- И имей в виду, Люба: я своего решения не изменю! - почти выкрикнул Иннокентий, муж.
Это было так неожиданно, что Люба вздрогнула и выронила вязание. Потом глянула на мужа: тот даже и не заметил, что сказал что-то вслух. Продолжал сидеть, погрузившись глубоко в свои мысли, но глядя при этом на экран телевизора. И руку со сжатым кулаком, которую он вскинул во время реплики, не опускал.
⚡⚡⚡
Дело в том, что за неимением возможности проявить себя мужчиной, хозяином в реальной жизни, Кеша много воображал по этому поводу. Не то чтобы у него не было такой возможности. Наоборот, вся его жизнь – сплошная возможность быть мужчиной и добытчиком. Но не смог Кешечка ею воспользоваться: то ли сноровки нужной недостало, то ли желания, то ли и того и другого вместе взятых. Всё как-то Люба, жена Иннокентия, вперёд вылезала, не позволяла мужу проявиться, инициативу перехватывала. Ззза.р.аза!
Вот и ушёл человек в жизнь внутреннюю, воображаемую. А там уж он разворачивался вовсю! И дома строил, и деньги зарабатывал, и жену в страхе держал, и с начальством спорил. И даже маме перечил! А это, согласитесь, высшая степень смелости и отваги, граничащая с безумием.
⚡⚡⚡
Вот и сегодня Иннокентий так глубоко ушёл в свои фантазии, что не заметил даже, что сказал что-то вслух, чем и испугал жену.
Супруги по давно и негласно заведённой традиции по вечерам сидели в гостиной. Иннокентий смотрел телевизор, Любовь вязала. Года два назад у неё появилось новое увлечение: вязание крючком. Получалось у женщины очень даже неплохо, и она с удовольствием посвящала этому занятию все свободное время.
Так вот и проходило их ежедневное общение, так называемые тёплые семейные вечера.
А что ещё делать?
Любовь? Да какая там уже любовь? Двадцать семь лет в браке! Это вам не шутка! Это – срок! Даже если и была «кака така любовь», то давно уже вся вышла или стала привычкой, тем, чего уже не замечают. Как сказал бы поэт, «любовная лодка разбилась о быт…». В их случае можно оставить просто: разбилась.
Страсть? Ну… была и страсть когда-то. Да только супруги уже и забыли, когда это было. Возможно, ещё до брака. Осталось только жалкое подобие: отправление естественной потребности.
Задушевные беседы? О чем, бога ради, им беседовать? Разве что о дочери. Так это минутное дело: «Машка звонила? Как там у неё?» - «Звонила. Всё нормально». Вот и поговорили. Дочь их, Мария, училась на третьем курсе кооперативного университета, домой приезжала редко. И после его окончания, сказала, приложит все силы, чтобы остаться в столице. А не возвращаться в «эту дыру», называемую родным городом. Но, скорее всего, она хотела бы сказать: в эту странную семейку.
Люба, видя, что муж не выходит «из себя», то есть из мира своих грёз, пожала плечами, подумав: «Пофантазируй, пофантазируй! Что ты опять уже придумал?», и продолжила вязание.
⚡⚡⚡
И вспомнилось Любе (вот как вчера это было!), как после свадьбы стали жить молодожёны в доме родителей мужа. У её родителей дом был небольшой, да ещё две младшие сестры. А у свёкров и дом добротный, и из детей, кроме Кеши, только один старший сын, который к тому времени как уехал служить в Сибирь, так там женился и обосновался.
Ох, и поизмывалась же свекровь над Любой! Не так стала, не туда села, почему бездельничаешь, а что это за тесто, криворукая, бестолковая, навязалась на нашу голову, не о такой невестке мы мечтали, как не повезло сыночку – одним словом, унижений и издевательств не перечесть. Мужу Люба пожалуется – не верит. Или бросит: «Сами разбирайтесь, бабьё».
Иннокентий работал трактористом, а Люба устроилась в их сельский магазин: сначала ученицей, а через три месяца – продавщицей. Толковая она была девчонка, всё на лету схватывала, считала правильно, недостач у неё никогда не было; и с покупателями вежливая.
Само собой разумеется, что продукты в дом на всех покупала невестка. И никогда денег с родителей мужа не требовала. Но они со временем нос стали воротить: то колбаса не такая; то рыба дешёвая; то почему конфеты не шоколадные, а карамель какая-то.
Потом стала замечать, что не успеет купить муки, например, а её уже нет; сахара два дня назад принесла три килограмма, а сегодня в сахарнице на дне осталось. И так со всем. Консервы, крупы, сливочное и подсолнечное масло – всё таяло на глазах. Оказалось, свекровь этими продуктами снабжала свою сестру и её замужнюю дочь.
Разругались. А муж – и вашим, и нашим. Поддержки, защиты от него никакой. Жить стало просто невыносимо. Люба поставила условие: или мы покупаем себе хоть какой домик и живём отдельно, или разводимся.
Наскребли немного денег: родители Любы помогли, чем смогли; в долги влезли – купили хатку-развалюху в соседнем городском посёлке. Пятнадцать минут езды до города.
Люба снова пошла работать в магазин, но уже в городе, на самой окраине. Ездила на работу летом на велосипеде, зимой – на электричке. Иннокентий устроился рабочим на хлебозавод.
