Приехав по незнакомому адресу, Лида пыталась собраться с мыслями. Что она скажет этим людям? Здравствуйте, господа Ивановы, у вас мой сын? Можно мне с ним познакомиться и поговорить? В лучшем случае они вызовут полицию, в худшем — бригаду санитаров. Молодая женщина взяла машину напрокат, припарковалась возле подъезда — и принялась ждать.
В карточке каким-то невероятным образом оказалась копия решения суда об усыновлении. Как — понять невозможно, ведь этот документ почти секретный. Он не должен вручаться никому, кроме приёмных родителей и тех, кто вносит изменения в документы. Её сыну дали не только имя и отчество, но даже другую дату и место рождения.
Причём усыновили его тогда, когда мальчику даже не исполнился годик. Дом, где жил её сын — из элитных построек бывшего СССР. Всего пять этажей, огромная парадная, собственная зелёная зона. Просторная парковка — и никто не едет сюда из других дворов, потому что участок огорожен чем-то вроде забора.
Никакая реновация, никакое уплотнение не затронуло этот осколок рухнувшей империи. Должно быть, новые родители её сына — люди обеспеченные и состоятельные. Лида простояла несколько часов, но за это время из подъезда не вышел никто, кто хотя бы смутно был похож на мальчика десяти лет. Наступил вечер.
В окнах, где должна была находиться квартира двенадцать, было темно — свет никто не зажигал. Женщина устала ждать — и вышла из машины. От долгого сидения ноги и спина затекли. Но подойти к домофону и нажать нужную квартиру — это выше её сил. Она в нерешительности приблизилась к подъезду. Через пару минут дверь широко распахнулась.
— Ага, попалась?! Ты кого тут высматриваешь? — строго спросила бабушка, божий одуванчик.
Она стояла на пороге бывшего элитного дома и с подозрением взирала на незнакомку. От возраста её волосы выцвели и стали напоминать снег. Морщинистая кожа, какое-то нелепое белое платье. Увидев её, Лида испугалась и даже отшатнулась. Как неожиданно она появилась!
— Здравствуйте, — сказала женщина, превозмогая страх и отвращение. — Я… Я ищу Ивановых. Вот только забыла, в какой они квартире живут.
— Вы тут стоите уже шесть часов! — объявила ей старушка. — Шесть! Ещё хоть слово, и я полицию вызову. Или НКВД, слышишь? Таких, как ты, к стенке нужно ставить, к стенке!
— Пожалуйста, успокойтесь, — попросила Лида. — Я правда ничего плохого не замышляю. И вам ведь ничего злого не сделала. Видите ли, сын Ивановых…
— Ах этот паскудник? — вскричала бабушка. — Вечно тут что-то ломал, бил… Правильно, что они его в детский дом сдали. Правильно. Сразу подъезд зажил, как молодой. Сразу сил набрался.
— В детский дом? — удивилась молодая женщина.
— Ага, — кивнула бабушка. — Таких надо сразу — или в колонию, или в интернат. Это же преступник, настоящий преступник! Дверь мне поджёг, представляешь?
— А где сейчас Ивановы? — спросила Лида.
— Уехали они отсюда, — ответила старушка. — Да в разные стороны. Года три назад, точно тебе не скажу. А ты почему интересуешься, а? Может, хочешь квартирку их ограбить? Так я тебе сразу скажу, время не трать. Бедненько у них там, я сама видела. Это они только вид делают, что нам, коренным жителям, ровня. А на самом деле — едва денег на эту квартиру наскребли. И сбежали. Ну и хорошо, ну и замечательно. Тихо стало, а их драндулет перестал мне в окна дымить.
— Спасибо… — протянула Лида. — Мне уже пора.
Но старушка будто не слышала её. Она продолжала кричать на весь двор о том, как сильно ей не повезло с соседями.
— Как они меня своими скандалами достали! — жаловалась бабушка. — Сначала друг на друга орали. А потом этот Глеб, бесстыдник, появился. В один день, представляешь? Непорочное зачатие, не иначе. Начали на мальчика кричать. Но и он не промах — не отставал. Стены ходуном ходили, каждый день, каждый день. Уж я и жаловалась, уж я и писала. А всё без толку.
