Актриса, заживо cгоревшая на съемках: Инна Бурдученко

"...Всех охватила тревога — слишком много огня, его обжигающее дыхание заставило всех отойти назад. ... — Еще раз! — крикнул режиссер. ... Вокруг за­роптали: — Нельзя! Что вы делаете? Кто-то даже крикнул актрисе: — Не надо! He бегите! Режиссер гневно оборвал протестующих: — Начали! ... актриса в третий раз бросилась в огонь. По­слышался треск, строение заскрипело и рухнуло. Молодой шахтер бросился спасать актрису, сам получил сильные ожоги, вынес ее, но . . . поздно»...

Читаем статью, опубликованную в 1966 году:

"Прежде чем рассказать об исполни­тельнице главной роли в фильме «Иванна», мне бы хотелось сообщить читателю, как создавался его сценарий, послуживший основой картины и выз­вавший к жизни, на мой взгляд, очень правдивую игру актрисы Инны Бурдученко.

Вскоре после освобождения Львова от гитлеровцев летом 1944 года одна знакомая рассказала мне о трагической судьбе ее подруги —- украинской де­вушки К.

Обманутая украинскими национа­листами и ее женихом, как потом оказалось, агентом гестапо, она, чтобы не быть вывезенной в Германию, стала работать в Украинском Центральном Комитете. Был при немцах такой «орган» для сотрудничества с окку­пантами, который возглавлял Влади­мир Кубиевич. Вместе с другими сот­рудниками У ЦК девушка часто посе­щала немецкий концлагерь 328 — «Цитадель», расположенный в самом центре оккупированного немцами Львова, на горе Вроновских. За рядами колючей проволоки содержались де­сятки тысяч советских бойцов и коман­диров, плененных гитлеровцами в первые месяцы войны. Они были об­речены на медленное вымирание от голода, инфекционных болезней или просто расстреливались. Единственной возможностью, кроме побега, выр­ваться из лагеря «Цитадель» было согласие служить оккупантам.

Именно в таких лагерях смерти, среди осла­бевших духом, отчаявшихся во всем, потерявших чувство верности родине военнопленных и набирали немецкие оккупанты изменников для отрядов Власова, Каминского, Краснова. Они выпускали из лагеря украинцев, азербайджанцев, калмыков, грузин и жителей других национальных республик Советского Союза при условии, если те были согласны служить германскому рейху.

Девушка, о судьбе которой мне рассказали, встретила за оградой «Цитадели» истощенных, умирающих, но оставшихся верными Совет­ской власти пленников фашизма. Перед лицом смерти они отказы­вались подписать декларации, не желали склонить головы перед эсэсовскими офицерами и их наемниками. Потрясенная стойкостью военнопленных, их человеческим достоинством, той правдой, кото­рая воспитала их именно такими, девушка поняла всю мерзость своего окружения и стала помогать узникам «Цитадели».

Этот рассказ запал мне в душу.

Значительно позднее, изучая материалы оккупационных лет, я нашел распоряжение так называемой «украинской полиции» от 20 марта 1944 года, в котором говорилось: «Сегодня ночью из «Цита­дели» в направлении Яновской улицы и Клепаровского вокзала убе­жало 300 советских военнопленных. Немедленно выслать за ними погоню патрулей ...»

Совершенно естественно, что без помощи извне этот массовый побег нельзя было совершить . . . Сообщение о побеге объединилось я моем сознании с услышанным рассказом о девушке и вызвало к жизни маленькую документальную повесть «Побег из «Цитадели». Чтобы не причинять боли родственникам погибшей девушки, я не­сколько изменил ее биографию и назвал героиню вымышленным именем — Иванна Макивчук.

