После того как Иннокентий в сердцах выкрикивает фразу, которая и стала названием фильма, он внезапно останавливается, будто разбуженный собственным криком. В его глазах мелькает понимание, смешанное с ужасом от произнесенных слов. Камера медленно отъезжает, показывая его одиночество на фоне холодного, безразличного городского пейзажа.
Иннокентий достает из кармана старый, потрепанный телефон, на экране которого видна фотография его с матерью – улыбающиеся, счастливые. Его пальцы дрожат, когда он набирает номер, который, кажется, не набирал уже очень давно. Гудки тянутся бесконечно, каждый отдается эхом в его душе.
Наконец, на том конце провода слышится слабый, но родной голос: "Кеша?"
Иннокентий молчит, слезы текут по его щекам. "Мам... прости", - наконец выдавливает он из себя. Его голос ломается, но в нем слышится искреннее раскаяние и любовь.
В этот момент, картинка на экране начинает меняться. Городские сумерки превращаются в яркий день. Люди вокруг Иннокентия, до этого момента казавшиеся лишь безликими тенями, обретают лица, краски жизни. Кто-то улыбается, кто-то просто проходит мимо, но теперь каждый из них кажется частью чего-то большего.
Мать что-то говорит ему, слова неразличимы, но в ее тоне слышится прощение, понимание и безусловная любовь. Иннокентий слушает, кивает, утирая слезы. Он обещает приехать в ближайшие выходные, поговорить, просто побыть вместе.
Камера поднимается вверх, показывая город с высоты птичьего полета, как будто подчеркивая, что этот момент, эта точка на карте, где стоит Иннокентий, связанный невидимыми нитями со своим прошлым, настоящим и будущим, не одинок в этом огромном мире.
Затемнение. На черном фоне появляется текст: "Связи, которые мы рвем, всегда можно связать заново, если в сердце есть место для прощения и любви".
