2к24 год. Буйство коронавируса утихло. Ставни домов растворились. Наружу вырвались забродившие в тесноте помещений взгляды и эмоции. Какое-то время людям приходилось быть в положении сосудов, что наполнены контрастными впечатлениями от происходящего и убраны на полки в распоряжении корпораций с правительствами. И где-то там, за окнами “невидимо”, но ощутимо определялось новое устройство социального поля.
С завершением принудительных мер начался путь к реконструкции прежней свободы и обладания ей. Реконструкции, происходящей не из обнаружения прошлого, его детализации и переноса в настоящее, а берущей начало в нас, в доверии “чутью”. Путеводные нити ткались из лоскутков памяти, именуемых воспоминаниями и уцелевших в облике ветоши на кончиках пальцев, пульсирующей в последние мгновения истления. Где-то там, в полупризрачном состоянии, когда явь - диафан, через которую просматривается вымысел, шли поиски опоры для возрождения “былого”. Вымысел, разумеется, брал верх в состязании за место на зрачке смотрящего.
Внешний мир не оставили в консервации как склад из ожидающих хозяев вещей. Контуры цивилизации, прочерченные в фасадах зданий и асфальте улиц, могли внешне остаться неизменными, но содержание, вся сутолока смыслов изменилась, как изменяется столетняя улица с памятниками архитектуры, через которые пропущены узлы водопровода и телекоммуникаций. Неподверженность материи города эффектам вируса, куда входит поведение людей, - иллюзия.
Иллюзией является и вера в безукоризненность воспоминаний, что спонтанно попадаются под руку и рвутся наружу. Память уязвима для времени, особенно при ненадлежащем хранении. Обилие “невидимого”, переменных вне поля власти субъекта вносят такую же неартикулированную лепту, продолжая влиять и творить общезначимо, из-за чего память становится ценной, прежде всего, для нас самих.
От того при настойчивой попытке пересобрать быт при помощи интуиции, обещающей разобраться с фрустрацией от случившегося и с мечтой о ренессансе романтизированного “как было”, мы вряд ли добились успеха, буквально воплотив задуманное. В авангарде ретроспективных процедур встала хонтология, изобретающая прошлое, которого не было. Хонтология или призракология зиждется на идее ностальгии, при этом она делает видимым то, чего нет. Например, когда прошлое открывается из позиции настолько другой и отдаленной, что представляемое прошлое генетически очень чуждо прошлому как концепции, стоящей в задумке, и точке приложения усилий в представлении прошлого. Повторение того-самого-прошлого невозможно, но именно это подвисающее напряжение потребляет силы, порождая все новые и новые различия, уточняющие природу настоящего.
В итоге, как только нога стихийного пост-человека вновь ступила на большую землю опен-спейсов, коворкингов и торговых центров, в знакомой пропорции свободы-несвободы возросли градусы воздуха и страстей, раскаляя умы. Погружение голов, оставивших крепостные стены жилых крепостей, в головокружительно жаркие атмосферы проходило под обертоны СДВГ, FOMO, проникавшими в ритм жизни. Интенсивность явно выделилась из статуса опции в потребность в интенсивности. Острая потребность в имитации телесной социальной активности обрела заменитель, по своей сути воспроизводящий логику вертикали власти и извлечения стоимости из цифрового присутствия. Стоимость извлекалась, грубо говоря, из каждого мгновения бодрствования, потому как за ним можно было предположить потребление контента. Замкнутость встретилась с предложением, пытающимся подражать фабрике эмоций и впечатлений, остающихся в нас, а не выветриваемых из нас.
Уплощение, переход из трёхмерного физического присутствия в двухмерное цифровое имели глобальные последствия. Вопреки бескрайности цифрового мира границы от стен давили достаточно сильно, чтобы произвести концентрат эмоций, рвущихся на волю и требующих «человеческого обличья». Человечеству всегда плохо давалось претерпевание реальности в больших дозах, от чего кажется, что изоляционизм ввиду обстоятельств и масштабные виртуальные декорации могут найти естественную нишу среди наших запросов. Но возникший пузырь из фильтров спровоцировал усугубление очень ограниченного спектра состояний, в которых пребывает человек.
Посредством алгоритмов и рекомендаций модусы пребывания в сети вели к нащупанным технологиями траекториям чувств, а не к развитию круга эмоций и идей. Скука не перерастала в креативность, перерождаясь в действие, а затмевалась стимуляцией, бесперебойной интенсификацией. Поиски нового и альтернатив для привычного опыта курировались быстро спохватившимися корпорациями, в первую очередь громадными платформами, отточившими инструменты для пресечения вольнодумия. Торговые конгломераты преуспели еще в перераспределении очень личных вещей: наших интереса, внимания, времени. Коридорами, где растекались личные измерения пользователя, заведовали технологические новшества и методы продвижения товаров с услугами.
