Продолжаю рассказ о книге воспоминаний пианиста Гольденвейзера (начало - здесь), из которой можно понять, что происходило в семье Толстых в последние годы жизни писателя.
Страсти по завещанию
Понимая, что жена после его смерти всё сделает по-своему, Толстой решил написать новое завещание, согласно которому все авторские права переходили к его дочери Александре, а в случае ее смерти - к дочери Татьяне. Издатель Чертков помогал с документами, Гольденвейзер также был посвящен в события. Это было сделано для того, чтобы Софья Андреевна и сыновья не стали зарабатывать на произведениях Толстого после его смерти. А суммы предполагались немалые. Так, к Софье Андреевне приезжали издатели, которые предлагали 1 миллион рублей за будущую продажу прав. Лично ей, не Толстому.
Ненависть к Черткову, которого Толстой называл лучшим другом и с которым хотел видеться каждый день, выросла до чудовищных размеров. Софья Андреевна кричала, что убьет Черткова и ее оправдают, так как скажут, что она сумасшедшая. Потом – что убьет себя или мужа. И наконец - что она здесь хозяйка и всех в бараний рог согнет:
«Кого хочу, того принимаю, кого хочу – выгоню! И так для Л.Н. всякую шушеру и дрянь принимаю!»
Непротивление злу насилием
Тут у Толстого включился режим непротивления злу насилием, и он решил, что Софья Андреевна – его крест, который нужно смиренно нести до конца. Он испытывал к жене жалость и пытался умиротворить, говорил ласково, не спорил, иногда целовал ей руки и плакал. В такие моменты она понимала, что добилась своего. Так, в конце концов, Черткова перестали принимать в Ясной Поляне. Но спокойствие не наступило. Ведь Толстой продолжал с ним переписываться. И продолжал что-то писать в дневник, который прятал. И о чем-то разговаривал с дочерьми. Значит, надо все разведать, подслушать, всех вывести на чистую воду! И всё начиналось по кругу.
Извращенное влечение
Казалось бы, что еще можно придумать, чтобы доказать, что Чертков, уже отлученный от Толстого, злодей, но С.А. придумала. Она начала рассказывать всем, что у ее мужа к Черткову – нездоровое влечение, и повторяла эту ею же выдуманную сплетню каждому гостю. Вот что об этом написал Гольденвейзер:
«Софья Андреевна в дневнике Л.Н., который он писал 22-х лет, нашла одно место, где он говорит, кажется, о Дьякове, что он был влюблен в него, готов был целовать его ноги. В конце этого места есть приписка, что он никогда не испытывал и ему совершенно непонятно извращенное половое влечение к мужчине. Из всего этого С.А. как-то вывела, что оно ему, наоборот, понятно, и испещрила этот листок своими комментариями, в которых пишет, что между Л.Н. и Чертковым существуют отношения этого рода, что поэтому она страдает и несчастна. Трудно понять, как она дошла до этой дикой, отвратительной мысли…»
И снова эти дневники, которые, очевидно, «сломали ей мозг» еще в юности. Мать Черткова, до которой также дошли распространяемые слухи, написала письмо Софье Андреевне, требуя прекратить позорное поведение, но это не помогло. Жена Толстого, кажется, не могла совладать со своим состоянием, ощущала себя отвергнутой и от этого вела себя еще более неадекватно, не отступала от мужа ни на шаг и не давала ему ни минуты побыть одному.
Исход
Однажды ночью Софья Андреевна, пока Толстой спал, шарила по шкафам и ящикам и искала что-то компрометирующее. Он проснулся, увидел это и не смог больше терпеть. В ту же ночь, когда она уснула, он, с помощью дочери Александры, собрал вещи и отправился на станцию Ясенки в сопровождении своего врача.
Далее - уже известная история. Уехал Толстой недалеко, в пути заболел и в итоге умер в домике начальника станции в Астапово. Толстой до последнего не хотел видеть жену, боялся, что она его догонит. Ее пустили к нему только в последние часы, когда он уже был в забытьи. С Гольденвейзером, Чертковым, дочерьми он разговаривал еще когда был в сознании, с ними и с одним из сыновей простился ласково.
Для Гольденвейзера общение с Толстым было большой радостью, а последние события и смерть писателя – огромным потрясением. «Вблизи Толстого» – ценные воспоминания о последних годах жизни великого писателя. Александром Гольденвейзером также была написана книга «Лев Толстой и музыка».
Об истоках психологического слома Софьи Андреевны и вине самого Толстого в том, что у него жена "сошла с ума", можно прочитать здесь:
О судьбе дочери Александры здесь: