Хриплый женский голос, как у курильщицы со стажем, пел про подмосковные вечера, раскачивая со скрипом коляску. Не по-детски смышленый взгляд парнишки, которому по большому счету и года нет, пристально отслеживал любую эмоцию женщины. Он полностью зависел от матери. Ребенок мусолил кулак, нахмурив бровки. Голодные слюни текли по подбородку, но он не плакал. Капризы — дело накладное. Лучше молчком сидеть и кряхтеть в полном памперсе, чем… Снова уставился на нее вопросительно.
Его мать встревоженно вскинула голову, с тоской глядя на окно с выцветшими серыми шторами. Свет горит… Он может гореть до утра, вызывая у женщины только одно чувство — дикого страха. Муж Демьян снова пьет, да еще друга какого-то привел. У того тяжелый взгляд, неподъемный. Хочется закрыться, стань невидимой. Руку большую протянул с наколками и так улыбнулся, что она чуть свой язык не проглотила. Только шарахнулась, вжавшись в стену, повернув голову в сторону детской кроватки.
Подобные посиделки добром не закончатся. А с кем останется сынок, если она опять загремит в больницу? На нее будут смотреть сочувственно и понимать, что она врет про падение с лестницы… Ведь невозможно ушибиться со всех сторон сразу, когда на спине и на плечах синяки, а еще большой фингал под глазом.
Настя поежилась, подняв ворот пальто, под которым простое домашнее платье. Ноги мерзнут с голыми коленками. Малого одеть успела, а сама кое-как… И выскочила из дома, словно за ней черти гнались. Девушка, как зверек чувствовала всем хребтом опасность. Сегодня интуиция вопила в три горла: «Беги!».
Идти им некуда. Совсем. Демьян когда-то пригрел девушку из провинции, которая толком не выучилась, сбежав от такой-же пьющей родни. Исчезни Настя, ее никто искать не станет.
Настасья простая, как три копейки. Такую многие не принимали — не было сдачи. Ей хочется просто человеческого тепла, покоя и сытости. Она была рада, когда Демьян, ее якобы, гражданский муж… А по факту просто сожитель, который в любой момент может пнуть под з.ад и катись Настя с Малым на все четыре стороны. Так вот, когда мужчина не пил, то был совсем не плохим. Мог с барского плеча ботинки ей купить, а сыну разного детского питания. Комбинезончик голубой недавно справил. В нем Малой просто хорошенький пупсик. У Малого было имя и даже отчество — Демьянович. Но отец посчитал, что Малого в обиходном разговоре более, чем достаточно.
Сумерки ползли, захватывая всю округу. В окнах люди со своей жизнью, им нет дела до молодой матери и ребенка. Настя потрогала руки малыша и вздохнула. Теплые, значит не замерз еще в холодный июнь, где питерской погоде не сказали, что настало лето. Градусы едва до пятнадцати поднялись.
— Спи, — приказала Малому. — Поспишь и все будет хорошо, — уговаривала больше себя, чем его.
Понятливому парню было жалко ее. Гукнув, он протянул ей свой кулачек помусолить, но глупая женщина уткнулась лицом в его плечо и замерла. Настя всхлипывала, тряслась худенькими плечиками… плакала громко внутри и тихо снаружи.
Феликс, сидевший на окне подъезда, выстроил линию своей симпатии. Спрыгнув на пол, посеменил вниз, распушив белый хвост. Вышел в двери следом за мужиком, коего послали на ночь глядя мусор выносить.
Мягкие лапы ступают не слышно. Дух мщения подкрался к мамочке, сидящей на лавке и запрыгнул к ней на колени. Настя дернулась, почувствовав толчок в ноги. На нее смотрели самые синие глаза из синих...
— Не плачь, — кот наклонил голову на бок, и дернул ушами.
— Котик, это ты говоришь? — она утерла рукавом слезы.
— Я — Феликс, милая барышня. Дух мщения к вашим услугам, — казалось, он улыбался, вздернув мордочку. — Пойдемте со мной. Здесь недалеко моя знакомая живет — добрая женщина и детей она любит, — посмотрел на Малого, распахнувшего от удивления глаза. «Милая говорящая игрушечка… Эх, дотянуться бы!» — напрягся до красноты и засучил ногами.