Так как жили считай в деревне, то обзавелись хозяйством. Ну как обзавелись? Люба завела поросят, кур, уток. Хотела было ещё и корову, но одна бы не потянула.
А Иннокентий, недовольный тем, что жена оторвала его от родных корней, ударил в хомут: ни за что дома не брался. Даже зерна готового сыпнуть курам не хотел: он, видите ли, устал на заводе. Придёт со смены – и на диван. И пофиг ему, что хатку эту ремонтировать надо, что забора вокруг дома нет, что дрова, торф не заготовлены на зиму…
А Люба жилы рвала: работа, дом, хозяйство, огород… Видя, что муж у неё только для мебели, взяла всё в свои руки. Мало того, что держала по три-четыре кабана на продажу, так завела ещё и свиноматку: растила и продавала поросят. Кур было до пяти десятков – яйца продавала. Уток растила – мясо шло с молотка. Картошки садила соток двадцать – тоже продавала.
Работников нанимала, чтобы домик до ума довести, платила всем, что скажут.
Единственное, чем был полезен Иннокентий, так это тем, что зарплату свою безропотно отдавал жене, не пил и не гулял. Хотя что там его зарплаты! Люба в магазине имела в разы больше.
Когда лет через пять домик отремонтировала, воду провела, газовое отопление установила, хотела развестись с мужем. Но тут выяснилось, что беременна она. Какой уж развод? Живи, Любка, терпи дальше! Дитя без отца не оставишь!
Той и передышки у женщины было, что полтора года декрета. Потом определила Машку в ясли, а сама снова на работу, снова хозяйство, огород…
На этот раза решила женщина, что надо перебираться в город, а то загнёшься с эти проклятущим хозяйством.
Как раз Маша окончила начальную школу, а Люба построила квартиру в городе. Двухкомнатную.
Переехали.
Сначала хотела было оставить Иннокентия в том доме в городском посёлке. Надоел он ей, хуже горькой редьки! Вот надо ж уродиться такому непутёвому лодырю?!
Однако обдумалась и решила: с какой такой радости оставлять ему полностью благоустроенный дом, в который она вложила столько своих трудов и здоровья. Забрала мужа. Вот точно как чемодан какой: пусть валяется на антресолях!
А дом решила сдавать, уже и желающие были.
И тут – хоба! Свекрови жить негде!
Дело в том, что несколько лет назад явился из Сибири старший брат Иннокентия, Иван. То ли жена его выгнала за измены, то ли он застукал жену с другим – толком никто ничего не понял. Как бы то ни было, поселился он у родителей. А куда деваться? Приехал он с одной сумочкой, в которой не деньги, а пара заношенных рубашек да штаны.
Пока ещё был жив отец, свёкор Любин, Иван кое-как крепился: вёл довольно трезвый образ жизни и был тише воды ниже травы. А как отец ушёл в мир иной, так и сорвался Ванюша: пьянки-гулянки, дебоши-драки, приводы в милицию, бабы сомнительные…
И вот свекровь не выдержала и взмолилась:
- Кешенька, можно я поживу в вашем доме пока?
А что может решить Кешенька? Он к этому дому имеет чисто номинальное отношение. Люба там хозяйка. А Люба сказала:
- НЕТ!
Свекровь и так, и эдак – не уговорить Любу. Оно и понятно: столько натерпелась она от свекрови, на три жизни хватит. Да и сделано всё в доме исключительно её руками и трудами. Ладно бы вдвоём с мужем надрывались, а то ж одна-одинёшенька. А теперь он требует войти в положение, мама же…
Короче говоря, дожали муж с мамой Любу.
- Только одно условие, - сказала женщина свекрови, - будете платить мне за аренду, как любой другой человек.
Свекровь согласилась. Однако месяц прошёл – не платит, другой на исходе – нет денег, третий минул – заявила мама мужа:
- Чего это я буду платить тебе деньги? Это дом моего сына, вот с ним я и буду разбираться. А ты – не лезь! Ишь, деньги она с матери требует!
- Нет, дорогая моя свекровушка! Дом не сына вашего, и даже не мой. А моей матери. Давным-давно уже я его переоформила, а сын ваш бумаги подписал не глядя. Потому что всегда он был растяпой бестолковым, таким, наверное, и останется. Так что выметайтесь по-хорошему, пока я милицию не подключила.
Много чего и в этот раз высказала свекровь невестушке. Узнала ли Люба что-то новое о себе? Нет. Она так и сказала маме мужа:
- Повторяетесь вы! Прям скучно слушать! Идите уже, идите, я за вами проветрю.
Как ошпаренная выскочила свекровь после этих слов. А сын её и в этот раз промолчал. Он вообще неспособен был кому-либо или чему-либо противостоять. За жену никогда ни перед кем не заступился, а теперь вот и за мать… Боялся, видать, что отправится вслед за нею на родную землю.
⚡⚡⚡
За вязанием и воспоминаниями Люба и не заметила, как муж захрапел, так ничего больше и не сказав. Она встала, выключила телевизор и пошла спать: может, завтра он смелости наберётся и расскажет о своём судьбоносном решении, которое не намерен менять.
А вообще – в театр бы ему, на роль бессловесного лакея…
🎀С вами Татьяна Ватаман.