В палате было скучно, мрачно. Белые стены навевали тоску и печаль. Безжалостные мысли стучались в мозг, впускать их туда не хотелось, но они лезли на пролом, пробивая толстые стены защиты, обволакивая холодом и страхом.
Олесе было до жути страшно.
- А вдруг опять все сорвется? как только успели спасти... Если я не смогу выносить и этого ребенка? Я сойду с ума. Я просто не выдержу.
Со своим мужем Владом она неожиданно познакомилась летним днем в кафе. Зашли случайно с подружкой выпить кофе, а там молодые офицеры празднуют окончание учебы. Они весело обсуждали свои будущие победы и громко смеялись.
Звучала тихая медленная музыка, навевающая лирику и мечтательность. Один из ребят встал и подошел к Олесе. Щелкнул каблуками, наклонил голову, подал руку.
- Девушка, можно вас пригласить на танец, не откажите молодому, красивому, без пяти минут генералу, в такой маленькой просьбе.
Олеся улыбнулась.
- Как я могу отказать генералу, хоть и будущему.
И закружила их мелодия так, что они сами не заметили, как влюбились. Неделю гуляли по ночным улицам города, заглядывали в парк, катались на лодке, заплывая под раскидистые ветви плакучей ивы. Там, скрываясь от всех, упоительно целовались. Посетили кинотеатр, побывали на выставке картин, восхищались искусством импрессионистов. Олесе понравились художественные произведения и крепкие руки Влада, чистый прямой взгляд и нежное отношение к ней. Вскоре сыграли свадьбу и поехали по распределению в далекий гарнизон.
Не так представляла себе жизнь Олеся, мечтавшая после учебы в университете, занять хорошую должность в администрации города. Папа постарался, приготовил тепленькое местечко, берег его для дочурки.
- Я мечтал о том, что ты будешь работать рядом со мной. А тут, здрасьте вам, приехали – жених! - Возмущался папа.
- Они любят друг друга, - встала на защиту дочери мама.
- Какая любовь на вторые сутки?
- Любовь разная бывает, - твердила мама.
- Любовь, любовь! Ай, - махнул разочарованно рукой отец. – Делайте, что хотите, потом не жалуйтесь!
Спешно готовились к свадьбе, быстро отгуляли ее и вот уже поезд мчит их на край земли, туда, где восходит яркое солнце.
Олесе пришлось следовать за мужем на край света, повинуясь поговорке: с милым рай и в шалаше.
Военный городок был маленький, серый, невзрачный, обрамленный со всех сторон густой непроходимой тайгой, словно высоким забором. С утра за окном слышались команды: раааав - няйсь, смиррр - но, - взводных, командиров, и можно было узреть святая святых гарнизона – плац.
Она привыкала понемногу к новой жизни. Училась готовить еду, благо соседка попалась замечательная, жена капитана. Они быстро нашли общий язык и ворковали на кухне часами, колдуя над приготовлением блюд, чтобы угодить уставшим супругам.
Вскоре она забеременела. Жуткий токсикоз мучил ее три долгих месяца. Она готова была сквозь землю провалиться, чтобы прекратить эти мучения. И они прекратились. Она неожиданно потеряла сознание прямо на кухне и плыла, плыла в какие - то неведомые дали в белом тумане, не понимая, куда двигаться дальше. Яркий свет бил в глаза. Она сморщилась.
- Все, закончили, - послышался голос. – Везите в палату.
Олеся с трудом открыла глаза. Мимо мелькали двери, такие же белые, как безликие стены. Голова кружилась.
С того дня она замкнулась в себе, молчала, сухо наблюдая за тем, как приходил Влад с работы, ел, спал, завтракал и убегал на службу.
Вместе с нерожденным ребенком она потеряла часть себя. Ее не радовали поцелуи мужа, праздники, жила как в тумане. Очнулась только раз, когда поняла, что снова беременна. Появился свет в глазах и надежда – все будет хорошо, хотя червячок в груди шевелился и нашептывал: ага, сейчас. Не радуйся.
Так и получилось. Она снова потеряла ребенка. А потом еще одного. И еще… Ей опротивела жизнь. Иногда она лежала часами не двигаясь, глядя в потолок , не моргая.
- Что не так со мной. Может климат так действует на меня или крики за окном. А может это я - никчемная женщина… Влад с опаской смотрит на меня. Скорее всего бросит. Пусть бросит. Я просто тогда уеду… Куда? К родителям? Там папа. Скажет: а я тебе говорил!!! Хорошо, что они ничего не знают. Я не могу так больше… - она начинала рыдать, бить подушку рукой, а может просто сходила с ума? Везде ей мерещились убегающие в туман дети, их смех, слабый, чистый, заливистый. Так колокольчики звенят на лугу в теплый летний день, взбудораженные легким игривым ветерком. Она страдала!
И вот ее снова привезли в роддом с угрозой выкидыша. А срок опасный, восемь месяцев. Низ живота тянет, болит. Накололи, чем могли. Заставили лежать, не вставая.
Олеся гладила свой живот руками, бережно охраняя его даже от легкого одеяла, которым укрывалась. Было четыре часа утра. За окном брезжил рассвет.
- Еще чуть – чуть и он родиться, остался месяц. Я смогу. Да милый? Ты поможешь мне? Ты хочешь встретиться с мамочкой?
Она услышала всхлипывание. Повернула голову. На соседней кровати лежала хрупкая худенькая девочка. Живот у нее был большой, наверное, больше ее самой. Она жутко походила на катер в открытом море, когда шла по коридору в столовую. Прикрыв лицо подушкой, она плакала…, заунывно, тихо…, но, все же, всхлипы прорывались сквозь пуховую защиту.
