Мы видим лишь то, что хотим видеть. И верим в то, во что хотим верить. И это действует. Мы так часто врём себе, что через какое-то время сами начинаем верить. Мы так часто всё отрицаем, что иногда не можем распознать правду, даже когда она у нас перед носом. Иногда реальность незаметно подкрадывается и кусает нас очень больно. (к/ф "Анатомия страсти")
— Это Вениамин Петрович, — сказала девушка, когда за вышеобъявленным мужчиной закрылась дверь. — Если тебе понадобится почистить компьютер, то обращайся к нему. Поворчит, цену себе набьёт, но сделает.
— Ясно. А на ресепшен как женщину зовут?
— Лидия. Но ты можешь не запоминать, они очень быстро меняются. В соседнем отделе Карик и Валик. Ну это мы их так называем, а вообще Кирилл и Ваня. Кирилл высокий и хмурый. Но он более отзывчивый. А Ваню пока допросишься, три дня пройдёт. Они готовят спецификации.
— Ой, я всех не запомню.
— Это только так кажется. Пара недель и будешь знать каждого.
В большом офисном центре кипела жизнь. Диана, которая работала здесь первый день, жадно впитывала слова подруги. Именно подруга составила ей протекцию при трудоустройстве и теперь знакомила с коллективом и производственной жизнью компании. Со свойственной женщинам нелогичностью в повествовании перескакивала с одного на другое. То про документы, то про коллег, то про контрагентов, то про ближайшее хорошее кафе. По крупинке с каждой стороны, но в итоге получался огромный объём информации.
— Девочки, у вас случаем нет журнала регистрации вызовов? Нигде не могу найти, — в кабинет заглянула женщина лет шестидесяти.
— Нет, Тамара Ивановна, к нам его и не заносят. У Виктора спросите.
— Спрашивала, тоже нет. У нас новый сотрудник? — женщина с доброй улыбкой посмотрела на Диану.
— Да, это Диана, наш менеджер по рекламациям, и — так совпало — моя подруга. А это Тамара Ивановна — она у нас тут за всех сразу. А в трудовой значится, как делопроизводитель.
— Рада знакомству.
— Вопросы появятся, заходи ко мне. Я здесь, пожалуй, дольше всех работаю. Ну, кроме директора, конечно.
— Хорошо, спасибо.
Когда за женщиной закрылась дверь, подруга сказала:
— Тамара Ивановна на самом деле давно здесь работает, всё про всех знает. Нормальная, в общем тётка, но очень уж любит про своего сына рассказывать. Не буду спойлерить, сама ещё много раз услышишь.
— Хорошо. Расскажи лучше, где какие документы лежат и куда что регистрировать.
— Сейчас комп загрузится и всё покажу...
*****
Как и предсказывала подруга — через две недели Диана чувствовала себя так, словно работает здесь минимум пару лет. Жизнь в офисе кипела, и времени долго раскачиваться не было. Пришлось быстро вникать в суть дел, попутно знакомиться с коллективом, особенно с тем, с кем пересекаешься чаще всего. Диане это нравилось, это добавляло лёгкости и естественности в коммуникацию.
Диана зашла в кабинет к Тамаре Ивановне. Женщина, как обычно, встретила полуулыбкой. Кажется, она вообще всегда улыбалась. Но было в её улыбке и в поведении, что-то грустное. Словно она всегда чуточку уставшая.
— Дианочка, угощайся, — предложила женщина. — У Льва Николаевича внук родился, он тортик принёс.
— О, здорово! Сейчас за кружкой схожу, с утра даже кофе некогда было выпить.
— И я с тобой, пожалуй. Тоже надо отдохнуть чуток, а то сегодня словно все с ума посходили.
— Это точно! Мне вот тоже от вас журнал регистрации звонков нужен был. Но не срочно. Сперва чай.
— Хорошо, иди за чашкой. Я пока кнопочкой чайника щёлкну, да по кусочку тортика нам отрежу.
