В Калининграде завершил работу двухдневный фестиваль «Цифровая история» , который в этот раз получил название «Легенды Балтийского моря». «Новый Калининград» пообщался с его организатором историком Егором Яковлевым и выяснил, как из Петербурга выглядит спор калининградцев о германизации, как стоит относиться к нашим землякам Гофману и Канту и каких памятников не хватает в регионе.
— Почему именно Калининград уже не в первый раз становится площадкой фестиваля? В России же много городов.
— Все очень просто. Потому что в прошлом году провели с большим успехом. Здесь очень комфортно работать. Мы успешно продали зал, очень хорошее взаимодействие с местными органами власти, благодарная публика, и сам по себе регион с очень богатой историей, поэтому все сходится. Для летнего фестиваля это очень хорошее место. Это более комфортно, нежели проводить летний фестиваль, например, в Барнауле.
— В программе фестиваля были изменения из-за ареста Александра Кибовского (экс-глава Департамента культуры Москвы был арестован 17 июля, ранее ему было предъявлено обвинение в совершении восьми эпизодов получения взяток, а также одного эпизода покушения на мошенничество — прим «Нового Калининграда»). Понятно, что вы, скорее всего, не будете комментировать эту историю, из-за которой он задержан (в своем канале вы писали, что это должно комментировать правительство Москвы). Кем заменили Кибовского в итоге?
Егор Яковлев. Фото: Юлия Власова / Новый Калининград
— Историки могут комментировать коррупционные скандалы, только если они произошли, например, в 1829 году. А так надо спрашивать у Следственного комитета. Мы просто продлили диалог Дмитрия Пучкова с Джоном Шемякиным по многочисленным просьбам зрителей. Джон Шемякин — замечательный историк и преподаватель. Этим диалогом мы планировали закрывать фестиваль.
— Обычно у вас очень много тем по Второй мировой (не в программе этого фестиваля, а вообще), а о Первой мировой говорите редко. Но у нас в этом году 110 лет начала Первой мировой. Не было мысли сделать программу специализированной?
— Нет, почему? У меня даже был цикл, посвященный истории Первой мировой войны и революции. Он назывался «Настоящая игра престолов». С этого цикла, в общем-то, наш канал и начался. В программе этого фестиваля есть доклад Юрия Бахурина (автор книги «Фронт и тыл Великой войны» — прим. «Нового Калининграда»), посвященный мнимому конфликту между Павлом Ренненкампфом и Александром Самсоновым, якобы из-за которого (эту легенду поддерживал, например, Валентин Саввич Пикуль) Ренненкампф не поддержал Самсонова во время Восточно-прусской операции 1914 года. Якобы была некая пощечина, данная Самсоновым Ренненкампфу во время Русско-японской войны. Бахурин эту тему препарирует. На фестивале у нас по теме Первой мировой один доклад и по Второй мировой один доклад. А сужать фестиваль до одной темы мы изначально не хотели.
— В Калининграде некоторое время назад на взлёте была тема борьбы с германизацией. Слышали об этом?
— Поскольку я житель Санкт-Петербурга, это от меня ушло.
— Как житель Петербурга вы, наверное, знаете, как в начале Первой мировой в городе искали немцев и вытравливали все немецкое. А там еще и императрица немкой была. Насколько тема борьбы с германизацией может быть актуальной в наше время, учитывая что Калининградская область — это трофейный регион? Ведь если восстанавливать тут объекты культурного наследия, то это по большей части немецкие памятники архитектуры. В Калининграде всегда находятся так называемые активисты, которые говорят, что это восстанавливать нельзя и нужно строить новое. Учитывая, что Санкт-Петербург сам имеет полунемецкое происхождение, вам эта тема должна быть понятна. И мнение наверняка у вас есть.
— Смотрите, я выскажу свои впечатления. Вот здесь на фестивале продаётся моя книга «Россия на Западе: странные сближения», написанная в соавторстве с Александром Цыпкиным. Она заканчивается как раз размышлениями на эту тему. Там наши впечатления питерцев, которые приехали в Калининград. Начну издалека. В 1880 году Федор Михайлович Достоевский, наш великий писатель, которому у вас недавно установили памятник, в Калининграде, произнёс пушкинскую речь на открытии памятника Александру Сергеевичу Пушкину в Москве. И он там ввёл очень важное понятием — «всечеловеческая русская душа». Он говорил о нашей всечеловечности.