Поэтично поданная выше динамика чувств и эмоций вполне объективно следует за двумя импульсами. За первым, что вёл людей в стены, метафорично сосредотачивая жизненный мир в четырех стенах и делая мнимо шире благодаря цифровой среде, компенсирующей сжатие жизненного мира. Контакт с действительностью начал масштабно преображаться, а подсказки цифровых служб охватывали дистанцию всего в пару шагов, преимущественно занимаясь удержанием внимания на запустившем их предложении. За вторым импульсом, что сумбурно занялся возрождением прежних времен, нарушенной линейности событий, направляя людей и все им принадлежащее наружу, где в конфигурацию социального интегрировался новый облик рынка и власти.
Взгляд, берущий начало в посылке о нарушении абстрактной последовательности событий, вымысел. Только концентрат теоретических усилий с предвзятой оценкой, исходящих из иллюзии. Фикция для контраста с действительностью, ведь даже “негативное”, то есть разрушительное, остается частью последовательности событий, просто преображая обжитый уклад и отличаясь от ожиданий. Если принять во внимание множество циркулирующих в культуре футуристических образов, чей центр приходится на фигуру киберпанка, то идеи роста контроля над присутствием людей, повышение управляемости поведением, вообще локализация мира - явления не из числа спонтанных, а предполагаемые.
Другое дело, их принадлежность неопределенному фантастическому будущему отстоит от настоящего на расстоянии произведения искусства с недостаточно ясным устройством перехода из настоящего в гипотетическое будущее. Таким образом, в отмеченных тенденциях и переменах есть отголосок дистопических произведений искусства, которые не столь эфемерны, как кажутся, ведь их гротеск порожден артикулированной логикой, имеющейся сейчас. Например, в концентрации власти, росте вертикали власти, цифровизации индивидуальности и ее следов, даже в организации идентичности путем воспроизведения поисков в сети, создании блокад вольнодумию, повсеместному распространению капиталистической логики роста, даже в практике накопления “друзей” и контактов в социальных сетях.
Среди последствий названного уплощения эмоций и состояний выделяется комплекс биополитических и цифровых нововведений, чей венец - ощутимый всплеск полагания на данные, обрабатываемые и конструирующие представления об индивидах, которыми оперируют политическое и экономическое. Операции, по сути, как бы настаивают на выделенных чертах и установленных потребностях, предполагая их раньше самих людей и делая сферу желаний своей производственной станцией. В какой-то степени здесь звучит общий для цивилизованного мира лейтмотив об обмене доли свободы на комфорт, только его масштабы соизмеримы с утратой “Я”.
Параллельно и, вероятно, коррелируя с возникшими тенденциями состоялся рост внимания не только к индивидуальному присутствию в интернете, но и к коллективному, в том числе в контексте медиа-площадок, доменов, также увлекающих пользователей в процессе странствий по интернету. Кроме думскроллинга на поверхности сетей четче выразились структуры, притаившиеся под рябью верхних уровней всемирной паутины. В тривиальном погружении в интернет человек всегда близок симуляции солнца, освещающей проложенные “безопасные” маршруты, те магистрали, что отвечают большей части запросов, сортируя их в поисковых системах или приводя извне по официальным ссылкам. Тем не менее, продолжительное пребывание в оснащенной для масс цифре все равно наталкивает как минимум на слова, имена, отсылающие дальше и глубже.
Возросла коллективная осведомленность о существовании даркнета и децентрализованных фрагментов интернет среды. Низовые формы всемирной сети - тоже только фрагмент в масштабах интернет-абсолюта. Они соседствуют с национальным интернетом, с геополитическим. Кроме того, нужно понимать, что сами по себе они не являются панацеей от расширения контролируемых кем-либо зон интернет-пространства, потому как выгодоприобретателями децентрализованных троп являются как обычные люди, так и теневые агенты экономики, политики, чья личная свобода - не эпигон чистой свободы слова и самовыражения, а культивация алчаний.
Маркированный контраст подчеркивает важное свойство интернета. Он может быть осмыслен не только как тотальность, которая все менее очевидна, но как среда с непривычной нам каузальность и гиперсвязанностью. То есть он не идеально целен и един. За чертой самых знаменитых площадок для интернет-опыта есть и менее известные, порой даже не заботящиеся о славе, но продолжающие сеть. Появились возможности отклонения от маршрута благодаря пусть и цензурируемой работе поисковых систем, появились специфические ниши, требующие особой точки вхождения. Наконец, интернет просто продолжается в локальных сообществах, базирующихся как на мощностях крупных компаний, так и на частных серверах, связывая небольшой круг пользователей.
