Прошел почти час, прежде чем меня перевели обратно в модуль. Я нашел Бишопа за одним из столов, играющим в мексиканское домино с опекуном по имени Филбин. Он поприветствовал меня, как обычно.
««Советник»», — сказал он.
«Бишоп, я думал, у вас сегодня суд», - сказал я.
«Я тоже так думал, пока мой адвокат не отложил это на потом. Ублюдок, наверное, думает, что я остановился в «Ритце»».
Я сел, положил документы на стол и огляделся. Многие парни вышли из своих камер и перемещались по дневному залу. В модуле было два телефона, установленных на стене под зеркальными окнами вышки. По ним можно было звонить либо по телефону, либо по телефонной карте, купленной в тюремной столовой. В данный момент оба телефона были задействованы, и у каждого стояла очередь из трех человек. Звонки прекращались через пятнадцать минут. Это означало, что если я встану в очередь сейчас, то получу телефон примерно через час.
Осмотрев комнату отдыха, я не увидел Кесаду. Потом я увидел, что дверь в его камеру закрыта. Каждый человек в этом модуле находился под охраной, но в камеру в модуле под охраной запирали только тех заключенных, которым грозила непосредственная опасность или которые представляли большую ценность для обвинения.
«Кесада под замком?» спросил я.
«Это случилось сегодня утром», - сказал Бишоп.
«Стукач», - сказал Филбин.
Я почти улыбнулся. Называть стукачом кого-то в модуле для нелегалов было сродни тому, как горшок называть чайником. Самой распространенной причиной, по которой людей отделяли в модуль, было то, что они были информаторами. Насколько я знал, Филбин был одним из них. Я не брал за правило спрашивать у сокамерников, за что их держат и почему они находятся под подпиской о невыезде. Я понятия не имел, почему Бишоп находится в модуле, и никогда бы не спросил его об этом. В таком месте, как «Башни-близнецы», совать свой нос в чужие дела чревато последствиями.
Я наблюдал за их игрой, пока Бишоп не выиграл партию, а Филбин не встал и не пошел к лестнице, ведущей на второй ярус камер.
«Хотите сыграть, советник?» спросил Бишоп. «По десять центов за очко?»
«Нет, спасибо», - сказал я. «Я не играю в азартные игры».
«А вот это уже чушь. Ты играешь со своей жизнью, находясь здесь с нами, преступниками».
«Кстати говоря, возможно, я скоро выйду».
«Да? Ты уверен, что хочешь покинуть это чудесное место?»
«Мне нужно. Нужно подготовить дело, а здесь это не получится. В любом случае, я говорю тебе об этом только потому, что хочу, чтобы ты знал: я выполню нашу сделку. Я буду платить до конца процесса».
«Это очень мило с вашей стороны».
«Я серьезно. Ты помог мне почувствовать себя в безопасности, Бишоп, и я ценю это. Когда выйдешь на свободу, разыщи меня. У меня может быть кое-что для вас. Что-то законное».
«Например?»
«Например, вождение. У тебя есть водительские права?»
«Я могу их получить».
«Настоящие?»
«Самые настоящие, советник. Что водить? Кого?»
«Меня. Я работаю в своей машине, и мне нужен водитель. Это «Линкольн»».
Мой предыдущий водитель отрабатывал долг за своего сына за мое представительство и был в неделе от завершения, когда меня арестовали. Если я выйду на свободу, мне понадобится новый водитель, и я не сомневался в том, что Бишоп, помимо обязанностей водителя, может принести запугивание и безопасность.
Я снова проверил телефонный банк. Очередь сократилась до двух человек. Я знал, что мне нужно идти туда, пока она снова не выросла до трех. Я наклонился поближе к Бишопу и нарушил свое собственное правило - не лезть в чужие дела.
«Бишоп, допустим, ты собираешься проникнуть в гараж чьего-то дома. Как бы ты это сделал?»
«В чьем доме?»
«Это гипотеза. Любой дом. Как бы вы это сделали?»
«С чего вы взяли, что я вломился бы в дом?»
«Я так не думаю. Это гипотеза, и я пытаюсь понять, что ты думаешь. И речь идет о проникновении в гараж, а не в дом».
«Есть окна или боковая дверь?»
«Нет, только двойная широкая дверь гаража».
«У нее есть одна из этих выдвижных ручек на случай чрезвычайных ситуаций?»
«Да, но нужен ключ».
«Нет, не нужно. Эти ручки можно открутить плоской головкой отвертки».
«Отверткой? Ты уверен?»
«Уверен. Я знал одного парня, это была его специальность. Он целыми днями разъезжал по округе и откручивал эти ручки. У него были машины, инструменты, газонокосилки... всякое хорошее дерьмо, которое можно было продать».
Я кивнул и проверил телефонный аппарат. У одного телефона ждал только один человек. Я встал.