- Ты чего? Что –то не так? Скажи. – Тормошила ее Олеся.
- Отстань! Какое тебе дело до меня?
- Да, до нас здесь никому нет дела, мы одни на земле против горя, которое на нас наваливается.
- А ты то чего скулишь. У тебя муж вон какой– офицер, дом, семья, а я… а мне… мать узнает - убьет. Куда я с ним денусь. Ни денег, ни семьи. У подружки жила тут, пока срок придет. Откажусь. Брошу!
- Чего? От ребенка откажешься? - Испугалась Олеся, ее лицо перекосилось от страха.
- Да… зачем он мне. Я сама еще ребенок. Куда я с ним? На улицу? А деньги где брать? Думаешь хорошо жить впроголодь? Думаешь легко одной? Или в омут….
- Дурочка! Не смей! Слышишь! Это же такое счастье!
- Ага, полные штаны. Рев, пеленки, распашонки и дерьмо за ним мыть. Не хочу.
- Глупая ты, - Олеся сделала благостное лицо. – От такого счастья отказываешься, сама не понимаешь..
Она ушла на свою кровать и стала мечтать. Вот она кормит своего маленького первый раз, прижимает его к груди. От него пахнет молоком и ангелами. Кожа, мягкая, бархатная, прикасается к ее рукам, словно нежное облако. Она блаженно улыбнулась. Вот она гуляет с малышом на прогулке. Он мирно спит в коляске, иногда улыбаясь ей, кривит во сне яхонтовые губки. А вот он…
- Ааа! Рожаю! – заорала девочка.
- Помогите! – крикнула Олеся.
Кругом тишина.
- Помогите! – она выбежала в коридор. Медсестра мирно спала в своей комнатушке,
- Рожает!
- Че орешь, как блаженная! Ну рожает. Не за пять же минут. – Она недовольно поправила волосы, вызвала врача и занялась роженицей. А Олеся схватилась за живот.
- Ой! Больно- то как! Ой! Помогите. – Шептала она тихо, теряя сознание, глядя на окровавленную руку, протянутую вперед, и держась за стеночку, делая маленькие шажки в направлении родильного зала..., хватаясь за последнюю надежду быть услышанной в эту минуту, ища помощи.
- Ты чего тут, а? – Увидел ее врач. – Быстро каталку. Сказали лежать пластом, нет, бегают по роддому, как лошади, потом спасай вас, - бурчал он, обдумывая план своих действий. - Сложный случай. Нельзя ошибиться…
Влад встречал ее с цветами и шарами. Рядом суетились родители. Разве могли они пропустить такой ответственный момент: встречу внуков. Олеся вышла на крыльцо в сопровождении врача и двух медсестер с детьми на руках.
- Ну, дочка дала, сразу двух родила! Десять лет никого не было и тут двое! Ну, молодец! Пацаны! Угодила! – Радостно кричал отец, всовывая букеты цветов медсестрам.
- Спасибо, друг, за внуков, - пожимал руку врачу свекор. – Дай бог всем вам здоровья и хороших пациентов. А это вам презент. Порадуйтесь за нас.
- Какие милые, мужички! - Бабушки уже наслаждались, рассматривая внуков. – На меня так похож.
- А этот на меня, - говорила другая.
- Вылитые мы, - твердили деды, - разве вы не видите, какие у них носы.
- Не носы, а носики. До носов им еще расти и расти.
Влад обнимал жену.
- Спасибо милая, за сыновей.
Счастливая компания усаживалась в машины.
Из-за раскидистой пихты за ними наблюдала Алла. Она кусала губы и тешила себя только одной мыслью. Эти милые люди, будут относиться к ее сыночку с любовью, вырастят его хорошим человеком. А она? Она будет вспоминать его голубые глаза… она с надеждой посмотрела на небо, но сквозь крупные слезинки все размылось, заволокло туманом. Она всхлипнула.
Послышался звук моторов, машины тронулись с места и кортеж увез ее сына в другую семью. А она осталась стоять здесь, одинокая, поникшая. Сердце в груди сильно сжалось. Увижу ли я его снова, узнаю ли? На душе было противно и тяжело. Она закрыла лицо руками.
-Что я натворила!!!
Через много, много лет она случайно оказалась рядом с военным училищем. Звучал военный оркестр, слышались поздравления и последние наставления. На плацу ровными рядами стояли довольные выпускники. Алла узнала его сразу среди сотни ребят. Он стоял в первом ряду такой красивый, сильный возмужавший, в парадной военной форме. Золотые аксельбанты горели ярко на солнце. Белые перчатки, фуражка, начищенные до блеска туфли. Загляденье.
-Мой сын! - Гордо подумала она, - Такой красавец! Герой! Это он!
Ни на минуту не оставляя его своим вниманием, она заметила куда он смотрит.
-Это же она... - Снова сердце сжалось. Сын обнимал Олесю. Она выглядела хорошо, не смотря на прожитые годы. Рядом муж, уже генерал и орденов столько на груди. Снова они улыбались, обнимая своих сыновей. А у нее в душе камень раскаяния стал еще тяжелее, темнее и тверже. Алла потянулась к ним рукой,
- Я здесь, я твоя... - говорила она, но опустила голову и пошла вдоль улицы, немного шатаясь.
Какие теперь могут быть претензии, если сама, своей рукой, перечеркнула счастье жирной полосой.
Разве его вернешь теперь?
Разве найдешь в кустах?
Оно дается нам свыше, и если ты отказываешься от него... придет ли снова?