, кто они такие и чего им надо.

— Открывайте крепостные ворота! — воскликнул д’Эпернон. — Я герцог д’Эпернон, прибыл с приказом министра финансов господина де Кольбера к коменданту господину де Бениню Доверну Сен-Мару!

— Сейчас я доложу о вас, — ответил стражник. — И прекратите колотиться в дверь, комендант этого не любит.

—Не любит он, — проворчал д’Эпернон. — Какое мне дело до того, что любит и чего не любит офицер на государственной службе?

Он ожидал, что ворота крепости вот-вот распахнутся и приготовился пришпорить коня, чтобы ворваться внутрь и разразиться гневной тирадой.

Но никакого движения у крепостных ворот не произошло. Через некоторое время с того же места крепостной стены герцога окликнул другой голос.

— Я комендант крепости де Сен-Мар! — крикнул человек. — Имеется ли у вас приказ Его Величества для меня?

— Я уже сказал вашему человеку, что у меня имеется приказ главы кабинета министров, министра финансов Кольбера, — ответил д’Эпернон, начинающий терять терпение, но решивший пока не спешить с возмущениями.

— Это меня не интересует, — ответил де Сен-Мар. — Ступайте своей дорогой и не отвлекайте меня от моих дел.

— Вы что не слышали! — крикнул д’Эпернон. — Я сказал вам, что у меня приказ главы кабинета министров! У меня к вам дело! Вы обязаны повиноваться!

— Извините, но я повинуюсь только Его Величеству Королю Франции, да пошлёт ему Господь всех благ и да продлит Он Его годы! — ответил де Сен-Мар. — Ступайте своей дорогой, разговор окончен.

— Пустите же меня внутрь! — закричал д’Эпернон. — Я покажу вам приказ! На нём стоят подпись и печать министра Кольбера! Вы что же, не понимаете, что обязаны подчиняться главе кабинета министров как всякий гражданин Франции? Ведь это – верховная власть, почти такая же важная, как и власть Его Величества!

— А мне плевать на все ваши «почти», — ответил де Сен-Мар. — Если Его Величество составил и подписал приказ о том, что я подчиняюсь только ему, а также господину д’Артаньяну, представляющему Его Величество, то у меня нет и не может быть другого начальства. Ступайте прочь.

— Откройте же ворота, чёрт вас подери! — взревел в ярости д’Эпернон, которого взбесило, что его унижение происходит на глазах у подчинённых ему солдат.

— Здесь вам не гостиница и не трактир, — ответил де Сен-Мар. — Ступайте своей дорогой, или я открою стрельбу. Возвращайтесь в Париж и доложите Кольберу, что его приказ ничтожен, он не имеет юрисдикции на территории крепости Пиньероль. Здесь содержатся государственные преступники, которые могут быть освобождены только по приказу Его Величества Короля. Я действую по приказу, подписанному лично Его Величеством и с государственной печатью канцлера Сегье. Эти бумаги важнее каких-то там приказов какого бы то ни было министра.

— Вы не подчиняетесь приказу министра? — удивился д’Эпернон, понимая, что его миссия провалена, но решивший сделать ещё одну попытку. — Знаете ли вы, что в его власти лишить вас содержания и сослать куда угодно, в том числе и превратить вас из коменданта в узника этой самой крепости?

— Плевать мне на всех министров вместе взятых, — ответил де Сен-Мар. — Содержание мне назначает Король, и пусть только попробует ваш Кольбер задержать мне содержание! Здесь вам ни какая-нибудь Англия. Здесь приказы Короля – высший закон.

— Вы забываете, кто я! — воскликнул д’Эпернон.