— Мне правда пора, — сказала молодая женщина и пошла к машине.
— И не приходи сюда больше! — прокричала вслед бабушка. — Ещё раз увижу — все шины проколю, кузов поцарапаю! Вызову НКВД, они тебя к себе вывезут, поняла? Не надо связываться со мной.
Двигаясь по вечерним улицам, Лида думала, как же странно устроена жизнь. Оказывается, её сын жил в одном городе с ней. Быть может, они даже ходили по одним улицам, сталкивались в метро. Или она улыбалась ему, видя сосредоточенного мальчика. А теперь он будто убегает. Ускользает. Если он оказался в детском доме, то что теперь с ним? Как его найти?
— Паша, привет, — поздоровалась Лида, позвонив своему старому знакомому. Она точно знала, что он работал в полиции — но без подробностей. — Ты со мной встретиться сможешь?
— Ну, если муж не против… — ответил мужчина.
— Не против, - язвительно произнесла женщина. — Ему уже всё равно. Мы с ним расстались полгода тому назад. Я тебе разве не говорила?
— Оу, — сказал Павел. — Соболезную. Ты почему про меня так поздно вспомнила?
— Паша, дело есть, — продолжала Лида. — Мне помощь твоя нужна. Ты сможешь мне время уделить? Ну пожалуйста.
Из-за двери директорского кабинета доносились крики. В очередной раз матёрый педагог пыталась призвать к порядку одного из воспитанников. Вроде бы, неглупый и смышлёный мальчик. Учится неплохо. Но поведение… И эта его категоричность! Нужно выбить всю дурь у него из головы, чтобы надеяться хоть на какой-то толк.
— Твоя мать тебя бросила. Бросила! — говорила Надежда Борисовна своим мерзким скрипучим голосом. — Государство — это всё, что у тебя осталось, слышишь? Ты должен быть нам благодарен, Виталик. А ты, что ты?
— Да, Надежда Борисовна, — тихо ответил воспитанник.
— Никакой Надежды, слышишь? — возмутилась женщина. — Ты должен называть меня госпожа директор, понял? Ну-ка, повтори.
— Да, госпожа директор… — выдохнул мальчик.
— Всё, свободен, — махнула рукой Надежда Борисовна. — Дела у меня срочные. А то бы продолжили твоё воспитание. Ещё раз сбежишь — я вопрос поставлю, слышишь? Поставлю. Берись за ум, пока не поздно.
Дверь за строптивым воспитанником закрылась. В этот раз он даже не сказал свою фирменную поговорку. Мол, свалю я от вас, рано или поздно. Десять лет — а такой грозный. Впрочем, за свою карьеру директриса встречала и не такое. Нужно бороться с этими настроениями, иначе все дети начнут разбредаться.
И куда он всё время норовит убежать? Никого ведь у него нет! Родная мать — отказалась. Приёмные родители через суд сняли с себя опеку. Ни бабушек, ни дедушек, ни одной живой души. А ведь ему — всего десять лет. Ещё почти столько же ей, Надежде Борисовне, придётся с ним возиться. Если на повышение не заберут, разумеется. Но она верила в лучшее. Эх, вот станет она чиновником в министерстве образования…
— Войдите, — позвала Надежда Борисовна. Теперь в её кабинете оказалась миловидная и даже симпатичная женщина. Сколько ей лет? Скорее всего, до тридцати. И что она забыла в их детском доме?
— Здравствуйте, — поздоровалась соискательница. — Спасибо, что приняли меня.
— Ну, пока ещё не приняли, нужно собеседование пройти… — рассеянно сказала директриса. — Нам нужен юрист, да ещё и специалист по закупкам по совместительству… Ну и бухгалтер — самую малость. И всё это — на одну ставку. Работы много, моя дорогая.
— Да-да, я читала условия, — кивнула молодая женщина. — Работа мне знакома, всё понятно. Закупками я занималась пять лет. «Один-Эс», конечно, использовала мало, но разберусь. В принципе, меня всё устраивает.
— Даже зарплата?! — удивилась Надежда Борисовна.