И вот, странное дело, по этим вымыш­ленным координатам родственников девушки стали разыскивать чи­татели, чтобы выразить им соболезнование и благодарность за пат­риотический поступок Иванны, а Станиславский обком партии при­слал даже мне письмо с просьбой помочь ему установить, в каком именно из сел Прикарпатья живет воспитавшая Иванну, осиротевшая мать-гуцулка, чтобы помочь ей материально.

Это неожиданное продолжение повести, перенесенное в реальную жизнь, убедило меня, что судьба девушки, подобной Иванне, может взволновать и зрителя. И я вернулся к ней, когда стал работать над сценарием «Иванна» для Киевской студии художественных филь­мов имени А. П. Довженко.

Мы долго искали исполнительницу. И вот однажды на шумном перекрестке улиц украинской столицы один из участников поисков, режиссер В. Канарский, вдруг остановил своего спутника, тоже члена постановочного коллектива: — Смотри, Иванна?!

Он показал на скромно одетую черноволосую девушку с мягкими, очень выразительными чертами лица, которая переходила улицу. Оба долго всматривались в ее лицо, наблюдали за ее походкой, а потом догнали ошеломленную девушку, не подозревавшую, что в этот момент круто меняется ее судьба. Они повезли ее на студию, к постановщику фильма.

После нескольких проб двадцатилетней студентке второго курса актерского факультета Киевского института театрального искусства имени Карпенко-Карого Инне Георгиевне Бурдученко предложили сниматься в заглавной роли фильма «Иванна».

Родилась Инна Бурдученко в 1939 году в городе Чернигове. Еще учась в средней школе, принимала активное участие в местной само­деятельности, мечтала, как и многие ее подружки, о театре. После окончания школы поехала в Киев и поступила в институт, где попала в группу опытного педагога В. Нелли. Но о том, чтобы начи­нать свою деятельность в кино не с эпизода, а с большой, значитель­ной и многогранной роли, конечно, Инна не смела и мечтать.

Откровенно говоря, когда мне сказали, что девушку-галичанку, да еще дочь униатского священника, будет играть уроженка старин­ного украинского города Чернигова, я огорчился. За сотни кило­метров от Чернигова ни одного униата не найдешь. Эта локальная церковь, являющаяся религиозной экспозитурой Ватикана на Вос­токе, с ее обрядностью, нравами, бытом духовенства, во многом отличается от кондового, русского православия. Запад, конгре­гации Ватикана и особенно орден отцов иезуитов многое сделали, чтобы превратить греко-католическую, или униатскую, церковь в очень сложную, тонкую церковную организацию с замаскирован­ными политическими целями. Недаром на престол митрополита этой церкви Ватикан возвел такую незаурядную личность, как бывшего польского графа, австрийского офицера, в прошлом раз­ведчика Андрея Шептицкого, хорошо знакомого не только со мно­гими аристократами Европы, но даже и с королями.

Правда, в истории униатской церкви наблюдается весьма интерес­ное явление: зачастую в духовные семинарии шли не только фана­тики, люди по-настоящему верящие в бога, но и люди, которые не могли найти применения своим силам, так как австро-венгерское, а затем польское господство в Галиции любыми способами ограничи­вало здесь нормальный рост украинской интеллигенции. И бывали случаи, когда под черной реверендой униатского попа начинало биться сердце писателя, культурного просветителя своего народа. Так поя­вился Маркиан Шашкевич, основатель «Русалки Днестровой», писа­тель-поп Теофил Бурдуляк, В. Головацкий и другие деятели, совме­щавшие службу в церкви с просветительством.

Это знали и понимали и автор сценария и режиссер. Но сможет ли понять молодая, неопытная актриса? Однако уже просмотр первых сотен метров отснятой пленки покорил всех искренностью актерской игры Бурдученко. Кое-где она еще работала перед аппа­ратом, и поэтому не было у нее достаточной твердости в рисунке роли, была наивность и некоторая робость.

