Сверкающие дорожки зеркальных путей исчезали где-то в ослепляющей вышине, пока Мира проваливалась в неизвестность. Зачем Гавриил столкнул её? Он же говорил, что с зеркальными путями нужно быть осторожным, что заблудившиеся сходят с ума… И судя по тому, что Мира не стоит на сверкающей дорожке, Гавриил тоже не задал маршрут. Что теперь с ней будет? Она пропадёт навсегда? Или вернётся совсем полоумной? Может тогда лучше было бы не возвращаться…
Мира некоторое время нервно озиралась по сторонам и неуклюже махала конечностями в глупой надежде зацепиться за что-то невидимое и затормозить свой полёт в пугающую пустоту. По счастью, тяга к бесплотным надеждам в Мире иссякла быстро, и она, вздохнув, отдалась погружению, быстро обнаружив, однако, что Пустота имела своё течение. Мира не проваливалась в пучину, как ей казалось, а плыла куда-то в неизвестном, но определённом направлении. Эта призрачная определённость успокоила. Мира прикрыла глаза, сквозь веки наблюдая за тем, как убегает прочь сияющая паутинка зеркальных путей, выходящих в знакомый ей мир. Она уплывала так далеко, а всё тело начинало мелко покалывать, будто оно медленно немело. Девушке показалось, что она совсем перестала дышать, и будто бы ей это и не нужно вовсе. Разум растворялся, расплывался, она теряла себя, но страх, увы, растворился первым, так что испугаться и поспешить собраться ей не удалось. Она и задуматься об этом не успела. Тело также перестало ощущаться собой, становилось, кажется, прозрачным, невесомым, несуществующим…
Ей казалось, будто время бежало мимо с какой-то непередаваемой скоростью мимо неё, и вместе с тем стояло на месте. Возможно, она исчезла бы вовсе, если бы её не затянуло в гигантских размеров зеркало. Она полетела над бескрайними лесами, величественными горами, необъятными полями. Всё стремительней она летела к земле, то расправляя, то складывая крылья. Мимо плыли облака, птицы и мерцающие касатки с широкими плавниками. Они бороздили этот невиданный небосвод, накрытый серебряным куполом так же легко, как земные касатки разрезали толщи воды в поисках любимой рыбы. Их волнующие песни, как и песни земных китов, несли с собой немыслимое спокойствие, и Мира позволяла себе растворяться в этих инопланетянах мелодиях, спускаясь всё ниже, всё быстрее. Кажется, разгонись она ещё быстрее, и разрезала бы своим клювом землю этого невероятного мира до самого ядра, но с другой стороны земля казалась недосягаемой. Мира зажмурила глаза и устремилась вниз, надеясь наконец достигнуть земли и, возможно, вернуть себе своё всё ускользающее сознание.
Она ударилась о землю камнем, но не почувствовала боли, а только распласталась по земле. Тело вдруг совсем потеряло силы, руки безвольно лежали на корнях невиданных деревьев с яркими цветами, ноги зарылись в заросли какого-то низкого кустарника, усыпанного мелкими оранжевыми ягодами. Мира глядела в небо, всё ещё не готовая размышлять над такими сложными вопросами, как то, где она находится, кем она является, откуда явилась и как туда вернуться. Она глядела в небо, следя за мерцающими его жителями, за медленно скользящим по небосводу солнцем, за постепенно появляющимися тусклыми звёздочками. Кажется, она наблюдала этот хоровод светил на странном небе десятки раз, прежде чем вдохнуть и опьянеть от буйства запахов. Цветы, травы, шумящий где-то недалеко ручей, сок ягод, смола деревьев — всё это, казалось, пыталось донестись до её сознания через аромат, и у девушки голова шла кругом от этого всего. Она выдохнула, и на мгновения этот гомон запахов утих, но с новым вздохом этот беззвучный концерт зазвучал ещё ярче.
Разум Миры никак не хотел порождать мыслей. Он только вспомнил о том, что существуют ощущения, он погрузился в них всецело, растворился в запахах, цветах, теплоте и мягкости земли, на которой девушка лежала. Он не придавал никакого значения тому, что солнце уже раз пятнадцать пробежало над ними, сменившись луной и обратно. Ему было всё равно на скачущих по ним невиданных зверушек — хотя выглядели они прелестно, некоторых даже хотелось бы погладить, кабы руки изволили слушаться. Он не задавался совершенно никакими вопросами, ему не было нужды даже вспоминать имя той телесной оболочки, в которую — ради шутки, не иначе — он был помещён. Однако же, его заставили это имя вспомнить.
