Русские этнографы 19-го века говорили, что для казаха на первом месте собака, на втором – лошадь и на третьем – жена. И такой отзыв не является большим преувеличением: верный пес согреет зимой, а когда из-за засухи или мороза начинался голод, единственным спасением была охота, на которой не обойтись без помощника.
Жители степи всегда держали собак. В будущий Казахстан эти животные пришли вместе с ариями и помогали им как в добыче зверя, так и в охране стад. От скифского периода остались многочисленные петроглифы, где изображены сцены охоты с собаками, похожими на борзых. Самым старым из них более трех тысячелетий.
В дальнейшем в Средней Азии распространились борзые арабской породы, что появились здесь вместе с исламским завоеванием. Поэтому современные тазы имеют сходные генетические линии с собаками Северной Африки и Ближнего Востока, отличаясь большим разнообразием.
В узком смысле к тазы относят тех животных, что разводят в Казахстане, Туркменистане, Узбекистане и, в меньшей степени, в равнинных регионах Киргизии и Таджикистана. По внешнему виду они похожи на афганскую борзую салюки, хотя и не являются ее близкими родственниками.
Тем не менее, во всей Средней Азии, включая Афганистан и Иран, понятие «тазы» распространяется на всех борзых, вне зависимости от породы. Салюки в большинстве мест, где она исторически разводится, тоже называется «тазы». Нет точной уверенности в происхождении этого термина, но существует версия, что он образован от слова «таджики», под которым следует понимать не современных таджиков, а все ираноязычные народы региона, что с древности могли разводить этих собак.
В Советском Союзе и странах, которые образовались после его распада, признаны два типа тазы. Первый из них туркменский – меньший размерами и по телосложению более изящный. Второй – казахский, он крупнее, заметно крепче и имеет более длинную шерсть.
Кроме того, на бытовом ровне казахи исторически выделяли разных тазы. Одни, по всей видимости, все же являются потомками афганских борзых, другие представляют из себя местную породу – тазы в узком, кинологическом смысле. В отличие от салюки и казахских собак с тем же именем, последние сильнее и более грубо сложены.
Многие люди склонны смешивать гончих и борзых. Первые предназначены для пафосной охоты в дворянском стиле, когда собака загоняет зверя на борзую или на человека с луком, рогатиной или ружьем. Вторые, напротив, давят добычу самостоятельно и при поддержке других животных способны справиться с почти любым копытным и хищником, вплоть до волков.
Кстати, их экстерьер является стандартом для этой крайне выносливой породы – худоба не связана с тем, что пса плохо кормят. Несмотря на средний рост (кобели – до 60 сантиметров) и щуплое телосложение, тазы могут одолеть любую из чабанских собак, не говоря уже о всяких доберманах, «немцах» или ротвейлерах.
В прежние времена с ними ходили на волков. Ну, разумеется, охотились на всех больших и малых животных, что можно встретить в казахских степях: зайцев, лис, барсуков, когда это было можно – и на сайгаков, а также кабанов – из-за позднего укоренения среди казахов ислама это не сразу стало считаться запретным. Иногда для большего эффекта вместе с ними использовали беркутов и соколов – птица атаковала добычу сверху, а затем на нее набрасывался тазы.
Тазы имели высокий статус в кочевой казахской культуре – на одного хорошего пса можно было обменять целый табун скакунов. Существовало табу называть их просто «собакой», это не обычный пес – это тазы. Им даже разрешалось делить с хозяином юрту, и это было вполне логично: в степи бывает по-сибирски холодно, а у многих собак не такая уж густая шерсть.
При переходе от кочевничества к оседлой жизни в Казахстане и сопредельных республиках стремительно снизилось количество чистокровных тазы. Во многом, по той причине, что содержать их было по карману только обеспеченным людям, а именно по ним советская власть нанесла основной удар.
Поэтому порода едва не исчезла, хотя ее восстановлением занялись с 1980-х годов. В современном Казахстане она считается национальным достоянием, и всего в стране насчитывается порядка трех сотен собак.