Многие фамилии располагают к скороспелым каламбурам. Не язвительный по натуре человек переделывает их машинально. Например, "Блум хорошо, а два лучше". Знаменитых Блумов действительно два. Во-первых, Эрик Блум. С ним всё ясно. Основатель сильнейшей группы Blue Oyster Cult. Другой Блум - Гарольд, блистательный интеллектуал, чьи книги читаются с трудом, но интересно.
Но есть и третий Блум - Рубен, по прозвищу Rube, что в принципе можно перевести как "колхозник". Так пообтесавшиеся в большом городе выходцы из глубинки величают неотесанных новичков оттуда же. Где-то у Чандлера этим словечком провоцирует детектива Марлоу гангстер-шестерка - "рюб".
А мы будем произносить "Руби", как в те времена, когда никто не знал, как правильно читается "Бетт" или "Бетти" в случае с мисс Дэвис, и мисс Мидлер. Неосведомленность раскрепощает фантазию. Рождаются необычные имена, воображение формирует им под стать диковинные образы, и понеслось...
Первый джаз-банд молодого композитора и пианиста назывался "Руби Блум и Болотные ребята". Хотя сам он родом из Нью-Йорка. Маму будущего музыканта звали Фанни Каплан.
Позднее, Джон Фогерти из солнечной Калифорнии так же поэтизировал "малярийный туман" и фольклорную чертовщину болотистой дельты Миссисипи.
Rube Bloom and His Bayou Boys - сразу вспоминается гоголевское: на другую же ночь и тащится в гости какой-нибудь приятель из болота, с рогами на голове, и давай душить за шею, когда на шее монисто, кусать за палец, когда на нем перстень, или тянуть за косу, когда вплетена в нее лента.
Напевая что-нибудь в таком роде. Забавно, не правда ли? А ведь ребята хрущевских лет рождения считали сумасшедший "скэт" изобретением Mungo Jerry.
Вуду - ключевое слово самой темпераментной пьесы Руби Блума Day in Day Out. По сути оно является вторым названием этой истории метания между паникой и экстазом. Какое богатство интонаций для артиста, способного их передать выразительно и пропорционально!
Ну вот, наконец-то мы сообщили читателю, что речь идет о музыке - легкой, эстрадной, с элементами джаза, а не о фамилиях на букву "Б".
Первый шлягер Блума - инструментальная пьеса Soliloqui (мысли вслух) изящно перефразирует "Рапсодию в блюзовых тонах" Гершвина, столетие которой мы празднуем в этом году.
Если размышления Гарольда Блума ошеломляют, но тут же испаряются, требуя перечитывания, то не менее сложные мелодии Блума "Колхозника" запоминаются (пускай, фрагментарно) с первого раза, словно их написали Шаинский или Кутуньо. И в этой особенности так же просматривается некое "вуду" - мастерство творца иллюзий.
Таков его Misterious Mose, одна из инкарнаций загадочной фигуры городского фольклора.
Переход с эксцентрики на лирику произошел плавно и естественно. Медлительные баллады Руби Блума то и дело всплывают в репертуаре ведущих певцов и певиц.
Fools Rush in - чудакам закон не писан, запретный плод сладок... Одна из матовых жемчужин в альбоме Фрэнка Синатры Nice and Easy. Этот монолог фаталиста сопровождает в буквальном смысле волшебная флейта, выписывая дымчатые арабески на фоне парящих и замирающих струнных.
Задумчивая меланхолия Nice and Easy созвучна пластинке Дина Мартина Winter Romance, где присутствует Out in the cold again, которой 16 августа исполнится девяносто.
Параллельно Дино и Фрэнку, эти же вещи весьма достойно исполняла талантливая молодежь - Фрэнки Лаймон и Рикки Нельсон. Убыстренная версия Нельсона славится ювелирным гитарным соло Джеймса Бёртона, которое он (с нюансами) повторит, аккомпанируя Элвису.
Что касается Good for nothing Joe - здесь наши симпатии незыблемо на стороне Дайны Шор.
Don't worry 'bout me - десятки версий, и все-таки версия Джо Стаффорд кажется единственной на свете, даже во вселенной, твоей персональной - малометражной, но - вселенной.
Мaybe you'll be there - а вдруг там окажешься ты... Этта Джонс взаимодействует голосом с музыкантами (их всего трое) словно искусный кукловод, и они тут же иллюстрируют звуковой пантомимой смену декораций, которыми окружено одиночество героини этого монолога. Высвечивая оттенки переживаний, певица достигает высот Билли Холлидей и Нэнси Уилсон, ни на секунду не впадая ни в кликушество. ни в эпигонство.
Maybe You'll Be There - в пятидесятые к этой песне обращается ряд вокальных коллективов в стиле doo wop . Как правило, с присущей данному направлению клинической сентиментальностью влюбленных манекенов. Но ведь именно в этом вся прелесть группа типа The Platters, The Orioles и т.д.
До тлеющей, словно дорогая сигара,I Can't Face The Music (Without Singing The Blues) великая Элла дотянулась лишь в шестьдесят втором, имея за спиной Дайну Шор, Дайну Вашингтон и Милдред Бейли. Довоенная вещь полыхнула с воистину цеппелиновской помпой. Исполнение вулканическое.
Часы на полке гремят как африканский тамтам. На четвертой минуте хвостом павлина распускается соло саксофониста. Тридцать секунд рафинированного колтрейнизма - нормальная доза для начинающих. Подозреваю, что это Фил Вудс...
А ведь достаточно одной записи, чтобы понять каким гением был третий из пятерых детей Абрама и Фанни.
Reuben Bloom (24. IV. 1902 – 30. III. 1976)