— Ничуть, господин герцог, — ответил де Сен-Мар. — Этот вы забываете, у кого я на службе. А я свою службу знаю, и, имея на руках документ, в котором сказано, что судьбу моих узников может решать только Его Величество, я не могу подчиняться никому другому. На тот случай, если вам придёт в голову попытаться проникнуть в крепость силой, предупреждаю, что мой гарнизон достаточен для отражения нескольких сотен вооружённых солдат, у моих пушкарей имеются не только холостые заряды. Но и без картечи мы перестреляем вас с первого залпа из имеющихся у моих стражников мушкетов. Не хотелось бы убивать вас, но долг превыше всего. Прошу не обижаться и понять меня правильно, господин герцог, но в случае неповиновения приказу Короля мы будем считать вас законной целью. Передайте господину министру мой нижайший поклон, преисполненный уважения.

С этими словами Сен-Мар развернулся и ушёл в крепость.

Д’Эпернон был в ярости. Но ему ничего не оставалось делать, как только отдать приказ о возвращении в Париж. Его бесило, что он возвращается ни с чем, и он лишь искал случая, чтобы выместить свой гнев на ком угодно. Такое настроение столь значительной особы не предвещало случайному встречному путнику ничего хорошего. Первым, на чью голову герцог призывал громы и молнии, был, разумеется, де Сен-Мар. Вторым в этом списке ненавистных персон значился капитан д’Артаньян, поскольку невыполненное поручение Кольбера оставляло капитана мушкетёров на его прежней должности, что самым естественным образом закрывало для д’Эпернона перспективу, которую ему нарисовал Кольбер. Ещё больше его взбесило то, что де Сен-Мар упомянул д’Артаньяна вторым человеком после Короля, которому бы он открыл ворота крепости. Такого оскорбления д’Эпернон вынести не мог! С этой минуты он считал д’Артаньяна личным своим врагом.

Между тем, Сен-Мар счел за благо описать события этого дня в письме, адресованном лично Королю и направить его курьерской почтой, для чего отправил в город одного из своих слуг.

Герцог по возвращении в Париж явился к Кольберу. Не поздоровавшись должным образом, он швырнул свои перчатки на стол Кольбера, делая это с таким видом, будто бы заявился к себе домой и собирался отчитать провинившегося денщика.

— Господин Кольбер! — сказал он с трудом сдерживая гнев. — Вы поручили мне дело, выполнить которое было невозможно. Я уже не мальчишка, чтобы заниматься подобными глупостями. Я думаю, что вы должны были знать, что ваша юрисдикция не затрагивает крепости Пиньероль. Негодный Сен-Мар просто посмеялся надо мной! Была бы моя воля, он разделил бы судьбу другого наглеца, носящего то же имя, которого великий Ришельё наказал за заносчивость!

— Герцог, вы напрасно горячитесь! — поспешил успокоить д’Эпернона Кольбер. — Вспомните свои собственные слова! Вы сказали, что не имеете ничего против прогулки за мой счёт, точнее за счёт казны. Так вы же её и совершили! Надеюсь, в пути вы не испытывали неудобств?

— Так-то оно, конечно, так, — ответил д’Эпернон, слегка успокаиваясь. — Но вообразите себе моё положение! В присутствии подчинённых мне гвардейцев я услышал отказ подчиниться моему законному требованию! Этот человек посмеялся над приказом, подписанным главой кабинета министров! Я, герцог д’Эпернон, подчиняюсь министру, а какой-то там комендантишка крепостишки, какой-то ничтожный де Сен-Мар, который ещё совсем недавно был всего лишь квартирмейстером у капитана д’Артаньяна, теперь смеет говорить со мной свысока, заявляя мне, что крепость, которой он управляет – не гостиница, и что мне надлежит убираться ко всем чертям, или же он сочтёт меня и моих гвардейцев законной целью и откроет по нам огонь из мушкетов, а если понадобится, то и из пушек!

— Он непременно будет наказан, — солгал Кольбер.

— Вы можете обманывать меня, но не обманывайте себя! — возразил герцог. — По его тону я заключил, что он и впрямь имеет на руках документ, подписанный Его Величеством, который даёт ему законное право вести себя так, как он вёл со мной! Цвет дворянства теперь уже ничего не значит! По приказу Короля, который всем нам годится в сыновья, мы должны делать то, что он велит. Это бы ещё ничего, но нас унижают в присутствии наших гвардейцев, а мы ничего не можем поделать с этим! И знаете, что обиднее всего? Этот негодяй де Сен-Мар заявил, что кроме человека, приехавшего с приказом от Короля, он открыл бы ворота крепости только одному человеку во всей Франции – этому выскочке д’Артаньяну! Каково?

