Гурген Тонунц: тот, кто сыграл Камо...

"Известность пришла к Гургену Тонунцу с фильмом «Лично известен», где он сыграл роль мужественного революционера Камо. Первая роль Тонунца в кино была словно подго­товлена всей его жизнью. Он ро­дился в Тбилиси на улице Камо. В детстве Гурген играл со своими сверстниками «в Камо», так же как русские мальчишки играют «в Ча­паева». В дореволюционные годы родители Тонунца были близко зна­комы с Камо по партийной работе. Они много рассказывали маленько­му Гургену о Камо, о нем говорили и школьные учителя, знакомые, друзья. Это имя стало для него на всю жизнь героической легендой".

Читаем статью, опубликованную в 1972 году:

"К незабываемым впечатлениям детства прибавилась морская служ­ба. Мечта о море, о подвигах и даль­них странствиях привела Тонунца сразу после школы в Мурманское высшее мореходное училище. Много раз он принимал участие в трудных северных экспедициях, участвовал в освобождении из льдов парохода «Седова, побывал на острове Дик­сон, на Шпицбергене, земле Франца-Иосифа, на Колыме.

Во время Великой Отечественной войны Тонунц участвовал в боях, со­вершал подвиги, был инициатором дерзких по своей смелости военных операций.

Вот что, например, писала о нем газета «Советский воин» в сентябре 1944 года: «По пояс в во­де гвардии лейтенант Тонунц повел взвод в обход... и внезапно атако­вал заслон противника с тыла,.. Взвод гвардии лейтенанта Тонунца открыл путь по дамбе».

Храбрость, смекалка, умение ори­ентироваться в самых сложных и не­ожиданных ситуациях, неизменно высокое сознание долга выручали Тонунца не раз. Даже тогда, когда казалось, что выхода нет, когда он, раненный в обе ноги, оставшись один, сам подтаскивал снаряды к орудию и вел огонь...

После войны во ВГИК пришел че­ловек удивительного мужества, с сильным характером, с установив­шимися взглядами.

Занятия в мастерской Льва Куле­шова по режиссуре и актерскому мастерству у В. Белокурова, работа в Кустанайском драматическом теат­ре завершили формирование Тонунца-актера. Он оказался внутренне готов к большой и трудной роли Камо в фильме «Лично известен». Созвучие образа с человеческими данными исполнителя во многом предопределило успех картины.

Кинофильм «Лично известен»- по­священ жизни коммуниста Семена Аршаковича Тер-Петросяна, извест­ного под партийной кличкой Камо.

Тонунцу предстояло сыграть ге­роя, о котором В. И. Ленин писал: «Он был человеком совершенно исключительной преданности, отваги и энергии». «Художником револю­ции», «человеком без позы», «без­заветно храбрым, спокойным и ясным» называл Камо М. Горький.

Постановщики фильма — Э. Карамян и С. Кеворков, взяв в основу действительные факты биографии Камо, избрали жанр историко-при­ключенческий. И не случайно. Имен­но в нем наиболее полно можно было проявить характер этого героя, показать его в динамическом дей­ствии, в обнаженных конфликтах.

В рисунке роли мы нигде не уви­дим желания артиста чрезмерно «заземлить» образ Камо. Напротив, исполнение Тонунца проникнуто воз­вышенной верой в революцию, ко­торая придает романтический и ге­роический накал роли. Делает это Тонунц без ложного пафоса, без излишней патетики.

Игра Тонунца в этой роли, отли­чавшаяся тонкостью и внешней сдер­жанностью, покорила всех: и крити­ков, и зрителей. Михаил Ромм писал об исполнении Тонунца: «. . . Совер­шенно особо нужно говорить о мо­лодом талантливом актере Тонунце, играющем роль Камо. Он подлинно артистичен, умен, гибок, легко пере­воплощается, работает непринуж­денно, изящно, не нарушает чувства меры. Сцены симуляции безумия считаю по силе актерского исполне­ния выдающимися».

В роли Камо Г. Тонунц стремится к масштабности образа и к той ро­мантической приподнятости, которая сложилась в народном представле­нии о легендарном герое.

Вместе с тем Камо у Тонунца ли­шен героической позы. В эпизоде нападения дружинников Камо на обоз с оружием актер всего лишь одной фразой убеждает нас в бес­предельной преданности своего ге­роя революции и его редкой скром­ности. Спасаясь бегством от царских жандармов, Камо прячется в убор­ной актрисы Вали, которая знала его до этого как князя, готового приво­лочиться за ней. Валя удивлена и восхищена храбростью Камо и его умением мгновенно перевоплощать­ся.

