Глава 3
ГЛАВА 4.1
Понедельник, 2 декабря
Утром, позавтракав сэндвичем с медом и красным яблоком, я сел в первый автобус, идущий в здание суда. Это был один и тот же завтрак каждое утро, а в обед его подавали еще раз. За пять недель моего пребывания здесь, мы смогли отдохнуть от этого только на День благодарения, когда балонье заменяли ломтиком прессованной индейки и подавали на все три приема пищи. Я уже давно перестал испытывать отвращение к еде в «Твин Тауэрс». Это была рутина, и теперь я легко и быстро убирал ее после каждого завтрака и каждого обеда. Тем не менее, по моим подсчетам, за время заключения я уже потерял от десяти до двадцати фунтов, и я рассматривал это как подготовку к боевому весу для того, что, несомненно, станет схваткой всей моей жизни.
В автобусе со мной ехали еще тридцать девять заключенных, большинство из которых направлялись в утренний суд для предъявления обвинений. Будучи адвокатом, я не раз видел, как клиенты с широко раскрытыми от страха глазами смотрят на меня, когда я встречаюсь с ними для первичной консультации на первом судебном заседании. Но это всегда происходило в суде, и я всегда успокаивал их и готовил к тому, что их ждет впереди. В автобусах же меня окружало это. Мужчины, впервые столкнувшиеся с тюремным заключением. Мужчины, которые уже много раз сидели в тюрьме. Новички или рецидивисты - от всех них исходило ощутимое чувство отчаяния.
Поездки на автобусе в суд и обратно были для меня моментами наибольшего страха. Выбор места в автобусе был случайным. У меня не было ни епископа, ни телохранителя. Если со мной что-то случится, за железной решеткой спереди будут сидеть помощники: водитель и так называемый заместитель по безопасности. Их роль заключалась в том, чтобы разобраться с мертвыми и умирающими, когда все закончится. Они не защищали и не служили, а просто перемещали людей в недрах системы правосудия.
На этот раз это был один из современных автобусов с раздельными сиденьями, вид которых вселял в меня еще больший ужас. Новейший парк был разработан после того, как в автобусах произошли полномасштабные беспорядки, вышедшие из-под контроля. Департамент шерифа отвечал за безопасность заключенных, и эти беспорядки привели к десяткам судебных исков против агентства за неспособность защитить тех, кто был ранен и убит. Я сам подал пару таких исков и поэтому знал о недостатках старой и новой конструкций.
Новые автобусы были разделены стальным ограждением на отсеки по восемь человек в каждом. Таким образом, если вспыхивала драка, она ограничивалась максимум восемью участниками. В автобусах было пять таких отсеков, и загружались они сзади наперед, сначала заполнялись места в задней секции и так далее. Заключенные были скованы по четыре человека на цепь, по одной группе по обе стороны прохода в каждом отсеке.
В этой конструкции была заложена и серьезная проблема. Если автобус будет находиться в пути и в заднем отсеке начнется драка, невооруженный помощник по безопасности должен будет отпереть и пройти через пять дверей и четыре отсека - четыре тесных помещения, заполненных заключенными, обвиняемыми в некоторых случаях в насильственных преступлениях, - чтобы разнять драку в пятом отсеке. Идея была абсурдной, и, на мой взгляд, решение департамента фактически удвоило проблему. Драки в задних частях салона могли продолжаться до тех пор, пока автобус не прибывал в пункт назначения. Те, кто мог выйти, выходили, а за теми, кто не мог, выносили.
Автобус въехал в просторный гараж под Центром уголовного правосудия Клары Шортридж Фольц, нас выгрузили и проводили в вертикальный лабиринт камер, обслуживающих двадцать четыре зала суда.
Как защитник, я имел право на некоторые юридические тонкости, которые не были доступны большинству мужчин и женщин, сошедших с автобусов. Меня провели в отдельную камеру, где я мог побеседовать со своим следователем и запасным адвокатом-юристом, назначенным мне в качестве дублера, чтобы заниматься распечаткой, подачей и в некоторых случаях доработкой ходатайств и других документов, подготовленных в рамках дела. Моим детективом был Деннис «Циско» Войцеховски, а дублером - мой партнер по юридическому цеху Дженнифер Аронсон.