— Безобразие! — воскликнул Кольбер с фальшивым гневом.

— И я так считаю! — подхватил д’Эпернон. — Как мне стерпеть такое? Мне – герцогу д’Эпернону?!

— Вы можете пожаловаться на него Королю, — сказал Кольбер и тут же прикусил себе язык.

— Я так и сделаю! — воскликнул д’Эпернон.

— Подождите! — крикнул Кольбер, чуть ли не с визгом, после чего взял себя в руки и продолжал уже спокойным голосом. — Ну зачем вам жаловаться на него Королю? Ведь вы же знаете, что любой жалобщик всегда вызывает подозрение о том, что сам он является, как минимум, на половину виновным в том, на что жалуется!

— Должен признаться, что дела обстоят именно так, как вы говорите, — сказал д’Эпернон, немного успокаиваясь.

— А если де Сен-Мар прав, если у него имеется приказ о том, чтобы он вёл себя именно так, как он вёл, то ведь получится, что вы будете жаловаться Королю на его же собственный приказ? — развивал свою мысль Кольбер. — Получается, что вы пожалуетесь Его Величеству на Его Величество. Можете ли вы в таком случае ожидать чего-то хорошего от такого акта? Это же точно то же самое, что прямо объявить себя бунтовщиком? Зачем вам это? Вам, который находится в полушаге от должности капитана королевских мушкетёров!

— Так что же вы предлагаете оставить это дело без последствий? — обиженно произнёс герцог. — Ну и времена пошли! Теперь уже не только на дуэль нельзя вызывать обидчика, но и призвать его к порядку тоже нельзя? И пожаловаться на него опаснее тому, кто жалуется, чем тому, кто зарвался?

— Всё не так уж печально, дорогой герцог, — произнёс Кольбер елейным голосом. — Вы, безусловно, правы, ведь вы выполняли законный приказ. Де Сен-Мар, скорее всего не прав. Но в том случае, если он также прав, вам не следует причинять вред самому себе, совершая такие действия, которые можно истолковать как бунт! Я сам спрошу Его Величество о причинах таких крайних мер, после чего я подпишу соответствующий приказ непосредственно у Его Величества, вы вновь совершите поездку туда же за счёт казны, предъявите негодяю де Сен-Мару новый приказ, на этот раз уже подписанный лично Королём, который будет также заверен печатью государственного канцлера Сегье! Представьте себе, как будет унижен негодяй де Сен-Мар! Вы заставите его подчиниться вам, а к тому же сможете потребовать извинений, доказав ему, что ваши действия диктовались государственными нуждами, что ваша поездка была в полном соответствии с желанием Его Величества, и что не вы, а де Сен-Мар виноват, поскольку слишком превратно понял инструкции, которые были ему даны относительно содержания государственных преступников! Это будет ваш триумф, а его унижение! Заодно мы натянем носа бывшему его начальнику д’Артаньяну, которого он упомянул в том, что только он может забирать узников из его крепости!

— Вы твёрдо обещаете мне, что получите подпись Его Величества на бумаге, которую дали мне? — спросил герцог.

— Я велю переписать её набело, после чего Его Величество подпишет её, — ответил Кольбер. — Документ, в котором стоит моя подпись, неприлично давать на подпись Королю. Получится, что я принял решение, а ему остаётся лишь утвердить его. Хотя зачастую именно так и происходит, всё же в документах должен быть порядок и надлежащий политес.

— Ну, как скажите, господин министр, — ответил д’Эпернон. — Если у вас будет приказ Короля для меня, я выполню его. На этот раз я возьму с собой не четырёх гвардейцев, а столько, сколько сочту нужным. Если негодяй де Сен-Мар не подчинится, я возьму крепость Пиньероль приступом!