«А знаете, вы чудесный актер»,— говорит она ему, на что Камо—То­нунц отвечает: «Я обыкновенный, рядовой революционер, Валя». В ин­тонации голоса Камо звучит столько душевного проникновения и убеж­дающей искренности, что мы гото­вы воскликнуть вместе с актрисой: «Нет, революционеры не бывают обыкновенные».

Сценарный материал давал воз­можность артисту воспроизвести становление героя, рост его револю­ционного сознания, возмужание коммуниста. Камо в фильме только двадцать два года, и мы видим, каким озорным блеском горят его глаза, когда он не может удержать­ся от соблазна и посылает визитную карточку с подписью «Камо» тому самому полковнику жандармерии, которому было поручено поймать Камо и с которым Камо только что ехал в вагоне первого класса под видом великосветского князя, пил вино, играл в карты, а в багаже пря­тал динамит.

По ходу фильма Камо превра­щается, в целях конспирации, то в галантного князя Дадиани, то в про­стодушного крестьянина Шаншиашвили. Это и распорядительный жан­дармский офицер, которого прихо­дится «играть» Камо во время дерз­кой операции налета на банк и который, не растерявшись, лихо ра­портует остановившему его полицей­скому начальству: «Ваше благоро­дие, все в порядке. Деньги здесь», за что получает благодарность и приказ везти деньги в охранное от­деление.

Во всех этих «ролях» Ка­мо—Тонунц одинаково убедителен и правдив. Всякий раз актер пере­дает ощущение радости своего ге­роя от опасной борьбы и увлечен­ность самим процессом этого порой смертельного поединка. Г. Тонунц ведет роль Камо как бы на одном дыхании, с неизменным юмором, заразительным обаянием.

Особой силы мастерство пере­воплощения Г. Тонунца в роли Камо достигает в сценах симуляции су­масшествия. Именно на эти эпизоды приходится кульминация роли. Камо заточен в берлинскую тюрьму. Что­бы не дать царской охранке повода устроить процесс над партией, он симулирует безумие. При этом он избирает самый трудный для себя путь, но вместе с тем и самый убедительный для экспертов вид «болезни»: отсутствие болевых ощу­щений. Перенося страшные экспер­тизы — пытки, Камо колоссальным напряжением воли «доказывал» экс­пертам, что он якобы совершенно не чувствует боли.

В сценах симуляции безумия Г. Тонунц ведет роль на высоком драма­тическом накале. Меняется пласти­ка роли. Перед нами человек с за­торможенными движениями, с без­вольно упавшими руками. Устрем­лен в пространство неподвижный от­решенный взгляд, пальцы бессмыс­ленно перебирают волосы отросшей в тюрьме бороды. Иногда в глазах мелькнет пугающая затравленность, а губы все время упрямо шепчут: «Я. .. Петросян — Камо? .. Ложь. .. Я Александр Македонский и выпил миллион литров чачи».

И только ночью в камере герой Тонунца дает себе на мгновение пе­редышку. Тогда актер показывает нам иного человека, упорного и со­средоточенного. Мы чувствуем, ка­кого огромного напряжения стоит ему каждый день заключения.

В его словах, обращенных к самому себе, звучит горечь минутной слабости и решимость: «Я должен выдержать,— шепчет Камо — Тонунц. — Днем ты храбрый. А ночью опять тебе пока­жется, будто ты в самом деле схо­дишь с ума. Это плохо... Я должен держаться, а хватит ли сил? Должно хватить. Ведь если сдамся, Столыпин устроит уголовный процесс над всей партией. Нет. Ты больше не человек, ты железо и ярость... Посмотрим, кто кого с ума сведет».

Надо видеть глаза Тонунца — Камо, когда к его телу подносят рас­каленное железо. Крупным планом показаны расширяющиеся от боли зрачки глаз. Этот кадр заставляет содрогнуться. Проводящий экспер­тизу психиатр, профессор с миро­вым именем Отто Шиллер, растерян и поражен сверхчеловеческой вы­держкой Камо. «Боже мой! Какое стальное сердце должно быть у это­го человека. Что мне делать?»,— мысленно спрашивает он себя. И впервые решает пойти против истины, признав Камо больным.

Спустя несколько лет Г. Тонунц вновь встретился с ролью Камо в картине тех же режиссеров С. Ке­воркова и Э. Карамяна «Чрезвычай­ное поручение». События нового фильма как бы продолжают картину «Лично известен». Время действия — 1917 год. Началась гражданская вой­на, над молодой Советской респуб­ликой сгустились тучи контрреволюции.