— М-м-м... После суеты этот тортик ещё вкуснее, кажется, — расслабленно сказала Диана, запивая сладкий кусочек чаем.
— Мой Витя тоже любил медовый. Сколько бы тортов я не покупала, а всё равно самый любимый был медовый. Хотя сам мёд он не жаловал.
— Ясно...
Как и предупреждала подруга, про сына Тамары Ивановны Диана слышала много раз. От самой Тамары Ивановны, конечно же.
Она узнала, что Витя был единственным сыном женщины, растила она его одна. Он был очень спокойным, рассудительным, но увы прожил недолго. Сейчас ему было бы тридцать три, но до возраста Христа он не дожил — умер в двадцать четыре. С тех пор он бессменная тема разговоров Тамары Ивановны. В любую беседу она умело вплетала воспоминания о сыне. Витя не любил оливье. Витя подрался из-за девочки в третьем классе. Витя рано научился читать. Витя увлекался астрономией. Витя всегда мыл за собой тарелку.
На абсолютно любую тему Тамара Ивановна находила что рассказать о сыне. К этому привыкли и не обращали внимания, не переспрашивали, не уточняли, но никогда не перебивали и не делали объектом шуток. Тамара Ивановна сообщала очередную подробность, кто-то кивал, и на этом обычно всё заканчивалось. Новенькая Диана была для неё свежей кровью. Человеком, которому можно рассказать о Вите побольше, смакуя подробности. Тем более сейчас, когда они в кабинете вдвоём и ничто не отвлечёт внимание девушки. Всё началось с обсуждения медового торта, так любимым покойным Витей, а вскоре Диана слушала новые подробности и детали. Неожиданно она с удивлением воскликнула:
— Как убили? — она даже встряхнула головой, словно ослышалась и хотела переспросить. — Я думала у него какая-то неизлечимая болезнь была, а его убили?!
— Да... Разве я не говорила? Витенька не болел ничем — здоровья у него было не занимать. Богатырь!
Тамара Ивановна грустно смотрела куда-то в пустоту. Невидящий взгляд скользил по стеллажам с папками, по сертификатам, облачённым в рамки и повешенным на стену, по цветам на подоконнике. Сейчас она была в своём мире, и Диана осознала, что в этом мире женщина живёт уже десять лет. Потерять единственного сына и остаться одной страшно! Очень печальная судьба, никому такой не пожелаешь. И ведь надо каждый день вставать, делать дела, жить жизнь и ни на секунду не забывать о своей утрате. У Дианы не было детей, к своим двадцати двум годам семьёй она не обзавелась, но сострадания в ней было достаточно для того, чтобы почувствовать боль этой улыбчивой женщины. Какой она была бы, если бы Витя был жив? Наверное, хохотушкой...
Диана сочувственно смотрела на женщину, не зная, что сказать и как поддержать.
— А кто его убил? — спросила, наконец.
— Мент поганый! — с чувством воскликнула женщина!
— В смысле? — Диана удивилась ещё раз.
В голове пролетели картины криминальных хроник, в которых показывали, как стражи правопорядка жестоко обращаются с задержанными. Некоторые сюжеты были очень кровожадными. Да и в фильмах эту тему смакуют. Неужели сын Тамары Ивановны, здоровяк Виктор, спокойный, рассудительный и моющий за собой посуду стал жертвой полицейского произвола? Печально, если так...
Тамара Ивановна начала свой рассказ, который знала наизусть.
— Витя в тот год должен был получить диплом менеджера. Кстати, он хотел служить в армии, отдать свой долг родине. Сейчас это не популярно, а вот Витенька сам хотел попасть в ВДВ. Но я так боялась его отпускать! Не только в ВДВ, но и в армию вообще. И он пожалел меня — мы купили военный билет. Кредит, конечно, пришлось оформить — откуда у нас столько денег? Но зато я была спокойна, что его не покалечат в армии. А сейчас вот думаю, может, лучше бы служить ушёл? Тогда этого не случилось бы...