— Этого не потребуется, ведь Сен-Мар сам сказал вам, что подчинится приказу Короля, — ответил Кольбер. — Если он не подчинится и на этот раз, просто возвращайтесь обратно, и тогда уже моё дело будет организовать арест бунтовщика Сен-Мара. В таком случае он сам станет одним из узников этой крепости, а на должность коменданта я найду человека более послушного главе кабинета министров!

— Ну, так я на вас надеюсь, министр, — ответил герцог. — Здесь задета моя честь, а честь д’Эпернонов – дело нешуточное!

После этого д’Эпернон мягким движением забрал свои перчатки со стола Кольбера и вежливо поклонившись, вышел из его кабинета.

На следующее утро Филипп, как обычно, небрежно подписывал документы, подготовленные Кольбером. Он делал это так быстро, что со стороны могло показаться, что он недостаточно внимательно знакомится с документами, которые подписывает, но это было бы ошибкой. За долгие годы, проведенные в неволе, где книги были его единственной радостью и единственным развлечением, Филипп научился так быстро читать документы, едва лишь окидывая их взглядом, что на то, чтобы понять содержание одного рукописного листа бумаги ему хватало трех-четырех секунд.

Не зная об этом умении Филиппа, Кольбер решился положить среди бумаг приказ о выдаче узника. При этом Кольбер постарался отвлечь Короля разговором.

— Ваше Величество, строительство кораблей идёт полным ходом, — сказал он.

— Чудесно, господин Кольбер, а что насчет пушек? — ответил Филипп, подписывая очередной документ.

— Пушки также отливаются в полном соответствии с заказом, — ответил Кольбер.

— Вы великолепно справляетесь с задачей усиления моего флота, — похвалил Филипп министра. — А это что за приказ?

Кольбер прикусил язык. Его надежды на то, что Король подпишет приказ о выдаче узника, не читая его, не оправдались.

— Мне необходимо переговорить с арестованным Фуке, Ваше Величество, — ответил Кольбер. — Я прошу вас подписать приказ о таком праве.

— Но здесь написано, что предъявитель этого приказа может по своему усмотрению забрать узника из места его пребывания, не так ли? — спросил Филипп. — Для чего эта приписка?

— Дело в том, Ваше Величество, что господин Фуке осведомлён о некоторых ранее произведённых платежах, по которым, как я предполагаю, заказы не выполнены. Бумаги не сохранились, но сделка была заключена. Уточнив эти сведения, мы могли бы потребовать либо вернуть деньги, либо осуществить поставки. Я не ожидаю, что господин Фуке будет настолько любезен, что сообщит мне все необходимые сведения о поставщиках, поскольку он, вероятно, не осознает, что наказание, которое ему определенно Вашим Величеством, не снимает с него ответственность за те сделки, которые он заключил и оплатил, будучи на своём посту суперинтенданта финансов, — ответил Кольбер. — Для того, чтобы он более благожелательно сотрудничал и предоставил всю информацию, мне потребуется сообщить ему убедительные мотивы к таким поступкам. Имея на руках документ, по которому я могу его освободить, я смогу показать ему эту бумагу, которая будет очень эффективным средством, которое заставит его сообщить мне всё, что мне необходимо знать.

— Но вы не собираетесь его выпускать на свободу, господин Кольбер? — спросил Филипп.

— Ни в коем случае, Ваше Величество! — ответил Кольбер, но, спохватившись, добавил, — Кроме случая, если Вашему Величеству будет благоугодно повелевать об этом.

— Итак, вы собираетесь его обмануть, господин Кольбер, — сухо кивнул Филипп.

— Во благо Франции, Ваше Величество! — воскликнул Кольбер. — Во благо Франции и Короля я готов обмануть собственную мать!

— Вам это может сойти с рук, но только один раз, господин министр, — отметил Филипп. — В следующий раз вы уже ничего не сможете узнать у Фуке.

— Одного раза достаточно, Ваше Величество, — ответил Кольбер.

— Хорошо, хорошо, господин Кольбер, — ответил Филипп и сделал вид, что собирается подписать документ.