Камо получает чрезвычайное поручение Ленина: доставить из Пет­рограда в Тифлис мандат о назначе­нии Степана Шаумяна чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа и пятьсот тысяч рублей золотом для борьбы с белогвардейщиной на Кав­казе. Бесстрашный Камо выбирает самый короткий и опасный путь — через районы, занятые белым каза­чеством. Он делает это намеренно, так как знает о том, что на его след напал известный террорист Борис Савинков, который должен был сор­вать поручение, выполняемое Камо, и убить его. Камо и его друзья всту­пают в смертельный поединок с опасным и опытным врагом.

Отталкиваясь от горьковской ха­рактеристики Камо, который гово­рил, что он совмещает в себе «почти сказочное мужество с неизменной удачей и необыкновенную находчи­вость с простотой души», Г. Тонунц в соответствии с приключенческим жанром решает образ Камо как образ революционного романтика, легендарного героя.

Оставаясь жи­тейски конкретным и реалистически достоверным, Г. Тонунц в ряде сцен поднимает образ Камо до высоких социальных обобщений. В его трак­товке это человек, для которого, по словам Дзержинского, жизнь и ре­волюция — это одно целое. Камо Тонунца предстает перед нами как истинный «художник революции», «художник» находчивости, «худож­ник» конспирации.

Снова, как и в первом фильме, блестящее искусство Г. Тонунца в «Чрезвычайном поручении» от­личается особым обаянием — воз­вышенный героический пафос со­четается в нем с романтикой и чув­ством юмора. Игра Тонунца на про­тяжении всего фильма несет поко­ряющую искренность и правдивость выражения человеческих чувств: сы­новнюю преданность Родине, жиз­нелюбие, увлеченность риском.

Камо Тонунца — не охотник до открытого проявления чувств, он смел и находчив, всегда держится с достоинством. В самых невероят­ных ситуациях его герой сохраняет непринужденное изящество, он весь в действии и в то же время внутрен­не всегда сосредоточен.

На этот раз у Камо — Тонунца сильные противники. Террорист Са­винков (С. Соколовский) пустил по его следу опытного зубатовского шпика (Б. Чирков) и актрису (Э. Леждей), которой Савинков поручил «выследить, покорить и опутать» Камо.

В сценах «поединка» с актрисой герой Тонунца весел, вежлив и в то же время собран и ироничен. Ка­мо—Тонунц не считает себя вправе насмешничать вместе с актрисой, которая разглагольствует о «лапот­ной России — страдалице, гибнущей в революции». На какую-то долю секунды глаза актера становятся серьезными и задумчивыми, голос утрачивает легкие игривые нотки и обретает твердость: «А если Россия не хочет быть страдалицей?» Это сказано так убежденно, что актриса спешит спросить: «Кто вы?» Но в от­вет уже раздается веселый смех и притворно-галантные слова: «Про­стите, я грубый солдафон, а вы — утонченная, светлая...»

Превосходно сыграна Г. Тонунцем сцена эффектного появления Камо в белогвардейском ресторане за спиной Савинкова. У героя нет дру­гого способа спасти свою юную по­мощницу, попавшую в руки белой контрразведки. Шансов на успех

— Но и вы умеете взвешивать шансы.

— Да, их немного, — быстро от­вечает Камо, — десять на сто! Но паника, суета, мне случалось исполь­зовать меньшее. А вот у вас, Савин­ков, ни одного шанса.

— Значит, застрелите?

— Обязательно, — подтверждает Камо, и его слова не вызывают сом­нения у Савинкова. Камо удается заставить своего врага действовать в интересах спасения молодой под­польщицы.

Тонунц — Камо в этой сцене внеш­не почти неподвижен. Но сколько предельного напряжения и беско­нечной тревоги в его взгляде, во всей позе и в этих нескольких фра­зах, которые он произносит почти шепотом. Актер дает почувствовать, как обострены все духовные свой­ства его героя в смертельном по­единке, как все подчинено единому внутреннему порыву, чувству того важного, что совершается в этот час.

Роль Камо в фильмах «Лично из­вестен» и «Чрезвычайное поруче­ние» — большая творческая удача Г. Тонунца, в ней наиболее полно выявилась его актерская индиви­дуальность.

Гурген Тонунц много снимается, играет современников, героев рево­люционного прошлого, людей с раз­ными судьбами, живших в разные времена, по разным моральным принципам.