Он был очень сильным, высоким, плечистым. С пятнадцати лет ходил в качалку. У них была очень хорошая компания: мальчишки замечательные. Приходили иногда к нам после тренировки, голодные, — Тамара Ивановна улыбнулась воспоминаниям. — Я их накормлю, а они нахваливают, мол, мамка у тебя, Витёк, мировая... Хорошо жили, дружно.
Она вновь улыбнулась своей грустной полуулыбкой, смахнула с уголка глаз капельку-слезинку. Диана терпеливо ждала, хотя время уже поджимало: до обеда надо расправиться с делами. Тамара Ивановна продолжала:
— В тот день он пошёл устраиваться на работу. Был солнечный октябрь. Ни разу на моей памяти в октябре так тепло не было. Ну будто второе бабье лето. Я, как обычно, ушла на работу, перед уходом разбудила его. Сейчас вот жалею, что не поцеловала..., оставила завтрак на столе и ушла. У него в двенадцать собеседование должно было быть. А в одиннадцать мне позвонили и сообщили, что мой мальчик мёртв, — голос Тамары Ивановны дрогнул. — Он шёл устраиваться на работу и путь его пролегал мимо школы. Там как раз какой-то урок кончился, и детвора выбежала из ворот к родителям. А два мальчика пошли домой сами, видно, рядом жили. Витя увидел, как к ним пристаёт мужчина. Мальчишки-то совсем мелкие, второй класс. А этот гад, значит, пытается увести их. Да ещё и трогает за разные места... Сама ведь знаешь сейчас каких извращенцев только нет! А на улице никого: время-то рабочее, да и место такое пустынное. В общем, такие гады знают где деток караулить. Так вот, бросился Витя защищать этих деток, а тот испугался и в заложники их взял. Начал кричать, мол, если приблизишься, то убью. Там уж толпа собралась, полицию вызвал кто-то. Витя вроде отступил, согласился, значит, с этим извращенцем. А сам тихо-тихо приближался. И вот когда он смог добраться до него, схватил за горло, тут-то полиция и появилась! Да только не вовремя, потому что Витенька извращенца этого уже почти повалил, один мальчик смог вырваться. Вот тут один из ментов, видимо, решил звезду внеочередную получить и задержание маньяка себе присвоить. Выстрелил в него, да только промахнулся и попал в моего сына! — Тамара Ивановна плакала.
Диана налила в пластиковый стаканчик воды, протянула женщине. Та выпила и взяла себя в руки: за десять лет она научилась быстро успокаиваться.
— А дальше что? — поинтересовалась девушка.
— А что дальше? — криво усмехнулась Тамара Ивановна. — Маньяк вырвался и убежал. Мента того судили и... оправдали. Система-то насквозь прогнившая! Мало того что сына убили, и виновный вышел сухим из воды. Так, моего Витеньку ещё оклеветали. Мол, он был в невменяемом состоянии, под действием каких-то препаратов, и что якобы это он напал на этих мальчиков. В общем, несмотря на свидетелей, обвинили во всём Витю. И свидетелей подкупили, все как под копирку свидетельства давали. Сама ведь знаешь, как такие дела делаются! Рука руку моет. И вот сейчас мой сынок в сырой земле лежит, а этот мент поганый, наверное, до высших чинов дослужился.
Тамара Ивановна с силой сжала чайную ложку, которую держала в руках. Диана не знала, что сказать. К ней на выручку неожиданно заглянул коллега:
— Тамара Ивановна, вас там Холмогоров ищет.
— Да? Иду... Дианочка, побежала я. Увидимся ещё.
— Да, конечно.
Домой Диана возвращалась в растрёпанных чувствах и никак не могла собрать мысли воедино. В голове был бардак. Словно поднялся шальной ветер и раскидал по углам всё, что можно.
Она вспомнила, как десять лет назад отец вернулся с дежурства седым. Уходил обычным, вернулся старым.
— Пап, а помнишь тот случай десять лет назад? Ну этот...