Это место было слабым планом Лиды. Действительно, что она, успешный юрист и руководитель, забыла в этом детском доме? Веского повода ей придумать так и не удалось. Вся надежда — на один слабый тактический ход.
— Говорят, у вас есть общежитие… — начала Лида.
— Да, есть, — кивнула Надежда Борисовна. — И зарегистрировать тебя там можем. Никаких проблем.
— Мне так надоело снимать эти квартиры, — продолжала женщина. — Потом ездить через весь город на работу.
— Понимаю, — сказала директриса. — Общежитие — вон оно, из окна видно. Мы недавно сделали ремонт. Есть, кстати, комната с отдельным санузлом. Будешь там одна жить, как царица. Но… Договор мы будем заключать с этим, как его… Искушением.
— Вы хотели сказать, с испытанием? — уточнила Лида.
— Вот-вот, именно, — кивнула Надежда Борисовна. — А то, знаешь, одну взяли на контракт, прописали — потом выгнать не могли. Она же юрист! Работать только не хотела. Но не на тех напала наша умница… Это я не угрожаю, нет, предупреждаю.
Женщины помолчали. Лида думала, что работать в этом месте — сомнительное удовольствие. Зарплата в резюме — сущие копейки. На предыдущей должности она получала куда больше, да и перспективы были. Но теперь это не имеет значения. Как только она ввела название детского дома, тут же увидела адрес сайта для трудоустройства.
Это было сродни подсказке. Лида направила резюме, и в тот же день получила отклик. Перечень обязанностей, конечно, мог бы напугать впечатлительного человека. Но женщина была опытным сотрудником. Справится, куда денется?
— Сразу могу карты открыть… - продолжала Надежда Борисовна. — Уже месяц наша вакансия висит, ни одного отклика. Я уже говорила помощнику, чтобы переделал. Чтобы как-то интригующе расписал.
— Считайте, что сотрудника вы нашли, — поспешила успокоить её соискательница. — У меня и документы все с собой. Могу хоть завтра приступать. Никаких проблем, поверьте.
Женщина помолчала, пристально глядя на свою собеседницу. Умная, красивая, да ещё с такой замечательной трудовой книжкой… Нет, что-то здесь явно было не так. Или это работа в детском доме так сильно изменила Надежду? Ну да, везде ищет подвох. А дамочка, может быть, просто любит мальчиков и девочек. Надо дать ей шанс — но перестраховаться.
— Я на работу вас возьму, но при одном условии… — сказала директриса. — И приступать надо пораньше, это да. Чем скорее, тем лучше.
— Слушаю, — кивнула соискательница. — Какое ещё условие?
Директриса лукаво улыбнулась. Условие оказалось странным, но вполне подходило Лиде.
Работа в детском доме оказалась самой непростой, которая только выпадала на долю Лиды. Должность юриста предполагала столько обязанностей, что с ними с трудом бы справился целый отдел. Нужно было заниматься оформлением договоров, выдавать характеристики, заполнять бесконечные базы и много чего ещё.
К счастью, она сумела организовать свою работу, поэтому быстро смогла наладить дела. И всё же, трудиться нужно было в поте лица. Стоило выпасть из этого ритма всего на денёк, и завтра придётся прилагать ещё больше усилий. К этому — огромное количество детей, на которых ей было тяжело смотреть. И странные порядки в детдоме. К примеру, воспитанникам запрещалось… Бегать. И громко разговаривать, кричать.
«Какая-то тюрьма для детей, — думала Лида, глядя на забитые лица ребят. — Только они ведь ничего не совершали…»
В детский дом постоянно приезжали волонтёры и чиновники. Они говорили ребятам красивые слова, делали подарки. Но Лида видела, что детям нужно совершенно другое. От них не получится откупиться новым телефоном или планшетом. Каждый из них нуждался в семье.
Где-то здесь был её сын. Без помощи Паши она бы точно не справилась. Конечно, в подробности событий она его не посвящала. Нечего ему знать, для чего ей понадобился мальчик. Он, впрочем, и не проявлял никакого любопытства. Нашёл ребёнка — и ладно. Женщина без труда отыскала его личное дело.