— Пора возвращаться в тело, Мира… — послышался полустрогий и полуласковый голос.
Мира оторвалась от земли до того быстро и резко, что стало больно. Мучительно больно, казалось, что с рук, ног и спины содрали кожу, а в лицо и живот впились сотни тысяч тонких игл. Боль оказалась до того сильно, что Мира могла лишь молча открывать и закрывать рот, силясь глотнуть спасительного воздуха.
— Не паникуй. Дыши, и боль пройдёт. Медленнее… — на плечо девушки легла узкая женская ладонь. Её обладательницы Мира не видела, та была за спиной.
Девушка не без раздражения подумала о том, как просто всё-таки людям раздавать советы, однако же прикрыла глаза и попыталась медленно втянуть в себя воздух. Первые попытки успехом не увенчались, она по-прежнему задыхалась, однако через короткое время ей всё же удалось вдохнуть. Боль отступила не мгновенно, но с каждым вдохом становилась слабее, пока наконец от неё не осталась лишь лёгкая слабость. Мира открыла глаза и взглянула на неожиданную советчицу. Марину она узнала сразу, хоть во снах образ ведьмы был зыбким и едва различимым. Сейчас же девушке выпал шанс рассмотреть Марину повнимательнее: русые волосы с медовым отливом, тёмно-серые глаза, острые скулы и три родинки на лице, подобные тем, что были и на лице Миры. Та, опомнившись, отшатнулась. Марина, кажется, не обиделась, хотя во снах она казалась довольно вспыльчивой.
— Я рада, что ты сама явилась сюда, Мирослава…
— Не совсем сама. Мне, вообще-то, кое-кто помог. — Мира лишний раз помянула Гавриила не самым добрым словом. И как она раньше не замечала, что с ним что-то нечисто… Надо бы научиться уже слышать чужие мысли. Раз уже все вокруг её подслушивают.
Марина неожиданно расплылась в улыбке и рассмеялась. В иной ситуации Мира почувствовала бы раздражение, если бы перед ней стояла не Марина, однако же, Мира не почувствовала и испуга. Складывалось ощущение, будто чувства притупились или очень сильно запаздывали за осознанием окружающей реальности. Во всяком случае, несмотря на то, в какой ситуации Мира оказалась — незнакомый мир и известнейшая злая ведьма прямо перед ней, — она чувствовала себя на редкость спокойно и умиротворённо.
— Это всё влияние Сумрака, не переживай. Да, это и есть Сумрак, не надо так на меня смотреть. Неужели ты и впрямь думала, что это какое-нибудь подземелье вечного мрака.
— Судила исключительно по тому, что ощущала во снах, и что случайно призвала отсюда.
Марина пожала плечами:
— Да, тут, конечно, есть неприятные места, но этот мир гораздо более чудесен, чем мрачен.
Мира не верила. Конечно, может это всё из-за того, что она успела понаслушаться про Марину и про Сумрак от преподавателей и знакомых, и всё же стойким было подозрение, что Марина, возможно, навело какой-то морок или каким-то иным способом пытается заставить поверить Миру, что Сумрак — это не так уж плохо. Но не просто же так Марину заперли тут. Должна была быть причина, чтобы ведьме запретили возвращаться в мир, где есть люди…
Марина слышала мысли Миры, девушка видела это по лицу женщины напротив. По тому, как подпрыгивали и сбегались к переносице тонкие брови, по едва заметным, возникающим лишь на доли секунды морщинки на носу. Похоже, терпение Марины всё же было на исходе. Мира попятилась, Очень глупое действие, со стороны, наверняка, выглядело даже смешно, но самой Мире было не до смеха. Не было страха, однако всё её существо кричало о том, что уходить нужно как можно скорее. И Мира поддалась, сорвавшись на бег. Во всяком случае, так она хотела поступить, а её ноги сорвались в длинный прыжок. Девушке даже показалось, что она взлетает и стремится к странному зеркальному небу… А потом она вновь полетела вниз. Всё быстрее и быстрее, но земля всё ещё была так далеко. Девушка огляделась. Там, откуда она сбежала, Марины уже не было, как и где-либо ещё, докуда Мира могла видеть.