Но на протяжении всего фильма нигде мы не почувствовали фальши, а главное, желания окарикатурить затхлый быт устоявше­гося церковного, поповского благополучия, в котором прожили свою жизнь ее сценический отец Теодозий Ставничий и его коллеги, кото­рых крестьяне в Галиции называют «катабасами». Правда, отец Теодозий «катабас» особенный, кроткий, душевный, не стяжатель, искренне верящий в непогрешимость митрополита Шептицкого, нена­видящий войну, как «начало нового большого горн».

Примечательно, что, когда шли натурные съемки «Иванны», местные крестьяне поверили, что надевший черную реверенду актер А. Моторный — подлинный униатский священник. Когда его не было несколько дней на съемках, к режиссеру подошел старенький дидусь и спросил: — А когда сюда приедет тот симпатичный пан отец ?

Бурдученко искренне играет любящую своего симпатичного отца, верную ему до конца дочь. Если бы не было этой игры «всерьез», то не было бы и последующего разочарования в этом мире обмана, освященного крестом и придавленного свастикой.

До немецкого вторжения Бурдученко — Иванна, скромная и тихая поповна, пытается воспользоваться предоставленным Совет­ской властью правом на образование и хочет поступить в универси­тет. Но козни ее жениха — богослова Романа Гереты — и его прия­теля националиста Каблака заставляют ее поверить, что дорога в университет для нее закрыта. Кто в этом виноват? Конечно, совет­ские люди, решает Иванна, не подозревая даже о подлинных причи­нах отказа в приеме в университет.

Актриса очень хорошо, правдиво и интересно играет сцену вре­менной, минутной ненависти к тому новому, что могло изменить ее жизнь. И сцена обручения ее с Геретой превращается во взрыв негодования против новых постояльцев — советских командиров Журженко и Зубаря. Незабываема сцена в монастыре, когда Иванна становится невольной причиной гибели Журженко, пытавшего­ся помочь ей. Именно здесь и начинается просветление девушки, которое очень тонко, только выражением лица и глаз, передает актриса.

Страшные видения лагеря «Цитадель» помогают Иванне опреде­лить свое место в борьбе. Актриса чем-то неуловимым обогатила образ, нашла детали, такие же мягкие, как и весь рисунок роли, созданный юной артисткой. Теперь Иванна уже другая, чем была в начале фильма. В сценах, когда она приносит военнопленным ножницы, чтобы расчистить дорогу для побега, ее арест, а затем казнь, в этих кульминационных эпизодах фильма актриса превращается из скром­ной, робкой, послушной дочери — и родного отца и «отца духовного» — в подлинно народную героиню. Зритель понимает, что все мосты уже сожжены, что ни на какие компромиссы Иванна не пойдет, что она нашла в жизни ту главную правду, которая и помогает ей, измученной пытками, сбросить с себя перед смертью крест.

Еще задолго до того, как Инна Бурдученко была приглашена на роль Иванны, наши враги — клерикалы и националисты за рубе­жом, прочтя в журнале «Искусство кино» сценарий, забеспокои­лись. Им очень не понравились все эти разоблачения.

Фильм «Иванна» вышел на экраны нашей страны и других со­циалистических государств под злобный вой, доносящийся из Канады, из Соединенных Штатов Америки и Мюнхена, где окопались украинские националисты и клерикалы, издающие свои грязные, клеветнические листки.

Игра актрисы Инны Бурдученко сразу подкупила зрителя. Она создала такой объемный, правдивый образ, что зритель поверил в реальное существование девушки. В редакцию газеты «Львовская правда» пришло большое письмо от участника Отечественной войны полковника в отставке, в котором тот настаивал на сооружении памятника Иванне Ставничей на одной из площадей Львова.

Так удачно начавшаяся творческая жизнь актрисы Инны Бурду­ченко могла бы быть долгой и счастливой. Мы, наверное, увидели бы ее талантливую игру во многих интересных фильмах, если бы не трагический случай во время съемок фильма «Так еще никто не любил», где Бурдученко играла небольшую роль.