Посмотрела фотографии. Да уж, судьба у мальчика сложная. А лицо — скорее на Максима похож, чем на неё. Но то, что это родная душа, она поняла сразу. И видела его несколько раз — правда, издалека. Надо придумать, как приблизиться. Как стать ему другом. Это ведь возможно, в мире вообще нет ничего невозможного. Из мыслей её вырвал телефонный звонок.
— Лидочка, зайдите, — раздался требовательный голос в трубке. — Зайдите, пожалуйста, на минутку.
Как ни странно, но директриса ей понравилась. Первое впечатление об этом властном человеке оказалось обманчивым. Она быстро увидела, что под маской безразличной чиновницы — умная и сопереживающая женщина. Просто могла ли она стать хорошей для каждого из этих детей и взрослых? Тем более что многие из них имели весьма непростой характер.
— Здравствуй, дорогая, — улыбнулась ей директриса. — Ты уже две недели с нами. Знаешь ли, не каждый юрист столько здесь выдерживал. Тебе помощь какая-то нужна?
— Спасибо, — ответила Лида. — Работа как работа… Говорите, что нужно сделать. А то у меня там всё горит.
— Ах да, — сказала начальница. — Знаешь, мы ведь с тобой находимся не просто в каком-то казённом учреждении, а в самом настоящем детском доме. И нам нужно найти подход к каждому ребёнку, понимаешь? Именно для этого государство нас на работу наняло. Есть у нас такой институт — наставничество.
— Что-что? — удивилась Лида. — Мне ещё нужно заниматься с детьми?
— Наставничество — это наше ноу-хау, — с восторгом говорила Надежда Борисовна. — Не какая-то там общественно-полезная нагрузка, а оплачиваемый труд. Ты так стараешься, что я подумала: почему бы тебе не предложить? Лишних тысяч пять в месяц я тебе накину. Я считаю, что этим детям не нужны родители. Поздно им уже, поздно! Друзья и наставники — другое дело. Чтобы, понимаешь, учили жить, рассказывали, как платить за квартиру и всё такое.
— Я всего лишь юрист, — пожала плечами Лида. — Вам виднее, как помочь этим детям.
— Вот-вот, вы — отличный юрист, — улыбнулась директриса. — Если честно, дорогая, сомневаюсь, что вы у нас надолго задержитесь… Но ваши возможности нужно использовать с умом. Пусть даже месяц-другой, зато какой-нибудь воспитанник получит важный опыт.
— Да, документооборот был сильно запущен, — сказала молодая женщина. — С большего свой фронт работ я уже изучила, самые насущные вопросы решила. Мне, конечно, придётся нелегко — многое нужно восстановить. Вот, например, по журналам и по отчётам…
— Подожди, — перебила её Надежда Борисовна. — Я в этой вашей юридической стороне вопроса вообще ничего не понимаю. Мне, пожалуйста, в письменном виде и с цифрами, но потом. А сейчас мне хочется, чтобы ты согласилась стать наставником. Научила кого-то из воспитанников жить, понимаешь?
— С трудом, — призналась Лида.
— Я тут каждому нашла занятие, — призналась педагог. — Водитель у меня ведёт что-то вроде кружка по интересам. Рассказывает мальчикам, как машина работает, на какие педали нужно нажимать. Завхоз вообще сколотил целый отряд. Детки ему помогают что-то чинить, красить. Ты человек занятой… Больше одного воспитанника вряд ли потянешь.
— Даже и не знаю… — протянула Лида.
— Есть у нас один сложный мальчик, — произнесла директриса. — Всё время норовит сбежать. Куда, зачем — этого он объяснить не может. Вот было бы здорово, если бы ты им занялась. Не за просто так, разумеется… Хотя, тебе это тоже будет полезно. У тебя же тоже дети пойдут.
— А как его зовут? — с надеждой спросила молодая женщина. — Этого воспитанника?
— Глеб Иванов, — ответила Надежда. — Лидочка, тебе плохо? Что-то ты побледнела, дорогая моя. Не бойся, он очень хороший и адекватный мальчик. Просто ему внимание надо и забота. Да как любому, в принципе. Лида, тебе точно хорошо?
Надежда Борисовна, в сущности, была хорошей женщиной. И история Глеба, этого беглеца-неудачника, отзывалась в её сердце непонятной болью. Но любые попытки разузнать биографию мальчика будто натыкались на невидимый барьер. Кем были его родители, почему отказались — тайна за семью печатями.
«Документы о рождении Глеба Д. утеряны в связи с переездом».
«Гражданское дело об усыновлении Глеба Д. утрачено из-за аварии в системе отопления. Восстановить материалы невозможно».
Особенно Надежду Борисовну задевало то, что от мальчика отказались дважды. Сначала — биологические родители, а потом — приёмные. И не то, чтобы ребёнок был совсем безнадёжным. Нет, просто от такого страдали все ребята, оказавшиеся в детдоме в относительно взрослом возрасте.
— Вот сейчас ему — десять лет, — размышляла директриса. — Кто его возьмёт? Кто его будет воспитывать?
Конечно, в стране были волонтёры и профессионалы, которые могли бы принять на себя подобную ношу. Но таковых — мало, на всех не хватит. А её, Надежду Борисовну, избегали, считая бюрократом и циником. Это была её внешняя оболочка, благодаря которой она делала успешную карьеру. Но в глубине души директриса сопереживала каждому мальчику и девочке, что оказались под её началом.
Пару раз в неделю она вызывала к себе мальчика и пыталась с ним общаться. Но — между ними не было доверия. Ей никак не удавалось сломать барьер. Надежда Борисовна испробовала разные методы, но зашла в тупик. Глядя на новую юристку, она подумала, что женщина может стать ключом к этому мальчику. Отмычкой.
Обычно Глеб разговаривал с ней вежливо и учтиво. Но опытный педагог видела, что в глубине души он ни с чем не согласен. И стоило только его раззадорить — показывал своё истинное лицо. Говорил гадости, не стесняясь. Если так пойдёт и дальше, то проблем с воспитанником не избежать.
— Я всё равно отсюда свалю, — говорил ей Глеб, когда выходил из себя. — Убегу.
— Куда же ты бежишь? — вопрошала директриса. — Нет у тебя никого, нет! Заруби себе на носу, что теперь твой дом — здесь. И тебе придётся делать то, что от тебя требуют.
— Вы просто не даёте мне найти свой дом, — возражал мальчик. — У всех бабушки есть, тёти. Вот я сбегу за ограду — и буду искать. И найду обязательно, слышите?
«За ограду!» — подумала Надежда с раздражением. Нет, никогда ей не превратить это детское учреждение в настоящий дом. А ведь по-другому толку не будет. Иначе они так и будут смотреть на неё, как на врага. Глеб — отличная иллюстрация грядущим перспективам. И что получится из этих ребят?
— Ладно, нашла я тут один вариант, — сказала Надежда Борисовна. — Ты, говорят, на обществоведении хорошо себя ведёшь? Книжки всякие читаешь. Вроде как даже писать что-то пытаешься.
— Ну, — кивнул мальчик. — Люблю это, а что?
— Есть у нас новая юристка, — объяснила директриса. — Хороший специалист, но тяжело ей. Не справляется. Не понимает, что это за такое — детский дом. Давай ты будешь ей помогать. Только это наш маленький секрет.
— Помогать? — спросил Глеб, и в его голосе вместо агрессии был интерес.
— Ага, — кивнула Надежда Борисовна. — Ты ей не говори, что она не справляется, хорошо? Это будет наша тайна. Делай, что она скажет. И сам смотри, опыта набирайся. Вот подрастёшь — надо же как-то на жизнь зарабатывать?
— Ну да, — согласился мальчик. Он уже совсем успокоился, и в глазах появился азарт. — Мне, конечно, ещё рано думать о выборе специальности. Но право я бы не исключал. Мой отец был адвокатом.
Светлана Борисовна хотела сказать, что отца у него больше нет. Но какой-то мостик со строптивым мальчиком установился. Поэтому она просто улыбнулась и велела быть готовым. Со дня на день ему придётся приступить к работе — и помогать юристке. Малыш поверил.
Интересно ваше мнение, а лучшее поощрение - лайк и подписка))