Приземление вышло жёстким. Мира упала посреди цветочной поляны, пробороздив своими ногами траншею, не удивившись при этом, что её самой не было ничуть больно, только бесконечно стыдно перед цветами и травами, которые она выкорчевала с корнем при приземлении. Марины по-прежнему не было видно, зато хоть стала работать голова. Мира вновь осмотрелась, подняла взгляд к небу. Как бы ей вернуться назад, в свой мир? Она ведь не умеет самостоятельно пользоваться зеркальными путями. Да и как до неба допрыгнуть? Мира задумчиво поглядела себе под ноги и попробовала подпрыгнуть, но вместо того, чтобы подлететь ввысь, как в прошлый раз, просто прыгнула, как обычно, на пару десятков сантиметров. Она поджала губы и стала озираться по сторонам, ища водоёмы. Вдруг получится вернуться?
Вниз по холму она увидела цепь маленьких, идеально круглых, блестящих прудов. Вода в них была тёмной и выглядела, как ночное небо, а переливы волн завораживали. Одно в них было плохо: спустившись, Мира поняла, что гладь воды ничего не отражает. Мира не видела ни своего отражения, ни неба, ни травы, свисающей над водой. И так с каждым из прудов, к которому Мира подходила. Из них на неё глядели причудливые рыбки, а вот собственное отражение пряталось где-то в тёмной глубине, если вообще там обитало. Мира досадливо пнула лежащий рядом блестящий полупрозрачный камешек и уселась на берегу. Что делать дальше — совершенно непонятно. Неясно и когда вновь объявится Марина, и что ей всё-таки надо от Миры. Девушка осмотрелась. Очень странное это место, но красивое. Касатки и киты, бороздящие небесные просторы, словно дирижабли без кабин, выглядели будто на своём месте, а пестрота листвы самых невероятных цветов радовала глаз. Бледное зеркальное небо и чёрные пруды удачно контрастировали с пестротой лесов и лугов, хотя выглядело всё это, безусловно, необычно. Зверей Мира ещё не успела толком разглядеть, так как и не видела ни одного толком.
Решив про себя, что сидеть и ждать, что выход из сложившейся ситуации найдётся сам собой, глупо, Мира пошла вперёд, куда глаза глядят. Сразу вспомнились слова Чеширского кота из сказки: «…куда-нибудь ты обязательно попадёшь, конечно, если не остановишься на полпути». Руководствуясь этой фразой, Мира просто шла.
— Бесцельное шатание по незнакомому миру не только беспочвенно, но и опасно. — заметила Марина, появившаяся будто из ниоткуда.
— Пусть так, но идей лучше у меня пока нет.
— Неужели в твою светлую голову не пришла идея, что ты могла бы обратиться ко мне? Не расстраивай меня так, Марочка, я же считаю тебя умницей…
— Честно, на секундочку я подумала о чём-то таком, но благо быстро в себя пришла.
Марина расстроенно поджала губы, а её брови взметнулись. Она ничего не сказала, но Мира и без слов могла сказать, что ведьма весьма огорчена и даже оскорблена подобными словами. Мире даже стало несколько неловко.
— Это моя вина. — повинилась наконец ведьма с шумным выдохом, — Я наверняка напугала тебя, обращаясь к тебе во снах. Мне стоило действовать мягче…
— Вы убили мою сестру. — напомнила девушка.
— Я не хотела этого делать, Мирослава. Клянусь своими силами, я сожалею о том, что сотворила в безумной попытке сбежать из своего заточения. Я знаю, что сейчас просить у тебя прощения глупо, но всё же, я должна сказать. Я сожалею…
— Вы убили мою сестру. — повторила Мира, — И не только её. Вы уничтожили её смертью моего отца, разрушили даже то подобие семьи, что у меня было. Мало того, вы лишили меня будущего что в обычном мире, что в волшебном, ведь ни в одном из них мне теперь нет места. После всего этого вы ещё хотите, чтобы я как-то помогла вам?
Марина умолкла. Лицо её стало совершенно нечитаным, словно восковая маска, но глаза… Было в них что-то, что заставляло Миру содрогаться.
— Ты не знаешь, что такое жить в абсолютной изоляции столетиями, Мира. Это сводит с ума. А время в этом мире течёт не так, как на Земле. Неравномерно, иногда тут за минуту проходит неделя, а иногда день длится десятки лет. Я не оправдываю собственной жестокости, но всё то зло, что я кому-либо причинила с момента заключения проходило в припадках безумия.
— А до заключения? Хотите сказать, злобный Томас Вайтвуд и его товарищи заточили вас забавы ради?
Марина помолчала недолго.
— Они боялись меня, это так. Но дело не в том, что я творила зло, а в том, что я была намного сильнее многих из них. К тому же, природа Сумрака для них была загадочна, а неизвестность пугает людей.
Мира не верила, конечно, что всё так просто. Должна была быть и другая причина… Однако, задуматься надолго об этом не дала выросшая перед ними пещера. Она выглядела почти неестественно в общем ландшафте, однако, Мира не особо удивилась этому зрелищу. Из зева пещеры веяло влажной, липкой прохладой и мраком. Сочная трава рядом с ней бледнела, будто становилась жухлой. Девушка с немым вопросом перевела взгляд на Марину.
— Ты же наверняка думала о том, что этот мир, о котором в твоей Академии рассказывают страшные сказки, выглядит слишком прелестно. Наверняка думала о том, что это иллюзия… Не отвечай, я и так это знаю. Ты права, всё не так однозначно. Я не уверена, что ты хочешь на более глубокие уровни…
— Я действительно не хочу. Не хочу вообще что-либо знать о Сумраке. Я хочу только вернуться в свой мир.
— Увы, я тебе тут не помощница. Я сама-то уж не чаю отсюда спастись, а уж вывести кого-то другого…
Мира задумалась. Она не хотела иметь с Сумраком ничего общего, разумеется. У неё и так куча проблем возникло из-за Марины и подозрений на связь с ней. Однако же, если Мирослава владеет магией, связанной с Сумраком, пожалуй было бы лучше познакомиться с ним поближе, научиться это контролировать…
— Давайте спустимся. Я хотела бы узнать истинную природу Сумрака…
— Другую природу. — поправила Марина, — Что же, так тому и быть. Только там не пытайся от меня сбежать, это слишком опасно.
И Марина стальной хваткой вцепилась в запястье Мирославы, дабы та не сумела даже при желании пуститься прочь, а после потянула её к пещере. Чем ближе они подходили к тёмной пасти, тем противнее были ощущения от неё, тем активнее мурашки бегали по позвоночнику. Мира зажмурилась, когда они пересекали невидимую границу между внешним миром и пещерой, которая на ощупь напоминала молочную пенку, только ледяную. Прохлада, однако, тут же ушла, сменившись влажной духотой. Порыв сбежать поскорее сильно увеличился, но Марина только сильнее сжала запястье Миры.
— Мне больно. — прошипела она, дёрнув рукой.
Марина не ответила, но хватку чуть ослабила. Совсем немного, ровно настолько, чтобы ушла боль.
— Открой глаза. — приказала она Мире, и та не смела ослушаться властного тона.
Перед ней также была пещера, но она не была погружена во мрак. Её стены пол и потолок освещали тусклым зеленовато-голубым цветом мелкие полупрозрачные грибы и облепивший стены мох. Не сказать, что это поражало воображение, но зрелище было куда приятнее, чем Мира могла себе первоначально вообразить. А Марина тащила её за собой глубже в пещерные лабиринты. Мира быстро перестала ощущать, где верх, а где низ — собственные ноги в этом месте уже не были ориентиром. Ей казалось, что они за время ходьбы успели перевернуться раз десять, но ведьму это никак не смущало, и потому девушка не подавала вида, что у неё начинает кружиться голова. Постепенно расступилась духота, и Мира уловила звук стекающей воды. Поглядев на стены, она увидела, что жидкость непрерывно хаотично движется то вверх, то вниз по стенам. От неожиданности Мира икнула. Всё-таки, к текущей против законов физики воды она не привыкла. Марина покосилась на неё и хмыкнула.
— Признайся, Сумрак впечатляет.
Нехотя, Мира всё-таки кивнула. Да, впечатляет, и девушка не могла с точностью ответить, впечатлил ли её больше ещё не до конца исследованный мир вне пещеры или же странно-завораживающая темень пещеры. Этот вопрос она решила так и оставить без ответа. Всё-таки, две эти стороны Сумрака, какая бы из них не была более реальной, были слишком разными, чтобы сравнить их или то, насколько сильные эмоции они вызвали.
Как бы то ни было, они наконец вышли из пещеры. Это место уже больше напоминало то, что Мира видела во снах. Небо было тёмно-серым, мрачным, будто затянутым от края до края тяжёлыми дождевыми тучами, а земля была практически чёрной и безжизненной. То тут, то там сновали мелкие чёрные или мертвенно-серые жуткие создания, при этом если одни были молчаливы, то другие издавали звуки от тихого перестука лапок и шипения до истошных воплей. Прямо над их головами промчалось нечто длинное и белое с жутким рокотом. Мире было не по себе, но вместе с тем было что-то если не родное, то очень привлекательное во всём этом.
— Такова вторая суть Сумрака. Надеюсь, ты не разочарована, Мирослава?
— Ничуть, теперь он куда больше похож на то, что я представляла.
— Обе стороны верны. Обе стороны равноправны, обе реальны. Я понимаю, тебе пока сложно в это поверить, но это правда…
Мира лишь покачала головой. Да, ей было трудно поверить в реальность всего происходящего. Ей было трудно поверить в то, что Марина не желает зла, было трудно поверить в чистоту её побуждений. Несмотря на всё это, стоящая рядом женщина сейчас казалась спокойной, разумной, хотя и уязвимой. Сейчас у Миры пропадало желание сиюминутно сбежать, она хотела поговорить с Мариной, лучше узнать её мотивы, может быть, даже чему-то научиться у неё. Особенно последняя идея сдерживала порыв уйти и искать выход.
— Меня уже некоторое время беспокоит один вопрос: вы как-то упомянули мою прабабушку, когда навещали меня во сне. Говорили, мол, такой потенциал был, но она решила его не использовать… Откуда вы вообще знаете мою прабабушку?
Марина задумчиво глядела на Миру, будто прикидывая, стоит ли ей рассказывать, правда Мире показалось, что в этом взгляде было что-то напускное, наигранное.
— Твоя прабабка была мне единокровной сестрой.
— Не может быть. Моя прабабушка родилась в начале прошлого века, а вы застали Наполеона. Разница в возрасте слишком велика.
— У нас один отец, но разные матери. Ты сама уже знаешь, что маги живут намного дольше, чем простые люди. Наш отец решил, похоже, что если с первой дочерью вышло неважно, то с другим ребёнком выйдет что-то путное. Ну, или ему было плевать, тоже не исключено…
— Это всё равно не объясняет, откуда вы с ней знакомы.
— Я бы не стала ждать целых двести лет, чтобы вернуться в свой домой. Жаль только, что твоя бабка решила, что я чёрт.
Мира отвернулась, чтобы сделать вид, что она чихает, а не хихикает. Это так глупо, но ей было смешно от последней фразы. Правда, Марина, скорее всего, и так всё услышала и поняла.
— Твоя прабабка была первой кровной родственницей, к которой я обратилась за помощью. Надо сказать, тогда я была нравом полегче, чем сейчас, так что, как мне кажется, я не должна была её напугать. Но она всё равно испугалась.
Мира сомневалась, что Марина действительно была «полегче нравом», но вслух ничего не сказала. Тем более, Марина наверняка и так прекрасно слышала, о чём Мира думала. К тому же, несмотря на весь прошлый опыт, сейчас Марина по крайней мере не пугала и не отталкивала своим безумием.
— Почему Ваше поведение в моих снах и сейчас так сильно отличается.
— Думаю, это как-то связано с работой мозга и тем, что поддержание связи с человеком из другого мира ментально очень выматывает. К сожалению, в обучении магии работе мозга уделяется слишком мало внимания. Почти совсем не уделяется, если уж совсем честно.
— Кажется я уже слышала что-то от Авдотьи о том, насколько неудачна нынешняя система образования.
Казалось, Марина ободрилась, когда услышала это, и Мира невольно даже напряглась. Если Авдотья знала Марину, то наверняка догадывалась, что Миру что-то с ней связывает…
— Как же я рада, что в том мире не все слепы! Думаю, эта Авдотья и впрямь умная женщина.
Мира выдохнула не без облегчения. Если бы пришлось подозревать в чём-то ещё и Авдотью… Нет, эта милая старушка слишком сильно нравилась Мире, чтобы ей не доверять.
— Я хотела бы ещё кое-что спросить: что вас связывает в Гавриилом?
— Многое. Мне случайно удалось связаться с ним. Он не испугался, хотя я и не скрывала от него своего имени. Он был для меня бесполезен, так как магией Сумрака он не управляет, но он был единственным человеком долгое время, с кем я могла поговорить.