«Мне нужно позвонить, Бишоп», - сказал я. «Спасибо за информацию».
«Я понял тебя, приятель».
Я подошел к телефонам и сел за один из них как раз в тот момент, когда мужчина, разговаривавший по телефону перед ним, со злостью бросил трубку и сказал: «Пошла ты, сука!».
Он отошел, и к телефону подошел следующий мужчина. Мое ожидание длилось меньше двух минут, так как мужчина передо мной позвонил в службу поддержки, но звонок либо остался без ответа, либо получатель отказался принимать оплату. Он отошел, а я подошел и положил документы на телефонную будку. Я ввел номер сотового телефона Дженнифер для коллективного звонка. Пока я ждал, пока электронный голос сообщит ей, что она принимает коллективный звонок из окружной тюрьмы, я изучал табличку на стене: все звонки контролируются.
Дженнифер приняла трубку.
«Микки», - сказала она.
«Дженнифер», - сказал я. «Подожди, пока я сделаю объявление. Это Майкл Холлер, обвиняемый pro se, разговаривает со своим соадвокатом Дженнифер Аронсон в рамках привилегии. Этот разговор не должен прослушиваться».
Я подождал немного, предположительно для того, чтобы монитор перешел к разговору с другим заключенным.
«Хорошо», - сказал я. «Просто проверяю. Вы подали документы?»
«Да. Уведомления разосланы. Надеюсь, завтра состоится слушание».
«Вы с Циско все устроили в Бахе?»
«Да... мы это сделали».
«Весь пакет? Путешествие, все?»
«Да, все».
«Хорошо. И деньги готовы?»
«Да».
«А как насчет парня, ты ему доверяешь?»
Наступила пауза. Я предположил, что Дженнифер осознает, что я делаю с этим звонком.
«Абсолютно», - наконец сказала она. «Он довел это до совершенства».
«Хорошо», - сказал я. «У меня будет только одна попытка».
«А что, если они заставят тебя надеть браслет?»
Дженнифер быстро сообразила. Ее упоминание о браслете было чистым золотом.
«Это не будет проблемой», - сказал я. «Мы можем воспользоваться услугами того парня, которого Циско использовал в тот раз. Он знает, что делать».
«Точно», - сказала Дженнифер. «Я и забыла о нем».
Наступила пауза, пока я думал, как закончить.
«Значит, тебе придется спуститься и порыбачить со мной», - сказал я.
«Мне придется подтянуть испанский», - сказала она.
«Есть еще о чем поговорить?»
«Не очень».
«Ну ладно. Думаю, мне остается только ждать слушаний. До встречи».
Я положил трубку и отошел в сторону, чтобы пропустить человека, который выстроился за мной. Бишопа уже не было за столом, где мы разговаривали. Я поднялся по лестнице на второй ярус и был уже на полпути к своей камере, когда вспомнил о своих бумагах. Когда я вернулся к телефонному банку, документов уже не было.
Я потрепал по плечу парня, который разговаривал по телефону. Он повернулся ко мне.
«Мои документы», - сказал я. «Где они?»
«Что?» - сказал он. «У меня нет твоих гребаных документов».
Он начал поворачиваться обратно к телефонной будке.
«Кто их взял?» сказал я.
Я снова ударил его по спине, и он сердито повернулся ко мне.
«Я не знаю, кто их взял, ублюдок. Отвали от меня».
Я повернулся и осмотрел дневной зал. Несколько заключенных перемещались по комнате или сидели перед экраном телевизора. Я посмотрел на их руки или на то, что лежало под их стульями. Своих бумаг я нигде не увидел.
Мой взгляд остановился на камерах, сначала на нижнем ярусе, а затем на втором. Я не увидел никого и ничего подозрительного.
Я переместился на место под зеркальным стеклом башни для охраны. Я размахивал руками над головой, чтобы привлечь внимание. В конце концов из динамика под стеклом раздался голос.
«В чем дело?»
«Кто-то забрал мои юридические документы».
«Кто?»
«Я не знаю. Я оставил их на телефонной будке, а через две минуты они исчезли».
«Вы должны заботиться о своей собственности».
«Я знаю, но кто-то взял их. Я выступаю в суде, и мне нужны документы. Вы должны обыскать модуль».
«Во-первых, вы не говорите мне, что мы должны делать. А во-вторых, этого не будет».
«Я собираюсь доложить об этом судье. Она будет недовольна».
«Ты меня не видишь, но я дрожу».
«Послушайте, мне нужно найти эти документы. Они важны для моего дела».
«Тогда, наверное, тебе следовало лучше о них позаботиться».
Я долго смотрел в зеркало, а затем отвернулся и направился в свою камеру. В тот момент я понял, что неважно, сколько денег это будет стоить, мне нужно выбраться из этого места.