В творческой биографии Г. Тонунца около тридцати ролей, большинство из них — это характеры людей, играя которых, актер идет не от выработанных приемов и штампов, а от глубокого проникно­вения в жизнь, от большой жизнен­ной наблюдательности, от своей ин­дивидуальности. Поэтому каждая но­вая роль Г. Тонунца так не похожа на предыдущую. Но все же в много­численной галерее образов, сыгран­ных артистом, прослеживаются две линии: героическая и характерная. ...

В ключе иной стилистики решает Г. Тонунц роли характерные.

Внутреннее психологическое со­стояние, отличное от всего, что сде­лано было ранее, находит актер в роли ученого Сардарова в фильме «Навстречу совести» (реж. А. Хача­ туров). Его герой работал до войны над важной научной проблемой за­щиты шахт от взрывов. Но во время войны Сардаров был тяжело ранен и потерял память. Главное в замыс­ле фильма заключено в столкнове­нии двух характеров, жизненных по­зиций. Противник научного откры­тия Сардарова профессор Махму­дов (Ш. Бурханов) в свое время опорочил открытие коллеги, а те­перь, спустя много лет, хочет иску­пить перед ним свою вину и делает все для того, чтобы возвратить па­мять Сардарову. Намеренно сгущая психологические краски, актер на­ходит точное внутреннее состояние своего героя в период утраты памя­ти и возвращения к ней, заставляет зрителя поверить в подлинность персонажа. Мягкие интонации, со­средоточенность, едва заметная бо­лезненная гримаса и, наконец, про­светление — таков был рисунок ро­ли. Но, к сожалению, эта роль не стала художественно завершенной: сценарный материал и режиссура фильма оказались во многом под­ражательными и эклектичными.

А другой герой Г. Тонунца, как, например, острохарактерный образ белогвардейского есаула в фильме «Армия трясогузки», сыгран акте­ром с большим эмоциональным на­калом. Роль небольшая, эпизодиче­ская, в несколько минут. Но эти ми­нуты актер до предела наполняет живой плотью образа. Высоко за­ломленная папаха, лихо закрученные усы, рычащие фразы, глаза угро­жающе таращатся, и за всем этим — еле уловимая ирония. Его герой — заурядный лакей у белых офицеров, которые поручают ему поймать юных подпольщиков. Он погибает раньше, чем ему удается это сде­лать. Тонунц не щадит есаула, он вызывает ненависть и пренебреже­ние к этому ничтожному и жалкому белогвардейскому служаке.

Талант Г. Тонунца не умещается в рамки амплуа, и он разрушает его каноны даже там, где они, казалось бы, были предопределены самой драматургией фильма. Убедитель­ное подтверждение тому роль Ход­жи Насреддина в фильме «Насреддин в Ходженте» режиссера А. Бек-Назарова.

Режиссер-постановщик определил жанр фильма как реалистическую сказку-памфлет. Своеобразию этого жанра он подчиняет все художе­ственные компоненты фильма и трактовку образа Насреддина. «Это подлинный герой, — пишет Бек-На­заров, — здоровый духом и телом. В его поступках нет старческой не­мощи. Он не только острослов, он борец за извечные народные чая­ния. Он фигура действенная, наде­ленная кипучей энергией».

Г. Тонунц отказывается от подробной бытовой детализации образа Ходжи Насред­дина, подчеркивает условность сво­его героя. При этом в него веришь, как в живого человека. Г. Тонунц играет мягко, приглушенно, подчер­кивая в народном персонаже не ска­зочную гротескность, а человеч­ность, веселую мудрость. Он не только лукавый балагур, оставляю­щий в дураках ханов и мулл, но, прежде всего, непримиримый враг «сильных мира» и пламенный защит­ник трудового народа, мечтатель и философ. Тонунцевский Насреддин — это не комедийный персонаж, каким его обычно выводили, а ге­роический человек. Он не смешит, а ставит в смешное положение «сильных мира сего».

С маленькой черной бородкой, с чалмой на голове, в широком ха­лате Ходжа Тонунца прост и есте­ствен, и вместе с тем он проница­тельно мудр и ироничен. На вопрос хана: «В чем заключаются обязанно­сти придворного?» — Насреддин — Тонунц с поклоном, с полуулыбкой, с загоревшимися хитроватым све­том глазами, отвечает: «О, великий хан! Наипервейшая обязанность вся­кого придворного заключается в ежедневных упражнениях в гибкости хребта! Он должен извиваться и из­гибаться во всех направлениях». В своих насмешках Ходжа неисто­щим, в его поступках, казалось бы, нет ничего сказочного, но в то же время герой Тонунца воспринимает­ся как персонаж легендарный.