— Э-э-э, нет! Тискать меня нельзя, — дернув хвостом Феликс и соскочил на землю. — Идем? Хвати мерзнуть и мокроту разводить, — обернулся подбадривая.
Колесики скрипели по пустым дворам. Странная процессия во главе с котом никому не встретилась. Стая из бродячих псов обошла их стороной, не залаяв ни разу. Помнили блоховозы Феликса, который однажды дал взбучку их вожаку.
— Оставь коляску внизу, нам на третий этаж, — белая шерстка ходила волнами при каждом его движении по ступеням вверх.
Настя прижимала ребенка к себе и не совсем верила в реальность происходящего. От постоянного стресса у нее выработалось пограничное состояние «ничего», если не было прямой угрозы.
— Эта дверь. Звони, — кот уселся на придверном коврике и стал вылизывать одну лапу, и «заходить» ей за ухо, «намывая гостей».
— Тоня-а-а! Свои! — крикнул пароль. — Открывай, мы голодные, а пацан о.босрался два раза, — фыркнул недовольно от «ароматного» запаха, бьющего по кошачьим рецепторам.
— Ой, проходите, — нисколько не удивилась хозяйка квартиры, видимо привыкнув, что Феликс к ней таскает народ. Не часто, но есть такое дело… У нее, видишь ли, всегда наготовлен борщ и в холодильнике есть сосиски. Куда еще идти с пустым желудком? Конечно, к Антонине!
Феликс в жизни Тони прошелся яркой кометой и осветил «путь». Она всегда рада ворчливому Духу и его спутникам… Ведь белошерстный приводит только приличных людей… Потрепанных, несчастных, но цельных изнутри.
— Давай, подержу малыша, — протянула руки к Малому, и Настя осторожно передала ребенка, поверив доброму лицу женщины. — Раздевайтесь, я его в комнату отнесу на диван.
Умытые и накормленные, Настасья с сыном спали в обнимку на расправленном диване. Тоня перебирала свои вязанные изделия в коробке, которые могут подойти малышу. Она вязала много и часто для детишек. Все относила в Дом малютки или так раздавала на благотворительной ярмарке, которую организовывала посредству своей группы в социальной сети.
— Тонь, они поживут у тебя пока? — Феликс после сосисок раздобрел и тоже зевал во всю пасть. Лежа на кресле, вытянул лапы и пристроил голову на подлокотник, наблюдая за подругой.
— Конечно, — тут же согласилась Тоня. — Я только рада. Мне тоскливо одной. Мамы два месяца как не стало, во сне «ушла», — грустно улыбнулась.
— Прикольная была старуха, — моргнул Кот. — Только похоронили, Всемогущий три дня рыдал дождем, все улицы затопил, — хлопнул хвостом по креслу. Это он уговорил Создателя принять «чудо в перьях», как праведную мирянку в райские гущи.
На утро, оставив женщин сюсюкаться с ребенком, Феликс исчез на два дня.
На третий пришел, чуть прихрамывая, подгибая переднюю правую лапку.
— Феликс! — забеспокоилась Тоня, забегала за аптечкой, не зная с какой стороны к потрепанному пушистому подступиться.
— Оставь. До свадьбы заживет, — буркнул Дух, в глазах которого клубилась синяя холодная бездна. — Настасья, ты теперь вдова, — повернулся к молодой матери, и та замерла от его признания, прижав руки к груди и побледнев на несколько тонов кожей. — Демьяна этого… — поморщился, будто гадости нюхнул, — Дружок п.рирезал. Правильно, что ты ушла, Насть… Там бедой пахло с самого начала. Бандюгана арестовали мужики в погонах. Туберкулезный вряд ли выйдет…
Феликс упал спать на сутки. Он выдал нежным женским ушам только часть правды. Ссору между пьяными уродами спровоцировал он, а сам еле ноги унес, чуть не потратив еще одну жизнь.
Во сне его гладили и приятно чесали за ушком. Еще кто-то капал благодарными слюнями сверху. Оказывается, Малой впервые начал ходить и дотопал до пушистой «игрушечки».
— Па-па, — снова капнул мокротой, обнажив радостно десна. В чем-то он был прав. Феликс стал крестным отцом для Малого, подарив ему новое безопасное будущее.
Другие истории про Феликса в Романе "День, которого не было" Соавтор Ольга Рог