В комментариях под предыдущей статьёй я обещал опубликовать свой рассказ "Яма", написанный мною в 2014 году для литературного конкурса "Неизвестный Петербург".
Рассказ удостоился лауреатства. Мне дали диплом в рамочке формата а4 и два экземпляра сборника, включающего моё произведение. Как-то раз я публиковал этот текст в вк. Из-за вторичности публикации Дзен скорее всего подрежет охваты. Кроме того вчера я обнаружил, что на просторах интернета в целом подчищена информация про уманскую яму. Внесу свой маленький вклад. Вот мой рассказ.
ЯМА
В памяти о своем детстве я всегда нахожу четкую картинку одной квартиры. Будучи обыкновенной хрущевкой, мне пятилетнему она представлялась по-царски просторной. Воздух в ней был солнечным даже в пасмурную погоду. На стенах висели живые картины со скромными русскими пейзажами.
Лишенная игрушек квартира сама по себе будила мое детское любопытство. На трюмо у зеркала лежали крупные тихоокеанские раковины. На телевизоре с трескучим переключателем стояла одновременно изящная и увесистая статуэтка балетной пары.
Самым необычным для меня в той квартире были звуки. Пение канарейки я слышал только там и нигде больше. В музыку птицы вплеталось тремоло домры. На ней играл дядя Саша Калашников. Он и его жена тетя Галя были хорошими друзьями моей бабушки, у которых меня частенько оставляли на несколько часов.
Дядя Саша иногда мне показывал кладовую, ставшею мастерской. Он искренне гордился ей, и я считал его гордость вполне оправданной. Такого порядка в инструментах я редко где встречал. Дядя Саша был мастером. А еще он был настоящим музыкантом.
Сегодня я понимаю, что та квартира была наполнена простым житейским счастьем. В ней умели ценить то, что имели и твердо стояли на земле.
Лет в восемнадцать я получил в подарок книгу с автографом автора. Ее написал дядя Саша и выпустил самиздатом. Книга оказалось автобиографией. Она не претендовала на произведение искусства, но читалась на одном духу. Я ее проглотил в один вечер и после чего долго находился под впечатлением. Тогда я впервые задумался над тем, что судьба существует.
Дядя Саша пережил несколько немецких концлагерей. Еще ему довелось побывать в Уманьской яме. О последней мне и хочется рассказать.
Начну по порядку. Война застала дядю Сашу в то время, когда он был в учебке. Его часть располагалась на Украине недалеко от города Умань. В сорок первом году молодой солдат Калашников вместе с другими сослуживцами в считанные дни оказался в тылу немцев. Несколько дней он в одиночку скитался по лесу, питался подножным кормом, после чего был схвачен немецкими солдатами. Так дядя Саша попал в Уманьскую яму.
Огромное количество русских пленных немцы сгоняли в глиняный карьер при бывшем кирпичном заводе. Карьер имел отвесные стены в 10 метров высотой и занимал площадь около 300 квадратных метров. По пологому пандусу под дулами пулеметов ежедневно сгоняли сотни людей. Очень скоро население ямы было под стать небольшому городу. До спуска в яму немцы обыскивали каждого военнопленного и отбирали все, что имело хоть какую-то ценность. Дядя Саша был одет в пальто с оторванными рукавами. Отсутствие рукавов сохранило пальто, а пальто сохранило жизнь.
Ночью многие изголодавшие до изнеможения люди замерзали насмерть. Днем солнце накаливало глину до такой степени, что к ней нельзя было притронуться рукой. Воды не давали. В центре ямы находилась большая лужа, которую быстро превращали в жижу. Кто не успевал первым дорваться до воды, потом глотал глину. Она сбивалась в желудках комьями, и люди умирали в жестоких мучениях.
Страшнее всего был голод. Немцы рассудили, что на семьдесят тысяч человек двух полевых кухонек будет вполне достаточно. Когда их первый раз спустили в яму, люди устроили давку и пришли в себя только после того, как заработали пулеметы.
Яма говорила. Весь день над ней носились названия городов:
«Ярославль, Ленинград, Ереван, Киев, Архангельск, Самара, Севастополь, Красноярск, Витебск, Тбилиси, Харьков…»
Оказавшись на грани выживания, люди искали земляков и объединялись, находя хоть что-то общее в жизни. Дядя Саша примкнул к трем волжанинам. У них были консервы, а дядя Саша имел пальто без рукавов. Четверо земляков стали делить трапезу и ночлег. Ночью мужчины укрывались пальто и лежали на одном боку, глядя друг другу в затылок. В определенный момент они поворачивались на другой бок и тем самым спасались от ночного вымерзания.
Как-то раз пошел холодный дождь. Люди стали вырывать в стенках карьеров ниши, чтобы укрыться в них и согреться. Что-то удержало дядю Сашу поддаться чувству толпы и это вновь спасло ему жизнь. Глиняные стены, подточенные людскими норами и дождем, не выдержали собственной тяжести и обрушились. Все спасающиеся от дождя были похоронены заживо.
Немцы иногда позволяли себе «невинные» развлечения. Одним из них стало фотографирование на фоне толпы пленных. Чтобы создать более красивый кадр, надзиратели решили зачистить часть территории и отдали пленным приказ отступатьвглубь. Скоро отступать стало некуда. Люди из первых рядов полезли на головы тех, кто стоял сзади. Они подминали их под ноги, но не могли сдвинуться даже на шаг. Раздосадованные немцы стали косить из пулеметов первые ряды. Сделав ряд снимков на свалке живых и мертвых, они удалились.
Лучшей «шуткой» гитлеровцев стала история с лошадьми. В яму сбросили двух кляч. Живых. По началу толпа держалась на расстоянии от лошадей, поглядывая на любопытствующих немцев. Потом, как по команде, люди сорвались. Они раздирали живых лошадей на части. Дядя Саша особенно четко запомнил два момента. Первый момент, это глаза лошади, которые по-человечески смотрели и не могли закрыться. Второй момент, это человек. Он вырвал из брюшины лошади большой кусок. Его руки, грудь и рот были в крови. Человек отбежал в сторону и начал жрать. Его глаза сочились счастьем, но то были не глаза человека.
Дяде Саше удалось выбраться из ямы, попав в лазарет. Он несколько раз бежал от немцев, его ловили. После ямы быликонцлагеря. На судьбе Александра Калашникова было написано выжить.
До войны молодой Калашников играл на домре в народном оркестре. Он любил свое призвание и точно знал, чему посвятит свою жизнь, если останется в живых. Ребенком я часто слушал, как дядя Саша репетирует за стеной. Домра оживала, ее звуки пронизывали маленькую квартирку вместе с солнечными лучами, которые проникали в мое детство даже в пасмурную погоду.
Став взрослым, я иногда забегал к Калашниковым с мелкими поручениями от бабушки. Местное телевидение сняло про дядю Сашу передачу с рассказом о его жизни. Александр Калашников умер в преклонном возрасте. За несколько минут до смерти он позвал свою жену и рассказал ей всю свою жизнь от начала до конца. Дядя Саша говорил не прерываясь, после чего лег и тихо ушел.
Домра – исконно русский народный инструмент. Судьба русского человека всегда связана с Россией. Будучи огромной и великой страной, Россия провалилась в яму. В ней оказались Ярославль, Ленинград, Ереван, Киев, Архангельск, Самара, Севастополь, Красноярск, Витебск, Тбилиси, Харьков…
Выбраться сможем только вместе.
