Некоторые книги принесли бы несомненную пользу духовному здоровью читателя, если были бы прочитаны им в юношеском возрасте, но и для зрелых людей они ретроспективно помогут многое осознать. «Портрет Дориана Грея» - роман двоякий: с одной стороны, он представляет собой манифест декадентского панэстетизма с присущим ему имморализмом, с другой стороны, это почти притча о христианской нравственности. Однако, обращает на себя внимание и поднимаемая Уайльдом проблема духовного наставничества, влияния прожженного и аморального циника на неокрепшую молодую душу. Ведь отношения лорда Генри Уоттона и Дориана Грея центральные в книге: там, где кажется, будто лорд Генри просто сыплет ницшеанскими афоризмами и упражняется в остроумии, сам не особенно страдая от своих аморальных сентенций, совсем молодой Дориан Грей их впитывает и живет согласно этому мировоззрению, что приводит его к жизненной катастрофе.
Сначала доведение до самоубийства, потом убийство, опиумная зависимость, не говоря уже о банальном разврате, старят и уродуют душу Дориана Грея (не последнюю роль в этом процессе выполняет книга, данная Генри Дориану, в которой угадывается «Наоборот» Гюисманса). Но, как известно, сам портрет, на котором запечатлен главный герой, несет на себе бремя его злодеяний, сам же он остается внешне непорочен. Эта мистичность сюжета, в котором произведение искусства играет роль зеркала, на котором отражаются все пороки того, кому она посвящена, заставляет, конечно, вспомнить «Шагреневую кожу» Бальзака, где сама эта кожа уменьшалась в зависимости от желаний героя. Можно сказать, что перед нами очередная глава западной фаустианы, где роль Мефистофеля играет лорд Генри, а Дориан выступает в роли Фауста (схожим образом и у Бальзака).
Трудно сказать, на чьей стороне Уайльд, ведь афоризмы лорда Генри несут на себе печать и его собственного мировоззрения, ведь автор романа был эстетом и декадентом, снисходительно относящимся к требованиям традиционной морали, как и его герой. Другое дело, что талант Уайльда не позволил ему написать эстетскую безделицу в духе «Наоборот» Гюисманса, он как художник показал, куда вели эстетизм и декаданс, как они разрушали души людей. Удивительно, конечно, что внутренний мир Дориана Грея разлагается от нарастающего в нем зла, а лорд Генри живет, как ни в чем не бывало, ничуть не страдая. Может быть, потому, что он – теоретик, а не практик декаданса. Начинаясь как гимн красоте, освобожденной от любых нравственных обязательств перед миром, роман завершается почти христианским моралите о связи красоты, истины и блага.
Роман Уайльда совсем небольшой, меньше двухсот страниц, но в нем есть совершенно непонятные длинноты, связанные с описанием роскоши прошлых веков и совсем необязательными экскурсами, например, в историю драгоценностей. Книга могла бы выйти куда компактнее, если бы в ней стались два структурообразующих элемента: рефлексия Дориана о своей жизни и влиянии ее на портрет со всеми вытекающими из этого событиями, а также сентенции лорда Генри, к которым, что удивительно, все слушатели кроме Дориана относятся несерьезно. Эти две базовые детали делают роман увлекательным даже и для зрелого читателя, другое дело, что, будучи прочитанным в юности, «Портрет Дориана Грея» может многому научить молодежь и, быть может, предостеречь ее от опрометчивых поступков.
Как любая великая книга, этот роман, с одной стороны, демонстрирует очарование и притягательность зла в теории, с другой стороны, разоблачает его на практике. В связи с запоздалым прочтением этого романа вспоминается евангельская цитата, вынесенная в заглавие этой заметки, а также фраза из фильма «Американская история Х»: «Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на зло», а также прекрасная русская пословица, ставшая эпиграфом к «Капитанской дочке»: «Береги честь смолоду». Если бы мы в юности понимали смысл этих трех фраз, многих ошибок можно было бы избежать, о чем нам и напоминает замечательный роман Оскара Уайльда.