Интендант Жан Талон уделял особое внимание выращиванию конопли. Для производства текстиля, а вы о чём подумали? Осенью 1665 года он приплыл в Канаду, а следующей весной реквизировал все нитки на складах, чтобы заставить народ сеять коноплю. Это был кнут, а пряник был таким: интендант раздавал всем семена, не скупясь на поощрения. У двух поселенцев он купил весь урожай, чтобы показать, что для этого продукта есть рынок сбыта. Кроме конопли, он привез в колонию лён и хмель. В 1669 году в ней началось собственное производство ниток и тканей (ткацкие станки Талон тоже привез с собой и раздал по частным домам). Вскоре он написал, что лет через шесть можно будет начать экспорт тканей во Францию.
(начало славной истории -- тут)
Между 1668 и 1670 он построил пивоварню. Чтобы стимулировать покупку пива, он добился ограничения на импорт крепких напитков и вина (не больше 1200 бочек в год). Это было выгодно ему лично, но также благотворно для здоровья людей и экономики. В 1671 году он написал министру финансов Кольберу, что может производить около 4000 бочек пива в год, из которых половину экспортировать в Вест-Индию. Но после его отъезда ограничение было снято, и в 1675 пивоварня разорилась.
Урожаи пшеницы росли по мере распашки новых земель; ее с лихвой хватало на прокорм растущей колонии, и можно было сажать в товарных масштабах другие культуры. В 1667 году Канада начала продавать в Вест-Индию горох, хмель и ячмень. А животноводство так развилось, что в 1671 прекратился импорт соленой свинины из Франции. Талон был уверен, что свинину тоже скоро можно будет экспортировать в Вест-Индию. Производство кож покрыло потребности колонистов в обуви. Интендант вложил 3268 ливров в первый кожевенный завод, завалил его заказами на солдатские сапоги и открыл шляпную мануфактуру (шляпы делали из меха бобров). Он писал Кольберу: “...в настоящее время в Канаде производится всё, что мне нужно, чтобы одеться с головы до ног”.
Зимой 1665-66 он провел инспекцию лесов. В 1667 начался вывоз древесины в Вест-Индию и Францию. Поселенцам было запрещено рубить дубы и другие деревья, подходящие для кораблестроения, до их осмотра королевскими плотниками. В 1671 году произвели 8 бочек смолы, 2 из которых продали во Францию. Интерес Талона к конопле, древесине и смоле был связан с судостроительной промышленностью, которую он пытался создать. Кроме того, эти материалы были нужны Кольберу, в данный момент вынужденному закупать их в Скандинавии.
В 1665 году Талон привез с собой мастеров-кораблестроителей и открыл верфь. Вскоре был закончен корабль грузоподъемностью в 120 тонн, заложены корабли в 20, 40, 400 и 800 тонн. Однако нехватка квалифицированных рабочих и необходимость привозить из Франции железные части, канаты, компасы и прочее делали их очень дорогими.
Чтобы не приходилось ввозить металлы, интендант активно вёл поиски руд. Он привез из Франции мастера, который подтвердил, что месторождения железа в регионе Труа-Ривьер очень перспективны. Талон немедленно отправил его обратно во Францию с 20 бочками руды и песка для анализа. Мастер почему-то не вернулся. В итоге шахта в Труа-Ривьер начала работу только в XVIII веке.
Сразу после прибытия в Канаду Талон собрал людей для организации рыболовного промысла. Не прошло и двух лет, как начался экспорт соленого лосося, угрей, трески и тюленьего жира в Вест-Индию.
Из-за льда навигации не было 6 месяцев в году, и суда могли совершать только 1 рейс в год. Кольбер попросил Талона построить в Акадии с ее незамерзающим морем “какое-нибудь складское помещение”, где корабли могли бы выгружать и принимать товары, чтобы совершать 2 рейса в год. Но у него не было времени на создание этих складов. Он пытался наладить товарообмен с Акадией, которая зависела от поставок из Бостона, но не успел. Планировал построить дорогу, чтобы связать эти две части французских владений, но успел только послать две команды на разведку местности.
Он просил короля и Кольбера завоевать или купить Новые Нидерланды (остров Манхэттен и прилегающие земли), чтобы открыть второй путь в Канаду и запереть английских колонистов в границах их территории. Но эта идея не была одобрена двором.
Талон посылал экспедиции на поиски водного пути в Тихий океан и к Гудзонову заливу. Благодаря его замыслу власть французского короля распространилась на треть Северной Америки всего за несколько лет.
Организм великого интенданта плохо переносил холодный климат (а ведь это был самый пик малого ледникового периода). За два года он испортил себе здоровье, хотел поправить его во Франции, но Кольбер приказал ему остаться еще на год. Когда он вернулся, Людовик XIV дал ему аудиенцию и говорил с ним целый час. Восхищенные успехами колонии, король и министр опасались, что отсутствие Талона может навредить Канаде. Они убедили его вернуться туда. Дома он провел всего около полугода, да и в это время не отдыхал.
В июле 1669 года его корабль отплыл из Ла-Рошели... чтобы попасть в страшную бурю и затонуть у берегов Португалии. Талон остался цел и невредим, но смог добраться до Квебека только в августе 1670. Он снова работал с бешеной энергией вопреки болезням. Его хватило на два года.
В ноябре 1672 года он покинул колонию. Его ждали почетнейшие придворные должности, титул графа, роскошная жизнь в Париже и смерть в возрасте 68 лет. “Ко времени его отъезда Канада превратилась в один огромный завод: летом 1671 года в мастерских, созданных Талоном, работало около 350 человек”. А в городе Квебеке учил детей математике учитель, которого он назначил. Это было исключение – вообще образованием занимались религиозные ордена, прежде всего иезуиты, а не светская власть.
“К сожалению, эти усилия не были продолжены. С 1672 года король перестал оказывать какую-либо эффективную помощь молодой колонии в виде денежных средств; кроме того, и это, пожалуй, самый важный фактор, прошло три года, прежде чем был назначен преемник Талона... В нескольких секторах работа Талона скоро была сведена на нет. В Канаду приезжали другие интенданты, некоторые были не лишены таланта, но обстоятельства уже не были такими благоприятными, как в период, когда Людовик XIV и Кольбер твердо держали судьбу колонии в своих руках. Единственный великий период Новой Франции, с 1665 по 1672 год, канул в лету навсегда”.
Товарному сельскому хозяйству не хватило времени встать на ноги; с прекращением поддержки поселенцы вернулись к натуральному хозяйству. Зачахла торговля лесом и смолой. Судостроение свелось к постройке лодок для армии и изредка частных торговых судов. Даже шляпная мануфактура закрылась. Кожевенный завод и рыбные промыслы, правда, работали успешно.
Дальнейшая история Новой Франции полна героизма и военных подвигов, но без существенной материальной базы этого было недостаточно, чтобы спасти ее. После отъезда Талона для нее начался обратный отсчет, закончившийся 90 лет спустя, 10 февраля 1763 года, когда Людовик XV отдал ее англичанам по Парижскому мирному договору.
Автор: Нина Манчева
