В тот самый дом она, приехав,
что достался по наследству
Из глуши, где выживая,
и каждый день был не по средствам
Бросив сумки на пороге,
в тёмный холл вошла в тревоге
Предстал ей сумрак коридора,
сомкнуты шторы без узора
Выцепив из полудрёмы,
с тягучим стоном вековых петель
Захлопнулась входная дверь;
Вверх, со скрипом от ступеней,
сознавая постепенно:
«Конец невзгодам в новом месте,
здесь жизнь я новую начну»,
И только стоило подняться,
как страх иголкой вдруг кольнул,
Дрожа, у замешательства в плену,
под нос шепнула: «Почему?»
От ветра затрещали тихо стены,
будто дом решил ответить:
«Ступенек в лестнице тринадцать,
попрошу я Вас заметить»
Порывы ветра завыванья
заглушали все мечтанья,
Лежала под окном мансардным,
в котором лунный лик возник,
И в этом сумраке белёсом,
отворилась дверь без спроса,
Раздался смех сладкоголосый,
бросив в бездну сердце вмиг,
Она зарылась в покрывале
и от её всхлипов смех поник,
Вблизи раздался чей-то вскрик;
Звонкий топот по ступеням,
знакомым скрипом как рефреном,
Только лишь в ином порядке
– промчался кто-то в страхе вниз,
Скинув робко покрывало,
в лунных отсветах лукавых,
Дрожа, как раньше не бывало,
за дверь, откуда звуки донеслись,
Она по лестнице спустилась,
где поджидал её сюрприз:
Поблёскивал в столовой
в дрожаньи свеч пустой сервиз;
Стояла ровно и без звука,
а рядом девочка в испуге,
В объятиях женщины печальной,
сидящей во главе стола,
Не скрывая недовольства
от такого вероломства:
«Позвольте ж дома быть мне гостьей»,
сказала, взяв бокал вина,
Вернее, руку протянула,
но не ощутила хлад стекла,
Насквозь рука хрусталь прошла;
Вверх по тринадцати ступеням,
без звука молотя по стенам,
Впорхнула в спальню дуновеньем,
где просидела до утра,
Но вместо нужного забвенья,
нависло тучей озаренье,
И тенью пала от него
холодной тяжестью хандра;
С рассветом девочка проснулась,
за фоторамкой потянулась,
В полусне нетвёрдой кистью,
смахнув её с тумбочки рукой,
И вот же чудо – не разбилась,
и кое-что в ней отразилось:
Фигура, что над ней склонилось,
лицо, дарящее покой,
Произнести лишь та успела,
растаяв с утренней звездой:
«Ведь я была твоей сестрой»