— Конечно, помню.
Иногда человек с первого слова понимает о чём идёт речь. И не важно сколько лет прошло. Так и отец Дианы молниеносно догадался, о чём спрашивает дочь.
— А можешь рассказать, что там было?
— С чего вдруг?
— Да в инете сегодня видела ролик один, вот вспомнила... Я ж тогда ничего толком не поняла, и вы особо не объясняли. Расскажешь?
— Да что тут рассказывать-то? Смену я тогда уже закончил, но надо было в отдел заехать. По пути нам позвонили и сообщили, что какой-то придурок взял в заложники детей возле школы и грозится убить. Мы рванули туда. А там один псих двух мальцов схватил и орёт дурниной. Сам мощный такой. Одной рукой за шкирки их держит, как котят, во второй нож. То одному к горлу приставит, то второму. Мы сперва не поняли, что происходит, думали, может он заложников взял и требует что-то. А потом сообразили, что галлюцинации у него. Он всё с кем-то невидимым воевал. Будто нас и не было там. Не слышал, не видел. Знай орет: «Отпусти детей, слышишь? Отпусти! Меня зарежь, а детей отпусти!»
Один мальчик, тот, что с краю от него был, как-то вырваться умудрился, побежал. А он второго за горло схватил и орёт дурниной. Ножом по щеке полоснул. Мальчик завизжал..., и я нажал на курок... — мужчина вздохнул.
Отец замолчал. Смотрел куда-то вдаль, вспоминал.
— А он наркоман был? — спросила Диана.
Отец кивнул:
— Да, вскрытие показало, что был под мощными препаратами. После этого случая район шерстили, несколько притонов закрыли. Оказалось, он уже год сидел на игле, мог от передоза умереть, а вон как получилось... Уж лучше бы от передоза, чем так. Мальчишкам на всю жизнь травма.
— И тебе...
— И мне... Чего скрывать, я до сих пор казню себя за то, что человека убил. Надеюсь, в первый и последний раз. Хотя говорят: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Но всё равно до сих пор простить себе не могу. И вроде мальчика-то я спас. Кто же знает, что психу привиделось бы? Вдруг горло перерезал бы? Щёку ведь порезал, шрам на всю жизнь остался, — мужчина вновь вздохнул. — Одного спас, второго убил. До сих пор помню крик его матери на суде: «Это ты, мент поганый, Витеньку моего в могилу загнал!»
Голос отца дрогнул, и Диана вспомнила, что в те дни голос его часто дрожал. Но тогда её почти на месяц раньше увезли к бабушке на каникулы. А она и радовалась. Когда вернулась буря уже утихла и разговоры велись, по-видимому, во время её отсутствия. Единственное, что её тогда удивило — отец решил не возвращаться в полицию. Хотя она знала, что работу он свою любит. Она смотрела на седые волосы отца, на морщины и думала, что выглядит он старше своих лет. И не генетика тому виной или неправильное питание. Нет, причина в том, что ни дня не проходит, чтобы он не вспомнил, что лишил жизни человека. Ну и что с того, что одного спас. Но второго-то убил. И как бы ни раскладывал всё по полочкам рациональный разум, что принял он тогда единственное верное решение, но душа помнила надрывный крик матери: «Это ты, мент поганый, сына моего убил!»
Человек сам определяет, что он считает истинным и правильным. Это формирует его реальность.
Вот только что такое истина? И есть ли истинная реальность? А может всё это мираж и каждый живёт в мире собственных иллюзий? Каждый сам ищет ответы на свои вопросы. И если вопросы совпадают, то ответы часто нет. Так устроен мир. Общий на всех и индивидуальный для каждого.
~~~~~~
Как-то не очень весело получилось начать понедельник. Но такова уж жизнь. У всех своё чёрное и белое. Главное, чтобы твои иллюзии не причиняли вреда другим.
Всем хорошей недели.
Радуемся - впереди ещё целая половина лета!!!
Вот ещё несколько рассказов:
