Глава 10
На печи заплакала Фроська. С улицы в хату вбежали девчата. Поднялся страшный вой и плач.
- Тихо, - прикрикнул доктор. – Держи сестру. Крепко держи, а вы обе идите сюда. Смотрите, что я буду делать, а потом ко мне в госпиталь. И никаких разговоров.
Доктор рассёк место прокола, открыл рану. Она была забита обломками сучка. Вынул все кусочки, залил спиртом.
- Вот и всё! До свадьбы заживёт, - пошутил и подмигнул Груньке.
Она испуганно дёрнулась и закрыла лицо ладонями.
Малышка продолжала надрываться на печи.
- Дайте матери дитя, пусть пососёт. Вы вдвоём идёте в госпиталь, - показал на Груньку и Мотьку, а ты следи за матерью и сестрёнкой, - приказал Таньке.
Иванов, пока отсутствовал доктор, замочил в огромном котле грязные бинты и тряпки. Просто залил их холодной водой из колодца.
Разложил костёр, сменил воду в котле, добавил щёлоку и поставил к огню. При этом он успевал зорко следить за обстановкой. Его отряд занимался охраной госпиталя. Но приходилось выполнять и женскую работу. Женщины не шли помогать раненным бойцам. Боялись, что вернувшиеся беляки всех порешат.
Начало здесь
Все главы читайте здесь
Власть менялась чуть ли не каждый день. К раненным казакам тоже никто не торопился с помощью. Вот и приходилось солдатам помогать своим раненным.
Грунька с Мотькой в первую очередь убрали в хате, напоили тех, кому можно было пить воду. Когда бинты закипели, вытащили их палкой и положили в корыто с холодной водой.
Товарищ Иванов не отходил от женщин. Когда раненным принесли обед, он поделился едой с женщинами и всё время поглядывал на Груньку.
- Вот ты шустрая бабёнка, - сказал, когда женщина принялась развешивать прополосканные бинты и тряпки. – Моя жёнка тоже такая была. Всё спорилось у неё в руках. А щи какие варила, ммм…
- Сварит ещё, когда ты домой вернёшься, - ответила Грунька.
- Не сварит. Чахотка её убила, - ответил Иванов и отвернулся.
Вечером товарищ Иванов тенью проскользнул в хату Груньки. Она ждала его, накрыла стол. Борщ, яйца, хлеб, квашеная в бочке капуста, издавали неповторимый аромат. Была и бутылочка самогона. Сидели при свете огарка свечи. Женщина любовалась, как хорошо ел красноармеец. Её муж плохо ел. Гущу всегда оставлял в миске. Сёрбал юшечку. Она всегда доедала гущу.
После сытного ужина Иванов заторопился.
- Спасибо, Груня, за ужин. Завтра с утра мы уходим, повезём раненных бойцов в Лабинскую. Поехали с нами!
- Нет, не поеду. Хату бросать не хочу, - а сама подумала, если вернётся муж, кто его встретит и накормит?
Быстрого расставания не получилось. Уже уходя, Иванов обнял и поцеловал хозяйку. Груня задрожала, обвила крепкую мужскую шею руками и прижалась к гостю. В общем, задержался Иванов ещё на час. Осенние ночи тёмные и длинные. Также неслышно выскользнул из хаты и растворился в темноте.
Из-за плетня за трепещущим огоньком свечи наблюдал прятавшийся в соседнем дворе мужчина.
***
Утром Таисия проснулась и оглядела комнату. Всё было, как всегда. На печи кряхтела Фроська, девчат не было. Потихоньку опустила ноги, села на топчане. Рядом увидела ту самую сучковатую палку, с которой пришла из леса. Взяла её, оперлась и потихоньку встала. Голова закружилась и женщина села обратно. Посидела. Пришли из сарая девчата с подойником, не глядя по сторонам, процедили молоко.
Чтобы не напугать дочек, Таиса легонько покашляла.
- Ой, мама, а мы и не видим, что Вы встали! – воскликнула Танька и бросилась к матери. – Вчера лекарь приходил, разрезал ногу. Там был отломленный кусок. Труха одна. Он всё вычистил.
- Грунька его привела, - добавила старшая. – А мы с нею потом помогали раненным красноармейцам. Лекарь так велел.
- Кому помогали? – переспросила Таисия.
- Красноармейцам, мама!
Таисия ничего не сказала, только зыркнула на дочь недовольно. Снова попыталась встать.
- Мама, поешьте молочка свеженького, - предложила Мотя. – С хлебушком. Вы ведь три дня ничего не ели.
- 3 дня? – не поверила мать.
- Три дня.
- Давай!
После еды Таисии стало легче. Голова уже не так кружилась, хоть и была слабость.
Малышка заходилась плачем, и Мотька подала её матери. Девчушка почмокала и снова расплакалась. Молока у матери не было.
С того дня Фроську кормили жёвками. Кто-нибудь из семьи, чаще всего это была Танька, нажёвывала в чистую тряпочку хлеба с молоком, завязывала узелок и совала его в рот младшей сестричке. Оставляла длинные концы и привязывала их верёвочкой, которую надевала на шею Фроське, чтобы тряпочка не потерялась.
Тряпочку регулярно мыли и сушили, чтобы у малышки не заболел живот.
Когда сестрёнка подросла, жевали уже и борщ, и картошку. Главное, чтобы еда была не очень твёрдая. Так делали все. Найти кормилицу было сложно, да и денег это стоило, которых в семье не было.
***
Наступила зима. Станичники привыкли к постоянной смене власти. Главное, было не ошибиться: белые – господа, красные – товарищи.
После того, как выпал снег и ударили сильные морозы, молодые девчата стали собираться у кого-нибудь дома, вязали, пряли, вышивали при свете свечки или каганца. Им не нужно было много света. На такие посиделки приходили и парни. Каждый выбирал себе лучшую рукодельницу. Но ведь была война и все взрослые парни воевали, а подростки 13-15 лет становились завсегдатаями таких посиделок.
В один из морозных январских вечеров к девушкам заглянули молодые казачата из бедных семей. Девушки – мужички встретили их неласково. Хоть и были уже официально отменены сословия, но это было где-то далеко, а станица продолжала жить в прошлом.
Мотя очень хорошо вышивала. Поэтому на посиделки всегда брала вышивку. А вот прясть пряжу и вязать она не любила. Вообще, кроме вышивки ничего не делала из того, что умели подруги.
- Принимаете гостей, - спросил невысокий черноглазый парнишка, когда ему открыли дверь.
- Жорка, а ты чего тут забыл? - просила Полина, в доме которой собирались девушки.
- Я дровишек принёс, чтобы вам было теплее и свечку.
- У матери стянул? – рассмеялась Мотя и перекинула свою русую косу на спину, чтобы не мешала наклоняться над вышивкой.
Жорка посмотрел на неё и вдруг спросил:
- А ты чья будешь? Что-то не припомню тебя.
- Кучерка она, - ответила Полина. – А ты давай, иди отсюда, а то скоро наши парни придут, поколотят тебя.
- Ладно. Ухожу, - ответил незваный гость и положил на столик рядом с Мотей пряник. Красивый печатный пряник.
- Это тебе. Красивая ты. Завтра опять приду. Вот свечка и дрова. Топите, чтобы было тепло.
Мальчишка ушёл, а Мотька не знала, куда деваться со стыда. Надо же, казачонок пряник ей подарил и красивой назвал. Жорка. Что скажет Ваня, который скоро придёт со своими друзьями? Не обидится ли он?
- Девчата, кто будет пряник? Я не хочу.
- Я буду. И я, и я.
Пряник был съеден и разговор зашёл о Жорке.
- У них бедная семья, - начала Полина. – Земли много, потому что там 5 братьев и 1 сестра. Но всё как-то у них мимо рук пролетает.
- Я слышала, - добавила Наталья, - что старшие его братья погибли на Германской. Осталось их трое. Жорка самый младший. Но всё дело в том, что их батька не отделяет старших сыновей. Все живут в одной хате. Я не хотела бы там оказаться невесткой. Работой замучают.
- Натаха, тебе уже 22 года. Старая ты. Ишь, куда замахнулась, в казачки, - засмеялась Нюрка.
Раздался стук в окошко и в хату зашли парни из мужичьего сословия. Среди них был и Ванечка, при виде которого Мотя чуть заметно улыбнулась и кивнула головой. Парни расселись на свободных лавках и принялись рассказывать разные истории.
- Представляете, идём мы вчера по дороге с парнями, - начал весельчак Макар. Идём и вдруг видим, колесо с телеги катится прямо с бугра на нас. Катится и катится. Думали, кто-то шутки шутить вздумал. Да какое там. Прикатилось колесо, упало прямо перед нами и вдруг полыхнуло синим пламенем. Раз, потухло и нет никакого колеса.
- Ведьма, то была ведьма, - зашептались девчата, принялись креститься и со страхом поглядывать на черноту за окном.
- Я боюсь! – вскрикнула Наташка.
- Я тоже боюсь! И я!
Вскоре все сидели парочками, шушукались и обнимались. Парни успокаивали девушек, а те старательно изображали страх.
Как только пропели первые петухи, девчата начали собирать своё рукоделие и одеваться. Пора отправляться домой, а то родители заругают.
Моте было идти дальше всех, жила она почти в центре, а собирались у Полины на краю станицы.
Ваня пошёл её проводить.
Снег лежал шапками на крышах домов, белым покрывалом укрывал землю. Ночь была безлунная, но белый снег делал её светлее.
Шли по протоптанной тропинке. И вдруг прямо перед ними неизвестно откуда появилась чёрная кошка. Она села на тропке и злобно сверкнула глазами. Девушка пискнула, обернулась к Ване и хотела уже бежать обратно.
- Брысь, - крикнул парень. Схватил горсть снега и бросил в животное. Кошка подпрыгнула, мяукнула и исчезла.
- Ваня, - шептала девушка. – Ваня, это была ведьма?
- Не знаю. Но я её снежком спугнул. Пусть больше нам не показывается.
Мотя принялась креститься и читать Отче наш. Неожиданно какой-то вопль раздался со стороны чужого двора. Парень схватил Мотю за руку и потащил за собой.
Продолжение здесь