Любимые герои Г. Тонунца — лю­ди большой идеи, готовые бороться за нее до конца. Но в списке ролей актера много разноплановых, остро­характерных, в которых он стремит­ся уйти от себя, сохранив при этом свою индивидуальность. Среди пер­сонажей, сыгранных Г. Тонунцем, не­мало и таких, к которым актер бес­пощаден. Это случается тогда, когда основу характера человека состав­ляют жестокость, ненависть к лю­дям, страшное зло властолюбия. Таков был его есаул в «Армии тря­согузки», таков его опытный и же­стокий полковник Кестер, возглав­ляющий гитлеровский разведотдел в фильме «Один шанс из тысячи».

Другой герой Г. Тонунца — бывший бай, ставший впоследствии майором гестапо, Марданбек в фильме «Ли­сток из блокнота» — сильный харак­тер. Но смысл жизни Марданбека — тайная месть людям, отобравшим его земли, он полон ненависти к свободному узбекскому народу. Фи­гурой поистине зловещей предстает Марданбек в исполнении Г. Тонунца.

Он играет в преданность большеви­кам. В его интонациях — доброже­лательность, не вызывающая сомне­ний искренняя заинтересованность. А за всем этим скрывается непри­миримая ненависть, опасный и ко­варный враг.

Не все роли, сыгранные Г. Тонун­цем, одинаково удачны. Так, дань старомодному, традиционному ки­нематографу была отдана в роли румынского шпика в фильме «По­весть о чекисте». Рядом с глав­ным героем, советским разведчи­ком Крафтом (Л. Норейка), шпик Тонунца кажется заимствованным из стандартного шпионского детектива, настолько он шаблонен по своей драматургии. Чего стоит бьющее на внешний эффект первое появление героя в луче яркого света на фоне темного экрана. А потом нам пока­зывают то спину, то ноги, обутые в блестящие сапоги. И наоборот, то мы слышим голос, но не видим са­мой фигуры персонажа. Вся эта искусственно нагнетаемая постанов­щиком таинственность совершенно не дает возможности Г. Тонунцу при­дать хотя бы видимость достоверно­сти исполняемой им роли.

Одна из последних работ Г. Тонунца в кино — роль Ставраки в филь­ме «Почтовый роман». «Сложная, психологическая, необычная для ме­ня роль, — рассказывает Тонунц об этой работе. — Ведь это не просто некий офицер, который командовал расстрелом. Ставраки был самым близким, самым доверенным дру­гом Шмидта... Мне интересно играть эту роль. Но и трудно одновремен­но. Потому что в жизни мне так по­везло — я встречался с людьми му­жественными, сильными, честными».

Фильм «Почтовый роман» посвя­щен трагической судьбе революционера-демократа Петра Шмидта — первого морского офицера, пере­шедшего на сторону восставших матросов. В образе Ставраки Г. То­нунц делает акцент на внутренней характеристике друга-предателя. Тонунцевским Ставраки движет страх.

В фильме есть сцена, когда во время казни к Шмидту приходит Ставраки.
Во всей фигуре актера — ханжески притворное смирение. Гла­за стараются не встречаться с гла­зами Шмидта. Он явно смущен всем случившимся, видно, что решение далось ему не просто. Срывающимся тихим голосом его Ставраки гово­рит бессмысленные в данной обста­новке слова: «Но это просто жуткий кошмар... ведь мы с тобой учились вместе. .. двенадцать лет.. . дружим с тобой. Ну, что я скажу твоей ма­ме?» «Ничего, — спокойно, с легкой издевкой отвечает ему Шмидт. — Она умерла. Прикажи лучше целить в сердце, этим ты крайне обяжешь меня». Быстрым движением руки Ставраки — Тонунц вытирает плат­ком вспотевший от волнения лоб и снова жалко лепечет: «Но ты про­стишь меня, Петя? Простишь? Петя?» Но вот Шмидт повернулся спиной к Ставраки, и мы слышим уже окреп­ший голос Ставраки, дающего ко­манду: «К стрельбе изготовьсь!» В сцене расстрела Г. Тонунц точно вы­веряет каждое движение, жест.

Талант Гургена Оганесовича Тонунца разносторонен. Этот актер с удивительной легкостью играет моментальные смены настроений и интонаций, способен к самым тон­ким перевоплощениям, ему никогда не изменяет чувство меры. Еще не все возможности Г. Тонунца исполь­зованы кинематографом. Познако­мившись с лучшими работами акте­ра, можно представить себе целую галерею ролей, пока еще не сыгран­ных им" (Калентьева, 1972).

(Калентьева А. Гурген Тонунц // Актеры советского кино. Вып. 8. Л.: Искусство, 1972).