Любого рода реконфигурация устройства интернета при прежних переменных оставляет коридоры власти. Ситуация здесь близка кризису картезианского мышления и следует из установок, от которых пишется облик сети в глазах пользователя. Немаловажную роль в сохранении старой модели восприятия играет одержимость цифровой метафизикой, выражающаяся в складировании данных. Хранение “мертвых” фрагментов прошлого, копий неиспользуемых оригиналов и прочего хлама на дата-серверах, потребляющих мощности и, что главное, имеющих владельцев, в основном в кругу корпораций, борющихся за монополию. Текущий характер интернета таков, что он всегда стянут к ядрам, обладающих регулятивными функциями в выстраинии направлений. Явна и доминация HTTP API, инфраструктуры интернета, определяющей текущее меж компьютерное взаимодействие и “неуязвимой” на короткой дистанции из-за зависящих от нее сотен тысяч приложений. Хотя кроме HTTP существует IPFS, выстраивающее инфраструктуру хранения данных на основе компьютеров, располагающих частью данных (в духе торрента). В глобальных масштабах данная система медлительна. Но она может сосуществовать с глобальной сетью на основе HTTP и, будучи представленной в виде кластера сообщества, поощрять некоммерциализируемое существование миниатюрных коммьюнити.
Порядки меняются, любой баланс, выстроенный людьми, поддается калибровке. А интернет, все виртуальное - территория, лежащая на границе материального и идеального, принадлежащая только людям и нашему воображению.
Сегодня выход в интернет заметно отличается от выхода в 90ые и 2000ые, обычно умещавшегося в несколько переходов до конкретной точки назначения. Стандартные маршруты не мешали возникать странностям и гаваням, где можно избежать пристального надзора. Пожалуй, для нас в контексте паблика одной из актуальных рубрик может быть поиск текстов. Потому хочу поделиться некоторыми примечательными реликтами глубокой старины, часть из которых мерцала на дисплеях еще в прошлом тысячелетии, и не такими долгожителями, живущими сегодня.
https://www.lycos.com/ - древняя поисковая система. старше яндекса и части подписчиков. Просто фан-факт. Вам ведь они по душе?
http://vavilon.ru/metatext/index.html
https://spintongues.vladivostok.com
Обе платформы подходят для утоления любопытства. На них собраны преимущественно стихотворения.
Громадная база книг, подходящая как минимум для поиска названий и обнаружения факта существования каких-то произведений, о чьем появлении Вы ранее не знали.
Белибердистика с не самой дурной базой данных, к которой можно обратиться. Симпатично наличие документов, выглядящих как архивы и те записи, что у нас обыкновенно остаются на страницах тетрадок в качестве конспектов.
Новая метапоисковая система. Пока она жива и доступна. Особенно выделяю ее как кладовую литературы. На фоне серьезного кризиса z-library и прочих теневых библиотек, это весомая альтернатива. Я бы поставил ее в один ряд с рутрекером, где тоже доступно колоссальное число оцифрованных изданий, как лежащих с ценниками на полках самых обычных книжных, так и встречаемых разве что в разделе букинистики.
Судьба z-library незавидна. Они давно подвергаются мощнейшему давлению, но на их же примере можно наблюдать возникновение сложной разветвленной инфраструктуры. Во-первых, уход в даркнет и более защищенные от посторонних глаз площадки, например, сервера телеграма и дискорда. Во-вторых, физические формы существования. Да-да, z-library способствуют распространению или не-исчезновению материальных книг. Их усилиями в мире существует несколько мест обмена книгами, открыв подразделение z-points, в чье ведомство входит поддержание названных мест, представленных в канаде, сша, боливии, италии, судане и иране, а также подготовку бумажных коллекций.
https://magazines.gorky.media/
Знаменитый, мастистый сборник текстов. Конечно, это не собрание научных статей и монографий. Что не мешает сайту удерживать десятки, даже сотни впечатляюще яркой публицистике. На нем впервые прочитал эссе Надточего, “Троцкого и дикие орхидеи”, текст Ганса-Ульриха Гумбрехта. Настоящие философы и мыслители ведь не ограничивают себя строгостью академии, а живут, мысля и высказываясь.
Уверен, она известна всем здешним обитателям. Для меня это одно из первых мест, куда я направляюсь при намерении сориентироваться в упоминаемости имен, фамилий, словосочетаний. Надеюсь, в будущем ее поисковые фильтры настроят, расширив опции для выбора. Может, подключив доходчивые рейтинги журналов или выводя рейтинги авторов, основанные на их цитируемости, плодовитости как авторов.
Удобная альтернатива киберленинке, ведущая в глобальную сеть, где пишут и рассуждают авторы из очень многих стран. Примечательно, как работают алгоритмы рекомендаций (по-моему, прилично), отправляющие уведомления о книгах на почту. Искать вручную без оплаты аккаунта муторно, но после обнаружения пары интересующих сочинений Вы можете ожидать переложения части трудностей от поиска на плечи системы, подбирающей Вам тексты. Отличной новостью будет то, что среди них встречаются не только статьи. Хотя, правильнее и честнее написать, что преобладающая доля материалов относится не к статьям, а к черновикам, книгам, эссе, личным записям, которые автор решил обнародовать. Потому Вы вполне можете наткнуться на бесплатно загруженную книгу, что искали пару лет, или на компендиум заметок, комментариев, почти в духе Жиля Делёза или Мануэля Деланды.
Наконец мой вопрос. Что посоветуете Вы? Пишите в комментариях.