- Заходи, говорю, хуже будет, - слышится из щели.
Мальчик поднимается из изумрудной воды хауза. Тяжело падает засов. Вода в хаузе густеет. И все. Больше ни звука. Соседи исчезли, скрылись, будто что-то страшное грядет. Только ветер, сухой и горячий, приподнимает брезент на заборе. Стены раскалены, пыльно-желты. Глаза болят от света. Ни людей, ни голосов, ни даже кошек. Только небо - ровное, тяжелое ультрамариновое стекло, увесистой ладонью прижимает крыши. Главенствует. Оно здесь, повсюду, небо. Дома не смеют закрывать его.
Можно долго-долго идти, но никого не встретишь. Жара давит к земле, прогревает органы. Вот идет человек, закрывает голову полотенцем из отеля, его тень коротка.
Я думаю как лучше пройти, двигаюсь, как по шахматной доске - от тени к тени.
Никого не будет в городе несколько часов. Только изредка из внутренних двориков раздастся короткий всплеск смеха или вскрика, и стихнет.
По скользкому стеклу небес подтаянным маслом солнце скользнет на запад. Махалля начнет оживать. Мальчишки вынесут мяч, мужчины - нарды. Улочки, запинаясь, побегут к медресе, осыпанным небесным стеклом. Женщины поведут детей за руки гулять. Художники выйдут работать к порогу мастерских. Начнутся разговоры. Туда-сюда. "Я работал в России, знаю, знаю, этот город".
Люди, с которыми я говорю, как будто светятся изнутри добротой. Что-то беззащитное, грустное, полудетское в их янтарных глазах.
Я придумала такие слова:
Кто-то прячется в старых медресе,
Кто-то ткани цветные колышет, а полдень
Разбивает небо на голубые осколки -
Бирюзовые стекла со звоном осыпали древние стены,
Беззащитна печаль в зрачках азиатских народа,
Беззащитна печаль, я смотрела ее как младенца,
От осколков небес голубым стал город и в сердце -
Лазурит, и сапфир, и персидский полуночно-синий.
Тишина раскалена, она набухла тревожно,
Будто плод в животе не шевелится, тяжестью замер,
Над тарелкой земли огромное древнее солнце
Бухару и пустыню вокруг втянуло губами.
Пойду мимо кирпичных и саманных стен, в которых торчат прожилки сухой травы. Словно у вечного огня остановлюсь у ворот, покрашенных синим, - здесь живет участник Великой Отечественной войны. У этих простых дверей подумается и о вскрытом мавзолее Тамерлана, выпустившего по легенде в мир страшное зло, и героических солдат республики, и узбекские семьи, которые принимали эвакуированных, усыновляли сирот из других частей Советского союза.
Люди, которых не было видно днем, стекаются к Ляби-хауз. В зеленой воде водоема - хауза плавают лебеди, плещется рыба (как и откуда она попала туда, в каменный мешок, заполненный древними водами?), радостно бьют фонтаны. В капельках дрожит радуга. За столиками у хауза не найти мест. Певец поет в микрофон узбекские и русские песни: "Приходите в мой дом...".
Люди разных национальностей отдыхают на площади. Тоненькие узбечки в винтажных платьях с воротничками и ярких национальных шальвар-камизах, русские, казахи, европейцы и даже афроамериканцы собрались теплым вечером на безымянный праздник.
#узбекистан #бухара #махалля #ляби-хауз #красиво о бухаре #стихи о бухаре #узбекистан моя любовь #волшебный узбекистан #жизнь в узбекистане #лето в узбекистане #красивые заметки #восток #средняя азия #азия #путешествия в азию #советский союз #ссср #ностальгия #уютные районы #уютные окраины #уютные задворки #улицы азии #ностальгия ссср #стихи о бухаре #поэзия узбекистана #поэзия бухары #поэзия о бухаре #стихи об узбекистане #республики СССР #архитектура узбекистана #культура азии #воспоминания