Сердце Кольбера радостно затрепетало, но Филипп поставил лишь небольшую точку.

— Господин министр, вы, всегда такой внимательный, в данном случае составили этот документ крайне небрежно, — сказал Филипп со вздохом.

— Неужели? Простите, Ваше Величество, в чём же вы видите небрежность? — с деланным удивлением ответил Кольбер.

— Здесь написано, что предъявитель этого документа может забрать узника из крепости, и коменданту предписывается оказывать предъявителю документа всякое необходимое содействие, — ответил Филипп. — Но ведь вы говорите о конкретных людях, о конкретном узнике, о конкретной крепости и конкретном коменданте. Кроме того, обещать освобождение и обмануть несчастного узника – это слишком жестоко. Дайте-ка я поправлю. А вы велите переписать набело и завтра принесёте мне на подпись.

С этими словами Филипп стал делать исправления в документе, продолженном ему на подпись.

— Ну вот, как-то так, — сказал Филипп. — Я сам прочитаю, а вы следите, чтобы не было ошибок. Здесь написано: «Приказ Короля. Предъявителю сего документа господину Кольберу разрешается свидание с заключенным Фуке, содержащимся в крепости Пиньероль. Коменданту крепости Пиньероль господину де Сен-Мару предписывается оказывать необходимое содействие предъявителю этого документа, господину Кольберу. Данный документ даёт право посетителю задать в присутствии господина де Сен-Мара только те вопросы, которые прилагаются к данному документу и заверены моей разрешительной подписью. Данный документ не даёт права его предъявителю, кем бы он ни был, на свидание с какими-либо другими узниками крепости Пиньероль, равно как на беседы с служащими крепости, равно как на какие-либо иные вопросы, обращённые к господину Фуке. Данный документ действителен для однократного посещения, после чего его следует аннулировать, добавив приписку: «Выполнено» с подписями господ Кольбера и де Сен-Мара».

Кольбер побледнел.

— Ну вот, теперь всё в полном порядке, можно и подписать, — сказал Филипп. — Завтра принесёте мне переписанный набело приказ, и, кстати, составьте список вопросов, которые вы собираетесь задать Фуке.

— Благодарю, Ваше Величество, — ответил Кольбер и замолчал в ожидании, пока Филипп подпишет остальные бумаги.

— Вот теперь, кажется, всё, — сказал Филипп, подписывая последнюю бумагу.

— Ваше Величество, — сказал Кольбер, собравшись с духом. — Я подумал, что, по-видимому, сейчас у меня слишком много государственных дел. Поездка в Пиньероль украдёт у меня целую неделю. Наверное, я сам решу ту проблему, которую хотел решить, задав несколько вопросов Фуке.

— Как знаете, господин Кольбер, — ответил Филипп бесстрастно. — Но всё же составьте для меня список тех вопросов, которые вы собирались у него выяснить.

Кольбер вновь побледнел, что не укрылось от глаз Филиппа.

— Впрочем, вы, кажется, сказали, что у вас очень много дел? — спросил Филипп. — Составление перечня вопросов, это ведь всего лишь для удовлетворения моего любопытства? Что ж, оставим в стороне моё любопытство, занимайтесь своими делами и не отвлекайтесь на пустяки.

Кольбер вздохнул свободнее, что также заметил Филипп.

— У вас всё на сегодня? — спросил Филипп.

— Всё, Ваше Величество, — ответил Кольбер.

— Тогда я вас больше не задерживаю, господин Кольбер, — ответил Филипп.

После ухода Кольбера Филипп некоторое время провёл в задумчивости, прикрыв глаза. Наконец, он взял колокольчик и позвонил, чтобы вызвать секретаря.

— Юбер, пригласи ко мне капитана д’Артаньяна, — сказал Филипп вошедшему секретарю.

— Капитан д’Артаньян только что пришёл. Он хотел бы видеть Ваше Величество, — ответил Юбер.

— Проси, — ответил Филипп с кивком.

(Продолжение следует)