В заключении все происходит медленно. Проснувшись в 4 утра в «Твин Тауэрс», я добрался до своего личного конференц-зала в 8:40 утра, пройдя в общей сложности четыре квартала. Я захватил с собой одну скрепленную резинкой стопку документов - ходатайства - и раскладывал их на металлическом столе, когда ровно в девять часов в зал вошел помощник шерифа по задержанию.
Циско и Дженнифер должны были сидеть через стол от меня. Никаких рукопожатий или объятий. Встреча подпадала под адвокатскую тайну и была частной. Но в одном из углов потолка была установлена камера. За нами будут наблюдать, но камера не будет передавать аудиосигнал заместителю, который следил за ней, - так утверждалось. Я не до конца верил в это и на предыдущих совещаниях иногда делал замечание или отдавал приказ, призванный отправить обвинение в погоню за дикими гусями, если они вдруг окажутся незаконно подслушивающими. В каждом заявлении я использовал кодовое слово Baja, чтобы предупредить свою команду об уловке.
Я был одет в темно-синюю форму с надписью lac detention спереди и сзади на рубашке. Как и Эдгар Кесада накануне вечером, я надел под них трусы. За время работы в округе я быстро усвоил, что ранним утром автобусы и камеры в здании суда не отапливаются, и оделся соответствующим образом.
Дженнифер была одета для суда в угольно-серый костюм и кремового цвета блузку. Циско, как обычно, был одет для поездки на закат по Тихоокеанскому побережью на своем классическом мотоцикле «Харлей Панхед», на шлеме которого играла музыка Коди Джинкса: черные джинсы, ботинки и футболка. Казалось, что его кожа невосприимчива к холодному, влажному воздуху конференц-зала. Возможно, то, что он был родом из Висконсина, имело к этому какое-то отношение.
«Как поживает моя команда этим прекрасным утром?» бодро сказал я.
Хотя именно я был заключенным и носил тюремную форму, я знал, что важно, чтобы мои люди были вовлечены и не беспокоились о моем затруднительном положении. Веди себя как победитель, и ты станешь победителем - как говорил Дэвид «Лигал» Сигел, партнер моего отца и человек, который наставлял меня в юриспруденции.
«Все в порядке, босс», - сказал Циско.
«Как дела?» спросила Дженнифер.
«Лучше быть в здании суда, чем в тюрьме», - сказал я. «Какой костюм выбрала Лорна?»
Лорна Тейлор была моим секретарем, а также консультантом по одежде. Эта вторая обязанность тянулась еще с тех времен, когда она была моей женой - моей второй женой в союзе, длившемся всего год и предшествовавшем ее браку с Циско. Хотя в этот день я не предстану перед судом присяжных, я заранее заручился согласием судьи Уорфилда на ходатайство, позволяющее мне одеваться в свою профессиональную одежду во время всех выступлений в открытом суде. Мое дело привлекло большое внимание СМИ, и я не хотел, чтобы фотография меня в одежде осужденного стала достоянием общественности. Мир за пределами здания суда был пулом присяжных, из которых должны были выбрать двенадцать человек, чтобы судить меня. Я не хотел, чтобы они, кем бы они ни были, уже видели меня в тюремной одежде. Моя тщательно подобранная коллекция европейских костюмов также добавляла мне уверенности, когда я представал перед судом, чтобы отстаивать свою точку зрения.
«Синий Hugo Boss с розовой рубашкой и серым галстуком», - сказала Дженнифер. «Он есть у заместителя председателя суда».
«Идеально», - сказал я.
Циско закатил глаза на мое тщеславие. Я проигнорировал его.
«А как насчет времени?» спросил я. «Ты поговорил с помощником судьи?»
«Да, судья выделил час», - сказала Дженнифер. «Этого будет достаточно?»
«Скорее всего, нет, - еще возражения Даны. Возможно, мне придется отказаться от чего-то, если Уорфилд будет придерживаться графика».