Марина вела Миру вглубь мрачной стороны Сумрака. Чем дальше они шли, тем темнее становилось небо и причудливей были чудовища. Мира невольно подумала о Полуночной зоне океана.
— Мы с ним познакомились ещё в его студенчестве. — продолжала Марина, — Он был весьма заносчив, если честно, и я сомневаюсь, что хоть что-то изменилось. Он желал власти, мощи, он явно видел во мне источник того, чего так жаждал. Не могу его винить в этом, я и впрямь способна даровать ему мощь. Как и всем магам. Но для этого мне нужна твоя помощь…
— Я не намерена освобождать Вас или Сумрак. — отрезала Мира, — Что бы вы ни утверждали, вас не просто так заперли. И дело не только в страхе, я уверена.
Марина вздохнула и присела на выглядящую обугленной землю, обхватив колени руками. В этот момент она выглядела так беспомощно, что Мира невольно устыдилась своей категоричности.
— Я знаю, глупо было ожидать, что ты поверишь мне после того, что уже слышала обо мне. Да я и впрямь не безвинна, но я искренне не желала зла своему миру. Меня не хотели слышать, и я подумала, что силой смогу добиться того, что меня хотя бы выслушают.
Мира присела рядом, вглядываясь в лицо Марины, пытаясь угадать, уловка ли её слова, или же она искренна в том, что говорила. Но лицо и мысли ведьмы оставались для неё непроницаемы, что невыразимо злило Миру. Всем так легко читать её, но она будто блуждает во тьме и не может угадать, кто говорит ей правду, а кто лжёт.
— Историю пишут победители, но есть ведь и другая сторона. — протянула наконец Мира, — Я хочу услышать Вашу версию.
Марина явно ободрилась, взглянув на Миру, как видно, решив, что девушка готова ей поверить. Мира ещё не была уверена в том, что поверит, но выслушать ведьму она хотела. Сама не могла это объяснить, просто чувствовала в том потребность.
— Я вышла из бедной семьи, и то, что я смогла добиться обучения у Павла-Доброслава — это сравни чуду…
— Я думала, вы расскажете только про Сумрак, а не всю историю своей жизни…
— Хоть из уважения слушай молча.
Мира промолчала о том, что уважать Марину ей пока было не за что. До сих пор эта ведьма приносила Мире лишь проблемы, да и слава о Марине ходила дурная, и оттого девушка не видела причин испытывать к ней уважение. Может, рассказ Марины это изменит.
— Изначально казалось, что более всего я лажу с огнём. — продолжала Марина, — Я правда неплохо им владела, мне давались даже сложные заклинания. А потом я впервые призвала материю из пустоты. Есть хотелось. — она тихо рассмеялась.
— Я думала, из пустоты ничего создать ничего нельзя.
— По законам нашего родного мира это верно. Сумрак следует другим законам.
— Это как механика и квантовая физика.
— Возможно, я о таких вещах в принципе впервые слышу. — Марина только покачала головой. Миру это слегка сбило с толку, так как до сих пор мало кто признавал то, что она — хотя бы в теории — знает больше, чем собеседник.
А Марина тем временем продолжала:
— Павел иначе отнёсся к моему дару, чем другие маги. Он не боялся меня и желал, чтобы я развивала свои навыки, хоть он и не мог меня направлять, ведь сам не имел ни малейшего представления о том, что из себя представлял Сумрак. Я была предоставлена себе в изучении Сумрака, пока другие юные подмастерья не заинтересовались Сумраком. Их любопытство меня подстёгивало, я погружалась всё глубже, и я открыла потрясающую вещь о Сумраке.
Марина замолчала, видимо, играя с любопытством Миры. Это ей удавалось успешно, Мира действительно хотела услышать, что же за открытие совершила Марина.
— Ты уже заметила, что Сумрак не похож на наш с тобой мир. Это не только от того, что мир другой. Если бы ты гуляла со сновидцами, то знала бы, что разные миры не так уж сильно отличаются друг от друга. Небо везде голубое или синие, вода прозрачная, а облака белые. Но Сумрак — это нечто совершенно иное. Сумрак имеет выход во все миры, это первоисточник магии во всех мирах. Сумрак есть энергия и магия, питающая миры.
Мира внутренне содрогнулась несмотря на то, что она в целом ожидала примерно такого заявления. Марина внимательно смотрела на девушку, ожидая от неё реакции, либо пробиваясь в её голову, чтобы прочесть по её мыслям, поверила ли Мира. По правде, хоть она и не планировала верить Марине на слово, речь её звучала довольно убедительно.
Сама Марина продолжила свой рассказ, видимо, удовлетворённая рассказом Миры:
— Я не единожды отправлялась в Сумрак ради того, чтобы лучше изучить его. Я знала, что он может быть в равной степени прекрасным и опасным, что с ним нельзя быть беспечным, но вместе с тем он дарует силу тому, кто уважает его. Однажды, явившись в Сумрак вновь для исследований, я встретила Князя Сумрака. Он был подобен своему миру: прекрасный, но не терпит неуважения и беспечности.
— У Сумрака был разумный обитатель? — Мира приподняла брови. Это место было таким мирным, что Мира не желала бы тут людей. В прочем, всё равно это решать не ей, так что это не так уж важно.
— Он был единственным в течение тысячелетий, но его это устраивало. Сумрак сам породил его, и Князь привык к уединению. Но наша встреча стала роковой для нас обоих.
Мира видела, что Марине было больно говорить об этом, но не похоже было, что она собиралась умолкать. Мира не встревала, давая ведьме договорить.
— Я и раньше думала о том, что было бы здорово впустить Сумрак в наш мир, ведь тогда не только маги станут могущественнее, но весь мир станет лучшим местом. Нам больше не придётся скрываться, ведь все люди увидят, что магия существует, и бояться её уже не будет смысла.
Мира чуть поджала губы. Она молчала, но рассуждения ведьмы звучали бредово. Может, она просто хотела так оправдать то, что хотела выпустить любимого мужчину в свой мир, то ли искренне верила в свои наивные идеи, а может от влияния Сумрака её рассудок помутился…
— Встретив Князя, я окончательно убедилась, что хочу сделать это. Я хотела расширить ток Сумрака в наш мир. Но тогда появился Томас Вайтвуд. Он видел опасность в том, что я хотела сделать, он думал, что наш мир просто не предназначен для такой мощи, что мне необходимо помешать. Он считал, что менять существующий устой мира нельзя, что это принесёт больше вреда, чем пользы.
— Мир, кажется, не может не меняться. Но для гармоничного его развития люди не должны влиять на него…
— А разве они не повлияли уже? Уже на протяжении многих тысяч лет люди прогибают мир под себя, как того пожелают.
Мира поймала себя на мысли, что слова Марины сейчас звучали как минимум не безосновательными. Люди впрямь постоянно меняют мир вокруг себя в угоду собственному комфорту, а то и вовсе ведясь на «комплекс Бога». Но Мира не представляла, что может случиться с её родным миром, если бы Марина и впрямь впустила бы хаос; понимала лишь то, что это привело бы к чему-то чудовищному, чему-то, что ни за что не должно было случиться. Но чтобы действительно противостоять Марине, у неё надо учиться…
— Я знаю, что ты хотела бы освободиться хоть от части гнетущей тебя неизвестности, Мирослава. Я могу с этим помочь. Я могу помочь тебе обуздать Сумрак в тебе, научить управлять им.
Мира боялась, что Марина могла подслушать её мысли, но та не показывала ни враждебности, ни даже грамма обиды, что для Миры было бы ожидаемо. Во всяком случае, каковы бы ни были мотивы Марины, девушке нужно было учиться управлять Сумраком, дабы не навредить кому бы то ни было, и эту возможность лучше ловить сейчас. Мира кивнула в ответ на предложение Марины, хоть той, наверное, и не нужно было согласие Миры. Она на своей территории, она в силах принудить.
***
Мира не могла сказать точно, сколько времени она провела в Сумраке. Всё-таки, время здесь правда течёт неведомым образом — даже Марина не могла объяснить, сколько именно времени прошло по земным меркам. По крайней мере, неведомая физика местного времени объясняла, по какой причине Марина, которая была старше Авдотьи, выглядела её внучкой.
Большую часть времени они проводили на Верхнем уровне — так Марина окрестила светлую и сказочную часть Сумрака. В свободное от тренировок с Мариной время, Мира подолгу бродила по холмам и лесам, изучая местную природу. Верхний уровень был приветливым и совершенно безопасным местом: здесь не только не было хищников, но даже растения не источали яд. Мира пошла на риск, пробуя многие ягоды и фрукты, и до сих пор ей улыбалась невиданная для неё удача, ведь плоды не только были безвредны, но ещё и очень вкусными. Ещё Мира обратила внимание, что животные на этом уровне вовсе не умирали. Большинство из них в какой-то момент, будто повинуясь неведомому зову, бросались в сторону входа на Нижний уровень, где преображались в чудовищ. Иногда Мира становилась свидетельницей и обратного процесса, хоть и намного реже. Марина иногда сопровождала девушку в этих долгих прогулках, но в этих случаях уроки продолжались, и Марина рассказывала о растениях чуть больше. Большинство из них, пропитанные магией Сумрака, обладали целебными свойствами, и Марина старалась запасать их впрок, но зачем, Мире она не объясняла до первого длительного похода на Нижний уровень. Если в первый раз они были там совсем недолго, и местные подслеповатые существа не обращали на них внимания, то с большим погружением обе становились более ощутимы для чудищ Сумрака. На удивление, крупные и свирепые монстры не были столь уж опасны, поскольку были заметны. Маленькие же создания несмотря на свои габариты вреда могли нанести как минимум не меньше, а вот увидеть их в сумерках было намного сложнее. Некоторые умудрялись наносить настолько глубокие раны, что даже после лечения сильнейшими травами у Миры остались тонкие белёсые шрамы.
Марина много рассказывала, будто желая наконец избавиться от груза чувств, которые она копила в этой изоляции столетиями. Рассказывала и о Князе, и о своих мечтах о том, что станет с миром, когда они с Мирой впустят Сумрак. Так продолжалось, кажется, довольно долго, пока Мира не заснула. Она не спала прежде в этом Мире, поскольку не чувствовала в том нужды, но внезапно на неё навалилась чудовищная усталость. Она не успела удивиться или хотя бы присесть на траву, как провалилась в сон.
Пришла в себя она в абсолютно круглой комнате с низким потолком: Мира, будучи довольно высокой девушкой, поднималась на ноги с осторожностью, опасаясь, что стукнется головой о потолок. Пол, стены, потолок — всё было испещрено рунами, о смысле вязей которых она могла лишь попытаться догадаться. То ли символы пока не были ей знакомы, то ли маг, их начертавший, постарался сделать всё, чтобы их значение было сложно расшифровать.
— Давно надо было вытащить тебя из её цепких рук. — пробормотал кто-то скорее себе, чем Мире, — Марина так в тебя вцепилась, ещё бы немного… Могла ведь и питаться начать…
Девушка уставилась на говорившего. Она совершенно не заметила мужчину, устроившегося у стены и что-то пишущего. Его голова была накрыта капюшоном, и он ссутулился, так что лица его рассмотреть она не могла.
— Кто вы? — вопрос сорвался с губ, хотя девушка не была уверена, что ей ответят напрямую.
Мужчина вздрогнул, будто не ожидал, что Мира проснётся так скоро. Из-под капюшона сверкнули глаза, и он приподнял голову, отвлёкшись от толстой тетради. Она довольно быстро узнала полускрытые в тени черты.
— Томас Вайтвуд… — подтвердил он её догадку.
— Я думала, вы умерли…
— Я бы и сам не прочь, но у меня осталось тут незаконченное дельце, с которым ты уже успела пообщаться.
— Но как…
— Договорённость с государем и клятва со слуг о соблюдении тайны. Меня похоронили в нашем мире, но я всё ещё жив и умру, как я думаю, нескоро.
Голос Томаса Вайтвуда был холодным и раздражённым, будто ему было неприятно от общества Миры.
— Вы меня перенесли сюда? Зачем?
— За тем, чтобы вернуть тебя обратно. Ты и так многовато времени тут провела, и если Марина правда начала питаться тобой или, ещё хуже, переманила тебя на свою сторону… — мужчина мотнул головой, — Пока я в силах сдерживать её, я не допущу этого…
Комнату вдруг тряхнуло с такой силой, что Мира таки стукнулась макушкой о потолок. Томас гневно сощурился и растянул из одной из рун по стене зеркало.
— Прыгай быстро.
Мира особо не раздумывая подбежала, как вдруг мужчина поймал её за плечо и коснулся лба. «Как знакомо», — успела лишь она подумать, прежде чем вновь провалиться в пустоту.