Человек, не испытавший горячего увлечения литературой, поэзией, музыкой, живописью, не прошедший через эту эмоциональную выучку, навсегда останется душевным у...м (исправлено мной по требованию Дзена), как бы ни преуспевал он в науке и технике.
При первом же знакомстве с такими людьми я всегда замечаю их страшный изъян — убожество их психики, их «тупосердие» (по выражению Герцена). Невозможно стать истинно культурным человеком, не пережив эстетического восхищения искусством. У того, кто не пережил этих возвышенных чувств, и лицо другое, и самый звук его голоса другой.
Корней Чуковский
Как же так? Что они ему сделали?
У Чуковского было 2 языка: детский и взрослый.
Я объясню, почему!
На детском он пел, на взрослом – ругался.
На детском написано все гениальное, там выражен его талант. На взрослом он выражал эмоции, доказывал свою правоту, выступал, делал свои дела.
До революции – журналист, критик, переводчик. Это накопилось и потом он он не мог иначе, как с иронией, сарказмом, грубыми словами, обзываниями,
После революции – миллионные тиражи книг и Ленинская премия, но поддерживал контакты с диссидентами. Но любимый поэт – Некрасов, который был не подарок в плане морали.
В личной жизни потеря двух детей. Утрата младшей одиннадцатилетней дочери Марии (Мурочки), а потом на войне, уже в 1941 году погибает сын Борис.
Интересная дискуссия о высказываниях Чуковского
Читатели по этому поводу разделились на два лагеря.
Одни утверждают:
"А замечательным писателям — каким угодно, хоть детским — нельзя называть людей у...ми? Мы все имеем своё мнение, свои убеждения... В детях же он это чувство любви к искусству как раз взращивал".
Другие им возражают:
"А потом всех тех детей, в ком взрастить свои хотелки не удалось, в ком он по-собачьи учуял "другой взгляд, другой голос", окрестил у...ми. То, что он позволяет себе подобные выпады, означает, что он сам довольно низменный, озлобленный, а вместе с тем и лицемерный персонаж".
А что думают читатели, пишите!
От себя замечу, сложная фигура – детский писатель Чуковский. А какое имел воображение, так описать самых обыкновенных насекомых: " Муха по полю пошла, муха денюжку нашла" . И муха обыкновенная, с зелёным брюшком, которая в жизни вызывает брезгливость, вдруг кажется не мухой, а какой -то красавицей гостеприимной, хлебосольной: "приходите ко мне гости, я вас чаем угощу".
На мой взгляд он всю жизнь горевал по маленькой дочери
В июле 1932 писатель писал в дневнике: "И вот уже тянется мутная гряда — Крым, где ее могила. С тошнотою гляжу на этот омерзительный берег. И чуть я вступил на него, начались опять мои безмерные страдания. Могила. Страдания усугубляются апатией. Ничего не делаю, не думаю, не хочу. Живу в долг, без завтрашнего дня, живу в злобе, в мелочах, чувствую, что я не имею права быть таким пошлым и дрянненьким рядом с ее могилой — но именно ее смерть и сделала меня таким. Теперь только вижу, каким поэтичным, серьезным и светлым я был благодаря ей. Все это отлетело, и остался… да в сущности ничего не осталось"
Вот он 3 декабря 1958 года пишет о Пастернаке:
"Весь ноябрь «я был болен Пастернаком». Меня принудили написать письмо с объяснениями — как это я осмелился поздравить «преступника»!
Вот он 21 сентября 1965 года пишет о Солженицыне:
"Сейчас ушел от меня Солженицын — борода, щеки розовые, ростом как будто выше. Весь в смятении. ...Враги клевещут на него: распространяют о нем слухи, будто он власовец, изменил родине, не был в боях, был в плену. Мечта его переехать в ученый городок Обнинск из Рязани, где жена его нашла место, но сейчас ее с этого места прогнали. Он бесприютен, растерян, ждет каких-то грозных событий — ждет, что его куда-то вызовут, готов даже к тюрьме".
А вот 2 октября 1960 года написана совсем уж грустная фраза, но в ней есть оценка своего пути.
"Сегодня сидел у своей могилы — вместе с Лидой — и думал, что я, в сущности, прожил отличную жизнь, даже могила у меня превосходная".
Известен даже список тех, кого Чуковский просил не приглашать на похороны. Его заранее передала в Правление московского отделения Союза писателей Лидия Корнеевна . На похоронах любимого писателя было очень мало москвичей: в газетах не было ни строки о предстоящей панихиде. Сергей Михалков выступил равнодушно и формально, а вот Агния Барто сказала, на наш взгляд, мудрую вещь: "Да кого же мы хороним, наконец? Чиновного бонзу или жизнерадостного и насмешливого умницу Корнея?"
Может в ее словах и в музее в Переделкино есть ответ на категоричность и не всегда приятные слова от Чуковского?
Чиатйте на канале "Напиши шедевр":
Чуковские. Отец, сын и крокодил