Вскоре после того как Инна Бурдученко вместе с постановочной группой уехала в Донбасс на съемки, пришло страшное известие о ее трагической гибели.

Статья в «Известиях» Л. Ивановой «Дорогой наш человек» рассказала подробности этой трагедии.

«На киностудии имени А. П. Довженко снимался фильм «Так еще никто не любил». По ходу действия комсомолка спасает из горящего барака знамя. Сцена ответственная и опасная, поэтому решено было ее снимать тремя аппаратами с трех точек и разными объективами, что равносильно съемке трех дублей. Такая предосторожность вполне оправдана — с огнем не шутят.

Вот деревянный барак, излишне старательно облитый бензином и нефтью. Вспыхнуло пламя. Из окон и дверей вырвались клубы черного дыма и огненные языки. Раздалась команда режиссера: — Приготовились I Начали!

Всех охватила тревога — слишком много огня, его обжигающее дыхание заставило всех отойти назад. Но вот, наконец, И. Бурду- ченко со знаменем в руках выбежала из огня. Вздох облегчения вырвался у присутствующих, а их немало! Кроме съемочной группы здесь много шахтеров — снимается массовка. Благополучный исход кадра радует всех. Нет, оказывается не всех . . .

— Еще раз! — крикнул режиссер.

Операторы набросили на аппараты намоченные водой покрывала, на всякий случай набросил его себе на голову и режиссер.

— Приготовились! — опять раздалась его команда. Вокруг за­роптали:

— Нельзя! Что вы делаете?

Кто-то даже крикнул актрисе: — Не надо! He бегите!

Режиссер гневно оборвал протестующих: — Начали!

И девушка снова бросилась в огонь. Все замерли. Но вот она появилась . . . На ней тлеет одежда, она еле стоит на ногах.

— Еще раз!

Еще раз!.. — и актриса в третий раз бросилась в огонь. Зара­ботали аппараты, и актриса в третий раз бросилась в огонь. По­слышался треск, строение заскрипело и рухнуло. Молодой шахтер бросился спасать актрису, сам получил сильные ожоги, вынес ее, но . . . поздно».

Л. Иванова, автор этой взволнованной статьи, нашедшей горя­чий отклик в сердцах миллионов советских читателей, справедливо писала, что этот трагический случай дал «повод церковникам и сектан­там распространять слухи о «суде божьем над грешницей»: они вспомнили, что Инна Бурдученко играла Иванну — героиню анти­клерикального фильма, который произвел на всех большое впечат­ление и многим помог увидеть гнусную роль псов господних».

Это не предположение. Клерикалы, которым Бурдученко своей искренней, талантливой игрой причинила немало неприятностей, возликовали, услышав о ее трагической гибели. Конечно, понятия эти несоизмеримые, но так, должно быть, ликовали их предшествен­ники в средние века, узнав о сожжении на костре инквизицией Джордано Бруно, о травле Галлилея, о сожжении других инако­мыслящих.

Церковь умеет не только мстить, но и умело использует ошибки и просчеты наших людей, чтобы истолковать их в своих целях, чтобы жертву, вызванную непоправимой ошибкой, изобразить бо­жьей карой. Это старый испытанный прием церкви для укрепления своего мистического владычества. Подняли вой, что актриса погибла от «кары божьей» и газетенки украинских националистов, бандеров- цев и клерикалов, выходящие за рубежом.

Но, как бы они ни старались выдать гибель актрисы Бурдученко за волю божью, им никого не удастся обмануть. Как и всякое настоя­щее, от сердца и разума идущее творчество, талантливая игра Инны Бурдученко и поныне продолжает разоблачать слуг тьмы и показы­вать молодому поколению самую близкую дорогу к свету" (Беляев, 1966).

(Беляев В. Инна Бурдученко // Актеры советского кино. Вып. 2. М.: Искусство, 1966: 52-61).