Мы уже стали забывать про кувалду, которую так полюбили подзабытые ныне вагнеровцы и депутаты, как некто в Звенигороде пошёл и срубил голову Вождю и отцу всех , кого.... А кого, собственно? Любителей особенных изуверств и унижений людей.
Бюст этот зачем-то установили на видном месте, наверное для того, чтобы можно было, проходя мимо, плюнуть, покурить в размышлениях о краткости человеческой памяти и воинственности человеческой глупости. Хотя - нет, плеваться - нехорошо, а хорошо устанавливать монументы упырям и бандитам! Так, наверное, рассудили те, кто выдал соответствующее разрешение, ведь без разрешения нынче и ... нельзя.
А вот Ленину повезло: его голова осталась цела, оказался живучим.
Все эти штуки водрузило общество : "Помним героев".
Мы тоже помним, так что не надейтесь.
Немедленно раздались возмущённые вопли и проклятия в сторону оставшегося неизвестным человека, которого нарекли вандалом, мол, портить имущество - этот признак бескультурья и чего ещё похуже. Например, отсутствия патриотизма. Какой, впрочем содержится патриотизм в изображении человека, сгубившего миллионы жизней, мне непонятно, но сегодня в это слово вкладывается буквально всё, что может придти в разгорячённые безумием головы.
Всадник остался без головы. Но не беспокойтесь товарищи сталинисты, этот змей Горыныч отрастит ещё, я даже не сомневаюсь, ведь его долголетие Вы подпитываете своей ненавистью и злобой, это очень сильная энергия, хоть и деструктивная.
Недалеко отсюда находится Савино-Сторожевский монастырь. Он известен и любим с XIV века. Когда в 1918 году коммунист Макаров прибыл сюда, чтобы отобрать у монахов хлеб, а заодно проверить нет ли в раке Саввы Сторожевского того,чем можно поживиться, прихожане грохнули этого пламенного революционера и ещё парочку вандалов. Потом монастырь закрыли, как это сделали ещё с сотнями таких же мест. Поскольку нужно было оградить народ от опиума религии.
Я далёк от мысли связывать эти два события. Но что-то в этом есть. Глубоко народное и вечное, скрытое, но временами выплёскивающееся наружу. Я бы назвал это исторической памятью. Не той, о которой нам твердят по телевизору, а настоящей, честной.