Что имеется в виду? Что русский человек способен понять и принять чужое как своё. И вот мне кажется, что Калининград — это как раз яркий пример проявления этой всечеловеческой русской души. То есть иностранное мы принимаем как свое и умеем его любить и ценить. Это не бездумное присвоение чужого. То есть вот вы говорите «трофейный регион», а я на это смотрю несколько иначе. Потому что Россия — это такая страна, которая изначально объединяла в себе самые разные культуры и самые разные народы. И без уважения к этим культурам и народам наша страна просто бы не удержалась в тех границах, которые она сегодня имеет. А Сибирь? А вот, например, Петербург. Вот если мы посмотрим топонимы Петербурга. Вот, например, речка Мойка. Она же не в честь того, что кто-то там моется. Она названа в честь финского слова «муя», которое означает «грязный». Финны так называли речки, которые проистекали из болот. И огромное количество подобных топонимов под Петербургом. Это не русские и не славянские слова, но тем не менее мы к ним ко всем привыкли. Это просто частные моменты, которые показывают, что страна складывалась из разных народов и из разных культур, которые взаимно пересекались и взаимно проникали. Если вы приедете на Сахалин, то там вы увидите японское. Если вы приедете в Выборг, то там вы увидите шведское и финское. Если вы приедете в Бурятию, то понятно, что там вы увидите бурятское, буддийское. Но всё это вместе будет Россия. Поэтому сносить старые немецкие здания, потому что это не русское — это нелепо, и я бы сказал, что это противоречит вообще в принципе русской традиции. Это как раз обеднение России. Что касается каких-то вещей, связанных с фигурами немецкими. Кант и Гофман, которые были связаны с Кёнигсбергом...
— Не так давно из-за Канта была большая дискуссия на фоне высказываний вице-адмирала Мухаметшина и нашего бывшего губернатора Алиханова.
— На мой взгляд, я скажу свою точку зрения, Кант и Гофман — это такие фигуры, которые не принадлежат, собственно, Германии. Это фигуры, которые уже принадлежат всему человечеству. Поэтому попытка их каким-то образом вымарать, мне кажется, обедняет нашу собственную культуру, потому что если мы откроем Пушкина, то мы выясним, что Владимир Ленский был «поклонник Канта и поэт», да? Так или иначе, Кант проник и в нашу культуру и Гофман тоже. Вот пушкинская «Пиковая дама», например, написана явно под влиянием Гофмана. Я уже молчу про «Щелкунчика» Петра Ильича Чайковского. Вот, кстати, а есть в Калининграде памятник Чайковскому?
— Нет. Есть только мурал с его изображением на улице Чайковского.
— Вот мне кажется, что очень важные моменты мы упускаем, что можно с этим работать в культурном смысле. Нужно поставить памятник Гофману, рядом памятник. Чайковскому, а между ними Щелкунчика. То есть отрабатывать вот эти все вещи. «Щелкунчик» — это такой совсем уж международный бренд, и брендом-то он стал во многом благодаря Петру Ильичу, потому что эта музыка абсолютно гениальна и всемирно известна.
Если речь идет об уничтожении немецкого наследия, то мне это кажется дикостью. Другое дело, что наряду с этим необходимо, конечно, развивать и русское наследие региона, русскую историю. Я вот был удивлен, например, тем, что здесь нет памятника Дмитрию Дмитриевичу Шепелеву. Это полководец, который взял Кёнигсберг в 1813 году. Это герой Отечественной войны 1812 года, который за взятие Кёнигсберга получил чин генерал-лейтенанта. Это славная страница истории русского оружия.
— Зато у нас открыли памятник Муравьеву в прошлом году.
— Муравьев Кенигсберг не брал, а Шепелев брал. Это человек, портрет которого есть в военной галерее 1812-го года. Это лихой гусар, очень популярный в войсках. Понятно, что он заслонён фигурами Дениса Давыдова и Барклая. Но для вашего региона это такая интересная фигура. Или, например, генерал Петр Лихачёв. Он здесь был освобождён из плена. Это единственный генерал, который попал в плен в Бородинском сражении, но не по трусости. Он защищал батарею Раевского до последнего. Это абсолютный герой Отечественной войны. Они тоже есть в военной галерее. Вот эта страница нашей истории очень славна, потому что Кёнигсберг — это фактически первый город, который был взят в заграничном походе. То есть с такой славной страницы начался заграничный поход. Но, к сожалению, эта история не докручена. А можно было бы. То есть не меньше немецкого, а больше русского. Но при этом было бы совершенно нелепо, как я уже сказал, пытаться как-то вычеркивать какие-то всеобщечеловеческие фигуры на основании того, что они не русские. Нужна такая взвешенная историческая политика.
— В Правдинске у нас эта тема отражена разве что. Удалось добраться дотуда?
— Да, я был там. У меня есть даже ролик про Фридланд.
Дом Наполеона в Правдинске. Фото: Алексей Милованов / Новый Калининград
— К слову, там сейчас собираются восстанавливать дом, в котором Наполеон останавливался.
— Это было бы хорошо. Я видел этот дом, он представляет на данный момент не очень эффектное зрелище. Если восстановят, будет здорово. Ну то есть опять же, вот наполеоновские войны, да, это еще не война 1812 года, а те сражения, которые были до этого. И это важнейшая страница.
Беседовал Иван Марков, фото: Юлия Власова, Алексей Милованов, Виталий Невар / Новый Калининград
